Читать книгу "Плоть и кости - Джонатан Мэйберри"

— А почему нет? Я бы все отдала, чтобы поговорить с мамой, — ответила Никс срывающимся от тоски голосом.

— Почему? — спросил он.

— Потому что, — завопила Никс. — Я даже не помню, как он звучал раньше.

Бенни несколько мгновений потрясенно молчал, а затем выдавил из себя:

— Что?

— Боже… Я бы отдала все, лишь бы только она заговорила со мной. — Из ее груди вырвалось рыдание. — Бенни… я не могу даже вспомнить, как выглядела моя мама.

67

Сидя с Евой, Чонг понемногу успокоился. Он понимал, в чем дело. Когда кому-то нужна твоя поддержка, забываешь о своих проблемах. Он много раз видел, как Бенни и Никс поддерживали друг друга таким образом, хотя сомневался, что они осознавали, как сильно помогали друг другу.

Конечно, страх Чонга никуда не исчез, но ужас и трагедия маленькой девочки заслонили все вокруг. У нее на глазах убили родителей. Когда Чонг умрет, его страхам придет конец, Еве же придется жить с этими воспоминаниями.

Все в жизни относительно.

Ева придвинулась ближе к нему, посасывая большой палец, время от времени бормоча под нос обрывки детских песенок.

Бунтарка вышла наружу проверить, все ли в порядке, а затем вернулась и уселась на пол. Чонг разглядывал ее лицо. Она была для него загадкой. И чем-то напоминала приятельницу Тома, охотницу за головами, Салли Два Ножа. Суровая одиночка, сильная духом, но с добрым сердцем.

— Поговори со мной, — попросил Чонг.

— О чем? — спросила она. — Я ломаю голову, пытаясь придумать, как выбраться из этой западни, но ничего не получается.

— Да, так давай не будем об этом говорить, — предложил Чонг. — Почему бы тебе не рассказать о себе? В смысле… ты жница?

Бунтарка на мгновение отвела глаза.

— Не совсем, — ответила она.

— Что ж, очень уклончиво.

Она пожала плечами:

— Когда-то я была жницей. Но теперь нет. Точка.

— Ну уж нет, — заявил Чонг. — Я умираю и потому могу позволить себе любопытство. Ты ходячее противоречие. У тебя такие же татуировки, как и у жнецов, но ты расправилась с братом Эндрю с такой жестокостью, словно он принес тебе немало горя.

Бунтарка задумчиво провела рукой по голове и вздохнула.

— Когда разразилась эпидемия, мне было чуть больше двух лет, — медленно произнесла она. — Меня воспитывал отец. Он был сельским доктором в Северной Каролине. Они с мамой развелись, потому что она любила залить за воротник, бездельничала и жила как хотела.

— Мне жаль, — начал Чонг, но она отмахнулась:

— Это самая милая часть истории. Хочешь слушать дальше?

Чонг кивнул. Его кожа была холодной и липкой, а голова раскалывалась от боли. Прислонившись к стене, он скрестил ноги.

— Мне надо отвлечься, — признался он.

— Что ж, когда мир превратился в одну огромную закусочную, папа посадил меня в машину, и мы отправились на северо-запад. Проехали Джефферсон-Сити, штат Миссури, а затем электромагнитный импульс погубил машину. После этого мы присоединились к группе беженцев, спасавшихся от мертвецов. Больше я ничего об этом не помню. Все как в тумане. Мы все время бежали, все время прятались и все время хотели есть. Люди появлялись и исчезали. Затем мы повстречались с группой побольше, и когда те узнали, что папа врач, стали охранять его. И меня тоже. Отец все время пытался добраться до Топики, где, как он знал, в последнее время жила моя мать. И она действительно оказалась там и была жива. Отец сказал, что это чудо. Но только мамочка путалась с шайкой, называвшей себя Церковью Тьмы, и водила дружбу с их главарем, типом по имени святой Джон.

Ева прильнула к Чонгу, продолжая сосать большой палец. Чонга беспокоило, что девочка совсем не разговаривала. После пробуждения, она произнесла всего пару фраз и теперь молчала. Это было очень печально.

— Святой Джон заявил, что это настоящее чудо, что мама нашла меня, — продолжала Бунтарка, — и утверждал, что я особенная. Типа святая. — Она горько усмехнулась: — Это я-то. Да уж.

— Церковь Тьмы, — спросил Чонг, — это жнецы?

Она кивнула:

— Но так они стали называть себя намного позже. А пока из меня готовили бойца. Святой Джон отлично знает, как можно причинить вред. Грязные приемы. С использованием рук, ног, кинжалов, веревок для удушения. Он обучал меня этим премудростям, и я была лучшей ученицей. Какая молодец. — Она коснулась гладко выбритого черепа. — Сначала мы побрились в медицинских целях, столкнувшись с нашествием вшей. Насекомые не давали спокойно жить. Их невозможно было смыть, невозможно было избавиться от них. И тогда папа предложил побриться наголо. Это сработало. Но в это время кому-то взбрело в голову сделать татуировку на черепе. Не помню, кто это начал, но вскоре все в Церкви Тьмы последовали его примеру. И святой Джон тоже. Он сказал, что это знак нашей преданности богу. Что-то в этом роде.

— А почему ты снова не отрастила волосы?

Она провела кончиками пальцев по голове.

— Я пыталась, но они перестали нормально расти. Торчат в разные стороны ужасными клочками. Кроме того, жнецы в ярости от того, что я ношу их метку, хотя предала их. И мамочка тоже ужасно бесится.

— Твоя мама по-прежнему с ними?

— Моя дорогая мамуля, — желчно произнесла Бунтарка, — важная святая шишка в этой Церкви Тьмы. Величает себя матушкой Розой. И она единственная, кто не сделал татуировку на голове. Она снова отрастила волосы, а святой Джон обернул все так, будто это особая привилегия, доступная лишь ей. Не стоит вдаваться в подробности, это не особенно приятно. И не имеет смысла.

— Почему ты ушла?

— Я поумнела, — ответила она. — На меня снизошло нечто вроде «озарения». На тот момент мне было четырнадцать, и я возглавляла свой собственный отряд жнецов. Он состоял из девчонок, дочерей избранного круга жнецов. Мы собирались напасть на небольшой, окруженный стеной городок в Айдахо. И знаешь, я даже названия его не вспомню. В ночь перед налетом я отправилась в разведку с двумя другими девчонками и неожиданно услышала какие-то звуки, доносившиеся из-за стены.

— И что это было? — спросил Чонг.

— Ничего особенного, просто женщина пела колыбельную ребенку. — Она умолкла, словно на миг вернулась в прошлое. — Я забралась на дерево, чтобы заглянуть за стену. Сторожа не обращают внимания на деревья, потому что серые люди не способны по ним лазать.

Чонг кивнул.

— Я заглянула в освещенное окно и увидела девушку лет двадцати, которая держала на руках младенца, покачиваясь в кресле. На столе горела свеча. Это была самая странная картина, какую я когда-либо видела. Эта женщина выглядела такой… счастливой. У нее был ребенок, и она жила в безопасном городе, где на улицах звучала музыка, и слышался смех. За городскими стенами бродили монстры, а весь мир провалился в тартарары, но она укачивала своего малыша, напевая песенку.