Читать книгу "Империя Дикого леса - Колин Мэлой"

Прю повернулась, чтобы сообщить об увиденном Шеймасу, и обнаружила, что разбойник стянул с ремня моряка абордажную саблю и размахивал ею, дико вращая глазами.

— Выход один, — сказал он решительно.

— А мне можно?

Шеймас нахмурился. В итоге пришлось пустить в дело ножку стола, которую они нашли у стенки трюма. Прю перехватила ее поудобнее и кивнула.

— Пора начинать, — сказала она.

То, что они начали, легко можно описать коротким и довольно печальным абзацем. Не составив никакого особенно подробного плана действий, они шумно взобрались по лестнице, откинули крышку люка в сторону и гордо предстали перед матросами. Те, в свою очередь, несколько удивились, увидев, что их пленница оказалась на свободе, а человек, который, предположительно, был членом безмолвного Синода, носит спутанную бороду и машет саблей, при этом вопя что-то вроде «Получите, негодяи!», «Это бунт!» и тому подобное. Однако, несмотря на саблю и ножку стола, их было всего двое против доброго десятка невозмутимых моряков, и Прю с Шеймасом довольно быстро оказались разоружены и привязаны к главной мачте, лишь немного помешав умелой команде корабля осторожно подвести его к причалу на Скале.

— Ну и ну, — изумился Шеймас, когда дело было сделано, и его спина оказалась плотно прикручена к твердому дереву мачты. — А они не промах.

— Пожалуй, стоило получше все продумать, — вздохнула Прю. Что ж, по крайней мере, теперь она вдыхала свежий морской воздух; в этом ее нынешнее положение выигрывало по сравнению с заключением в трюме.

— В другой раз — обязательно.

— Сомневаюсь, что у вас будет другой раз, — сказал капитан Штива, случайно услышав их разговор. — Остаток дней проведете на Скале. Не стоит надеяться, что вас спасут.

Разрушенная крепость качалась на пляшущем горизонте; моряки, занимаясь каждый своим делом, подводили разогнавшийся корабль к причалу. Воздух полнился криками чаек и влажным туманом. Над головами Прю и Шеймаса, хлеща, трепетали холщовые паруса. Матросы выкрикивали команды и звали друг друга. Вскоре корабль резко стукнулся о причал, и на ржавых швартовых тумбах восьмерками затянули концы. Через борт перебросили доску, и Прю с Шеймасом отвязали от мачты. Толпа моряков под прицелом пистолетов препроводила их по доске на причал. Капитан Штива возглавлял группу.

Прю молчала, не сводя глаз с разрушенных стен на вершине скалы. Их с Шеймасом повели вокруг подножия утеса по спиральной каменной лестнице, сделанной из какого-то пожелтевшего песчаника. Ступени повторяли структуру основания, опускаясь и поднимаясь вместе с естественными неровностями камня, и закончились обвалившейся каменной аркой. За аркой открывался вид, от которого у Прю едва не подогнулись колени.

Перед ними в окружении обветшалых стен лежал внутренний двор, заваленный останками бывших осужденных. Землю, словно конфетти на площади после парада, покрывали обломки костей.

— Вы этого не сделаете, — потрясенно выдавила Прю. — Так нельзя.

Капитана Штиву, казалось, это мрачное зрелище поколебало.

— Мне очень жаль, Дева, — сказал он. — У меня приказ.

— Плевать я хотел на ваши приказы, — заявил Шеймас и тут же подтвердил слова делом, плюнув на кучу останков какого-то бедолаги.

— Вы не обязаны их выполнять, — взмолилась Прю. — Вы можете сделать то, что вам подсказывает сердце. Вы же понимаете, что это неправильно. Что это не «во благо революции».

Капитан не ответил.

— Развязать, — приказал он.

Их вывели на середину помещения; в разваленных стенах бушевал ветер, промораживая всех насквозь. Моряки вскинули пистолеты, взвели курки и стали отступать прочь от осужденных.

— Посмотрите, что они сделали с Шеймасом! — крикнула Прю. — Они залезли к нему в голову. Накормили плесенью. Не думайте, что они и с вами того же не сделают.

— Глупцы! — сказал Шеймас. И снова, уже тише, повторил: — Глупцы.

Моряки не ответили. Вскоре они скрылись из виду и пустились вниз по длинной лестнице к «Веселой луне», которая колыхалась у причала, натягивая канаты. Прю и Шеймас остались посреди замка на вершине Скалы, стоя по щиколотку в густом ковре разбросанных костей.

Глава двадцать четвертая

Последние из диколесских разбойников

Элси раньше не представляла, каково это — потерять дар речи. Она читала об этом в книгах и слышала от других людей (хотя ей казалось немного нелогичным, когда кто-то говорил, что потерял дар речи). И все же она по-настоящему не знала, как это, до того момента, когда, болтаясь в плетеной сети-ловушке посреди глухой лесной чащи, впервые за многие месяцы увидела своего пропавшего брата. Сначала она выкрикнула его имя, но потом дар речи ее покинул, и дальше она могла только молча пялиться из недр сети на долговязого мальчика, который вышел на поляну, держа в руке горящий факел. Всегда довольно тощий, он, казалось, еще больше вытянулся; невероятно, насколько повзрослевшим выглядело его лицо. А еще у него на плече вроде бы удобно устроился какой-то грызун.

Ее брат выглядел столь же потрясенным. Он нерешительно поднял факел и всмотрелся в сеть.

— Элс?

На эту секунду Элси потеряла абсолютно все остатки дара речи и в ответ на вопрос брата не смогла издать ни малейшего звука. К счастью, у ее сестры, висевшей чуть выше и левее — так что ее волосы болтались у Элси перед лицом, — подобной проблемы не было.

— Кертис! — крикнула она, впрочем, не особенно сдвинув беседу с места.

— Рэйчел?

Внезапно язык Элси снова зашевелился.

— Кертис! — заорала она.

— Элси! — завопил Кертис в ответ, как будто только сейчас поняв, о чем разговор.

— Вы что, знакомы? — спросил Нико, деликатно разбавив эту монотонную перекличку.

— Это наш брат! — громко объявила Рэйчел с непривычным для нее оживлением в голосе.

— Првд? — донеслось от Гарри. Элси вдруг заметила, что его крепко прижало лицом к ее спине — она поняла это, потому что скорее почувствовала его слова, чем услышала.

И тут, к огромному удивлению всех присутствовавших (за исключением, пожалуй, Кароля и Роджера, которые качались в собственной сети в десяти футах от Неусыновляемых и были привычны к чудесам леса), грызун на плече Кертиса открыл крошечную пасть и заговорил. Словами. На английском.

— Это твои сестры? — спросил крыс.

Прежде чем кто-либо успел ответить на вопрос, Нико, видимо, решив, что говорящая крыса — явление более изумительное, чем невероятное стечение обстоятельств, которому он сейчас был свидетелем (воссоединение сестер и брата Мельберг после стольких месяцев догадок и поисков при донельзя странных обстоятельствах), спросил: