Читать книгу "Остаться в живых. Психология поведения в экстремальных ситуациях - Лоуренс Гонсалес"

Почему так мало несчастных случаев со смертельным исходом происходит с космонавтами? Почему они успешно выполняют задачи, которые перед ними стоят? Они тоже нашли источник духовного вдохновения. Их тоже можно назвать своего рода священнослужителями. Монастырь, в котором они обучаются, расположен в Космическом центре имени Линдона Джонсона. Жизнь космонавта — это путь аскета, не гоняющегося за мирскими удовольствиями и посвятившего себя служению. Космонавты учатся работать в команде и ставить жизнь своих братьев и сестер выше собственной. Они знакомы с болью и страхом, которые стали для них путем к спасению. Они смиренно тренируются годами без какой-либо гарантии, что им представится возможность полететь в космос. Точно так же как и ученик дзен-буддизма, они вынуждены трудиться не покладая рук и переносить удары учителя, оттачивая свое мастерство. Только достигнув пределов совершенства, они могут получить свой меч. Отборочный процесс проходят только те, кто уже вступил на этот духовный путь. NASA всего лишь помогает им достичь вершин мастерства. Космонавтом в первую очередь становятся в сердце, а смысл обучения сводится к тому, чтобы углубить и развить уже присутствующие в человеке трансцендентные качества.

Нил Армстронг сажал космический модуль Eagle на поверхность Луны на ручном управлении, фактически интуитивно. Для этого ему было необходимо найти баланс эмоционального состояния и рационального сознания с окружающей средой, то есть своим летательным аппаратом. В монастыре, то есть NASA, Армстронг работал и над эмоциональной сферой, и над сознанием. Посадка космического модуля на Луну — дело, требующее абсолютно уравновешенного состояния. В момент истины необходимо совершить правильное действие, которое рождается благодаря сбалансированному сочетанию линейного и нелинейного, разума и чувств (эмоциональные пометы).

В основе работы космического модуля Eagle лежала автоматическая, то есть логическая, система. Компьютер был запрограммирован до самой посадки на поверхность Луны. И хотя в процессе подготовки Армстронг упорно тренировал ручное управление «прилунения», по плану Eagle должен был сесть на поверхность Луны на автопилоте. Но когда Армстронг увидел усеянную огромными камнями посадочную площадку, то понял, что в самый критический момент логика не сработала, и взял управление в свои руки.

Во время приближения к лунной поверхности возникло много непредвиденных обстоятельств, отчего включились все возможные сигналы тревоги. Андрей Чайкин в книге A Man on the Moon («Человек на Луне») пишет, что Армстронг уже направлял модуль на посадку, когда увидел площадку, которая представляла собой «кратер размером с футбольное поле, окруженный большим количеством камней». Космонавту пришлось использовать драгоценное горючее и пролететь мимо. Пульс Армстронга увеличился с 77 до 156 ударов в минуту, что доказывает, как он волновался. Однако его голос оставался совершенно спокойным.

По логике в тот момент миссию надо было прервать по причине недостатка горючего и времени. Но логичные решения далеко не всегда приводят к славе. Полагаясь на знания, полученные во время обучения в NASA, а также энергию нервной системы, создающей динамическую картину мира и совмещающей ее с эмоциональными пометами, чутко прислушиваясь к голосу разума, Армстронг руками, ногами и глазами управлял кораблем так, что Eagle неизменно находился на шаг впереди всех изменений динамических систем, обусловленных массой космического модуля, его скоростью, силой притяжения, а также потреблением горючего. Космонавт оценивал изменения и моментально к ним приспосабливался. Все это происходило в условиях, которые Лешак назвал бы «не прощающими малейших ошибок». Несмотря на то что Армстронг полагался на свои чувства, он ни на долю секунды не потерял рациональный контроль и смог игнорировать тревожные сигналы как систем корабля, так и свои эмоциональные. С точки зрения нейробиологии такое поведение можно назвать поистине олимпийским достижением.

Космонавт выбрал другую площадку для спуска, но и она оказалась неподходящей из-за камней. Он повел модуль дальше и выбрал следующую. Но и та площадка была непригодной. Наконец он заметил подходящее место. Топлива у него оставалось всего на девяносто секунд (двадцать из которых были необходимы для того, чтобы вернуться назад на Землю). Армстронг повел космический модуль к месту посадки на высоте всего тридцати метров. Но как только Eagle начал посадку, моторы космического модуля подняли с поверхности Луны пыль, полностью перекрыв космонавту видимость.

Однако отсутствие видимости не остановило Армстронга, который продолжал сажать модуль, полагаясь на вестибулярный аппарат и проприоцептивную сенсорную систему. Он тщательно оценивал собственные действия, как это обычно делают спортсмены во время больших соревнований. По Чайкину, Армстронг «остался недоволен собой, поскольку недостаточно мягко посадил модуль». Когда Армстронг выключил двигатель, горючего оставалось на двадцать секунд, то есть ровно столько, сколько было необходимо, чтобы вернуться на Землю.

Я хочу привести слова Лешака, в которых он обобщает свой двадцатилетний опыт опасной работы лесным пожарным:

Я священник в миру. В духовный сан меня посвятили обстоятельства моей жизни: обучение, опыт и самое главное — желание брать на себя ответственность. Последнее возникло из понимания, что ошибиться просто и ошибка может убить меня самого или, что гораздо хуже, других… Несмотря на риск, с которым я живу, общество не считает, что обязано мне большим денежным вознаграждением. Взамен за мои труды я получаю другое: у меня есть определенная степень благородства не в смысле социального статуса или аристократического происхождения, а в смысле приобретения достоинства в поступках и поведении.

Журнал Harper’s Bazaar в 1988 году напечатал мой материал о летчиках учебной эскадрильи, которую сами пилоты в шутку называли «Летающий бобер». Тогда я еще вплотную не интересовался феноменом душевного равновесия и героизма моего отца, поэтому и сам не понимал, что, рассказывая о юморе и скромности, говорил об азах выживания. Однажды я спросил моего инструктора капитана Роджерса, как происходит набор боевых летчиков. Может быть, как Крез в разговоре с Солоном, я тайно надеялся, что капитан назовет меня идеальным кандидатом. Но Роджерс сказал: «Мы идем в кондитерскую, берем всех тех, кто сидит за стойкой, и говорим им: „Всё, парни, теперь вы летчики“. Потом отправляем их на аэродром, желательно подальше, и смотрим, как они умеют управлять самолетом».

Впрочем, на другой день капитан оказался в более разговорчивом настроении ирассказал, каким должен быть настоящий летчик: «Это тот, который начинает действовать, как только ты скажешь, что нужно. Он хороший спортсмен, в нем есть соревновательный дух. Он может выйти перед сотней людей и говорить о том, о чем не имеет никакого представления. Просто выйдет без колебаний и начнет говорить. У него есть свои привычки, к которым он относится как к ритуалу, и он перфекционист». Военных летчиков набирают на основе результатов академической успеваемости и мастерства управления самолетом. Пилотов ВВС выбирают из числа пяти процентов лучших летчиков, суммарные оценки которых считают с точностью до сотых после запятой. По сути, Роджерс описывал моего отца. Ну, и того, кто умеет выживать.