Читать книгу "Магический круг - Кэтрин Нэвилл"

Я недоуменно пожала плечами.

— Лисьи шкуры или мех, — сказал Сэм. — Но я узнал, что корень этого слова восходит к ливийско-берберскому bassara — так называли берберы самку этого животного, лисицу. В том же духе и Лаф описывал Пандору, как некое дикое животное. Вот уж ирония судьбы, правда?

— «Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете», — процитировала я стих из Песни Песней Соломона.

Сэм изумленно глянул на меня и просиял одобряющей улыбкой, которая, как в детстве, вызвала у меня ощущение того, что я сделала что-то невыносимо умное.

— Значит, ты действительно поняла мои послания! Я знал, Умница, что ты способная, но не думал, что тебе удастся так быстро во всем освоиться.

— Да я еще не освоилась, — сказала я, чувствуя себя гениальной. — Слава богу, что мне удалось разгадать твою шифровку и выяснить место нашей утренней встречи. Есть что-то еще, что мне следовало понять?

— Но ты же сама сказала, разве не чувствуешь? Ирония судьбы. Хитрая маленькая лисичка Пандора действительно испортила виноградники, по крайней мере на последние двадцать пять лет, так удачно разделив эти документы. Я начал понимать, что именно она сделала, уже после того, как послал тебе эту посылку. — Потом его улыбка вдруг растаяла, и он внимательно взглянул на меня в слабых отблесках костра своими серебристыми глазами. — Ариэль, — мягко сказал он, — я думаю, мы оба понимаем, что должны сделать.

У меня екнуло сердце, но я знала, что он прав. Если эти таинственные документы такие опасные и древние, что все хотят завладеть ими, то мы не будем в безопасности, пока не разберемся во всем до конца.

— А если твоя посылка так и не объявится, — сказала я, — то тебе, боюсь, придется восстановить все по спрятанным оригиналам, а рунический манускрипт Зои…

— Он может подождать: уж тут-то мы точно знаем, что оригиналы существуют, — сказал Сэм, — Но, Ариэль, если кто-то так отчаянно пытается завладеть этими манускриптами, то наши жизни по-прежнему в большой опасности, и нам в первую очередь надо узнать, что содержится во всех четырех частях, а главное — зачем Пандора их собирала. Мне нужно повидаться с одним человеком, который сможет ответить на этот вопрос: с ее кузеном Дакианом Бассаридесом.

— С чего ты взял, что Дакиан Бассаридес еще жив? — поинтересовалась я. — Прикинь, когда вы были в Вене. Если у них с Пандорой была небольшая разница в возрасте, то сейчас ему около ста лет. И как ты рассчитываешь отыскать его? С тех пор как ты видел его, прошло четверть века. Надо думать, этот след уже слегка остыл.

— Напротив, — сказал Сэм. — Дакиан Бассаридес жив и здоров в свои девяносто пять лет, и его еще вспоминают в определенных кругах. Полвека назад он был известным скрипачом, игравшим в необузданной манере Паганини. Его знали под именем князь Лис. Если ты не слышала его, то только потому, что по каким-то причинам он отказывался выпускать свои альбомы, хотя и выступал с концертами. До сегодняшнего утра я не знал, что он, ко всему прочему, учил Лафа музыке. А с установлением его нынешнего местонахождения, думаю, тебе может помочь твой новый приятель Хаузер. По моим понятиям, последние полвека, включая военные годы, основным местом жительства Дакиана Бассаридеса была Франция, и с Зоей, которой сейчас за восемьдесят, их связывает нежная дружба. Уж если кто и сумеет добиться встречи с ним, то это она.

Я знала, что Сэму слишком опасно лететь в Париж на поиски Дакиана Бассаридеса: ему пришлось бы разбираться с иммиграционными и таможенными службами двух стран, используя фальшивые удостоверения личности. Но я быстро нашла решение этой проблемы.

Разве не сам Вольфганг Хаузер говорил мне, что хочет помочь «защитить» мое наследство и надеется, что я соглашусь встретиться в Париже с тетушкой Зоей, чтобы побольше узнать о нем? Учитывая, что Под посылает нас в Россию в правительственную командировку, мы вполне можем слегка задержаться в пути и заглянуть на пару дней в Париж, чтобы навестить Зою. Моего братца явно не слишком вдохновила идея моего стремительного залета в Париж с Вольфгангом, но, в конце концов, ведь именно Сэму пришла в голову идея о том, чтобы расспросить лично Дакиана Бассаридеса. А я просто предложила самый легкий путь ее осуществления.

Мы согласились на том, что в ближайшие недели, пока я не вернусь из франко-русского турне, Сэм тайком потрясет семейное древо на предмет выяснения того, не упадет ли оттуда пара гнилых яблочек. И еще навестит своего дедушку Серого Медведя в Лапуайской резервации индейского племени «Проколотые носы». Хотя мы с ним не виделись уже много лет, но подумали, что он сможет пролить какой-то свет на тайны отца Сэма, Эрнеста, жившего в Лапуаи еще до того, как родился Сэм. Тогда у нас появятся более четкие представления по крайней мере об одном члене расколотой семьи, унаследовавшем раритеты Пандоры.

Но я уже поняла, что моя семейка представляет собой нечто большее, чем сборище эксцентричных и знаменитых особ, озабоченных наследственной враждой. В самых ее истоках, видимо, крылась какая-то тайна. А для исследования семейных истоков нам нужны были свежие данные, почерпнутые из независимых внешних источников. Именно тогда я подумала о мормонах, о Церкви Иисуса Христа Святых последнего дня.

Мало кто из посторонних или «немормонов» знал, что приверженцы религиозного течения мормонов создали в окрестностях Солк-Лейк-Сити обширный генеалогический архив, в котором содержатся сведения о семейных связях, восходящих ко временам Каина и Сифа. Оливер рассказывал мне, что все эти данные введены в компьютер, все мировые родословные вплетены в микропроцессорную технологию и скрыты в подземной пещере где-то в горах Юты — как рунические гобелены, сотканные мифологическими норнами в Нюрнберге.

Мы определились с нашими целями и задачами, но по-прежнему оставалось проблемой, как мы будем связываться с Сэмом, покинув эту хижину и разойдясь в разные стороны, ведь каждый из нас не мог точно сказать, где окажется завтра. У Сэма возникла одна идея: ежедневно, где бы он ни был, он будет находить какое-нибудь компьютерное бюро и посылать оттуда по факсу информацию на мой рабочий компьютер под вымышленным именем, но с настоящим номером, на который я смогу послать сведения ему. Я тоже буду заходить в компьютерные конторы и посылать ему новые сведения с ключом для их расшифровки и номером для связи. Этого нам хватит на первое время, поскольку интернет-кафе есть сейчас во всех городах мира, за исключением, возможно, Советской России, куда мне тоже предстоит залететь.

Сэм потушил костерок, и мы вышли из хижины. Хотя мы провели в нашем укрытии чуть больше часа, белоснежные верхние луга уже были залиты ослепительным солнечным светом. Не успела я нацепить солнцезащитные очки, как Сэм обнял меня одной рукой и поцеловал в волосы. Потом он отстранился.

— Только не забывай, Умница, что я люблю тебя, — серьезно сказал он. — Больше не соревнуйся в скорости ни с какими лавинами. Мне хочется, чтобы ты вернулась целой и невредимой. И я все-таки совсем не уверен, стоит ли тебе озадачиваться в Париже поисками.

— Я тоже люблю тебя, — с улыбкой оборвала я Сэма, нацепила очки и взяла его за руку. — А пока, мой кровный брат, пусть Дух Великого Медведя идет по следам твоих мокасин. И прежде чем мы расстанемся, ты должен поклясться мне своим тотемом, что тоже не будешь рисковать.