Читать книгу "Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова"

Не отрывая от них глаз, Кира подтащила Аллочку повыше –тащить было трудно, потому что Аллочка ничем ей не помогала, руки болтались,ноги беспомощно волоклись по плиточному полу – сантиметр, еще сантиметр, ещеодин.

Лоб у Киры вспотел.

Если она застонет, ее убьют. Они услышат и убьют ее, потомучто это будет их раздражать, или потому, что она стонет, когда они приказали нестонать. Ее нужно подтащить к себе и заткнуть ей рот. Как-нибудь. Чем-нибудь.Чтобы она могла дышать, а стонать не могла.

Если они увидят, что я шевелюсь, меня тоже убьют. Мнеприказали не шевелиться. У них автоматы, и им все равно, жива я или нет. У нихавтоматы, и они не чувствуют ничего, стреляя в людей.

Что вы чувствуете, когда прихлопываете наконец комара,который звенит у вас над ухом? Облегчение? Радость? Сострадание? Да нет же! Выне чувствуете ничего, совсем ничего, потому что вам нет до комара никакогодела, до его жизни и смерти, до его предназначения, возраста, материального исемейного положения!

Спасибо за внимание, с вами был Ларри Кинг в программе…

Кира закрыла глаза и тут же вновь их открыла, потому чтоодин из них вдруг быстро пошел в ее сторону, придерживая болтающийся на плечеавтомат. Кира знала, что он идет убивать ее.

Она перестала тянуть Аллочку и уткнулась носом в пол. Покрайней мере, она не станет на это смотреть.

Она не будет смотреть, как ее убивают.

Нужно потерпеть, наверное, недолго. Потерпеть, только ивсего. Она перетерпит, а потом увидит все это сверху – вестибюль, плиточныйпол, залитый кровью, трупы охранников, насекомых в масках, Аллочку, мертвогоБатурина.

Может быть, он еще не слишком далеко ушел, и она догонит егопо дороге. Вдвоем не так страшно. Хотя там, дальше, и так не страшно. Страшноздесь, перед порогом. А там…

Трусиха, говорил Сергей, посмотри, какой хорошенький, ипоказывал ей паука, а она визжала и боялась.

Почему она боялась паука? Разве паука можно бояться?

Секретарша вбежала в кабинет и замерла на пороге, хватаяртом воздух, как будто сошла с марафонской дистанции за три метра до финиша.

– Что? – спросил Сергей недовольно. Она молчала, толькооткрывала и закрывала рот. Он передразнил ее – едва заметно.

– Что?! – повторил он. – Да что с вами?!

– Сергей… Константинович… – прохрипела секретарша.

– Я! – бодро, как на линейке, отозвался Сергей. – Чтослучилось, Ирина Федоровна? Переворот? Крах? За один рубль дают тридцатьдолларов?

– Кира… Кира… Михайловна…

– Да. Звонила? Заезжала? – Сергей швырнул бумаги и вдругзабеспокоился – секретарша тряслась с головы до ног и на самом деле не могласвязать двух слов.

– Нет… нет. Сергей Константинович, там у них… беда.

– Где беда? Какая беда? У кого – у них?!

– В редакции, – секретарша выпалила это ему в лицо и вдругопустилась на стул, как будто совсем обессилев. Сергей, наоборот, вскочил.Затылку стало холодно.

– Что в редакции?! Да будете вы говорить или нет?!

– Бандиты напали, – скороговоркой сказала секретарша, – потелевизору… в новостях… экстренный выпуск. Только что.

– Ка… какие бандиты?! – крикнул Сергей, понимая, что это ужеслучилось, хотя он так толком и не понял, что именно, но оно случилось, самоеплохое, что только могло случиться, и ничего уже не вернуть, и ничего непоправить, и это изменит все, как меняет война, или гибель Атлантиды, илипадение Тунгусского метеорита.

Ирина Федоровна посмотрела на него – в глазах у нее былоозеро из слез, страха и любопытства.

– Бандиты напали, – непонятно начала она, – и всех держат взаложниках. Говорят, что есть… убитые. Несколько человек. Говорят, будутштурмовать. Что делать, Сергей Константинович?!

Некоторое время он смотрел на нее. Потом, сбрасывая со столабумаги, которые падали и разлетались по всей комнате, проворно откопал на столетелевизионный пульт и нажал кнопку.

В эфире было полное и безмятежное спокойствие. На первомканале придурковатый милиционер чистил пушку. На втором придурковатый певец пелпесню. На третьем придурковатый комментатор говорил речь. На четвертом…

– …пока не сообщается. Сейчас в прямом эфире нашкорреспондент Максим Бобров. Максим, что в данный момент происходит на местесобытий и есть ли уже комментарии официальных лиц?

– Здравствуйте, Катя. К сожалению, мы находимся довольнодалеко от здания редакции еженедельника “Старая площадь”, которое три часаназад было захвачено террористами. Прибывший на место происшествия спецназ оцепилздание и несколько прилегающих улиц, и пресса сразу оказалась за линиейоцепления. Насколько я знаю, движение на улице Маросейка закрыто, и сейчас идетэвакуация людей и припаркованных машин. Ожидается прибытие мэра Москвы, но покане сделано ни одного официального заявления по поводу разыгравшейся здесьтрагедии…

– Максим, есть ли сведения о жертвах? – встряла ведущая, икорреспондент в кадре поплотнее прижал наушник. Вид у него был очень юный истранно растерянный.

– По словам очевидцев, беспорядочная стрельба в зданииеженедельника продолжалась довольно долго, хотя вряд ли сотрудники редакции идаже охрана могли оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление террористам.Известно совершенно точно – когда на место событий прибыло руководство МВД, начем настаивали бандиты, из окна на втором этаже был выброшен труп. Это сделано,чтобы продемонстрировать серьезность их намерений по отношению… к заложникам, издесь говорят, что…

– Максим, известно ли, сколько в здании террористов?

– Пока… пока нет, но один из руководителей отряда быстрогореагирования, с которым мне удалось переговорить, сказал, что от трех до семичеловек.

– А требования? Какие требования выдвигают бандиты, Максим?

– Об этом тоже ничего пока… не известно, как и о том, будетли предпринят штурм здания, или спецслужбы позволят террористам покинуть его.Отсюда само здание мы не видим, видна только стоянка и…

Камера мазнула по кустам и углам домов, по голым веткамдеревьев, уткнулась в грязный ряд далеких машин, и Сергей увидел красный“Фиат”.

Красный “Фиат”, принадлежавший его жене. Все, почему-топодумал он, и это слово колокольным звоном ударило в виски и в уши. Все.

Она там.

Он прибавил громкость так, что голос корреспондента загремелв тесном кабинете, и секретарша сильно вздрогнула на своем стуле.

– …тоже ничего нельзя сказать, хотя нам только что сообщили,что руководитель Центра общественных связей ФСБ должен через несколько минутсообщить журналистам…