Читать книгу "Гудериан - Кеннет Максей"

У Геркулеса, вычистившего авгиевы конюшни, была задача полегче, чем у Гудериана, ведь поблизости протекала река, облегчавшая ему работу. Ресурсы, находившиеся в распоряжении Гудериана, иссякали с каждым днем. Кроме того, у Геркулеса руки были свободны, а у Гудериана связаны, да и полномочия весьма ограничены. Разумеется, он предпочел бы иметь возможность «…давать указания всем офицерам корпуса генерального штаба, находившимся в армии, по вопросам, касающимся генштаба в целом», однако Гитлер, Гиммлер, Кейтель и Йодль склонялись к тому, чтобы ликвидировать генеральный штаб вообще, и, похоже, не собирались отказываться от этой затеи. Так что Гудериану пришлось идти на еще большие уступки, чем его предшественникам. 23 июля в радиообращении к нации он сказал: «Кучка офицеров, частично состоявшая из отставников, потеряла мужество и, проявив трусость и малодушие, предпочла долгу и чести дорогу, ведущую к позору… Народ и армия сплотились вокруг фюрера… Я гарантирую фюреру и германскому народу, что генералы, офицеры и солдаты вооруженных сил в едином порыве устремятся к победе под девизом почтенного генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга. Преданность – суть чести». А 29 июля он издал печально известный приказ (по мнению Герлица, несколько преувеличивавшего, «произведший раскол в рядах генерального штаба, который так и не удалось преодолеть»), В этом приказе говорилось: «Каждый офицер генштаба должен быть национал-социалистом. Это означает, что в политических вопросах его должно отличать примерное поведение. Он должен быть наставником для младших товарищей, постоянно разъяснять им мысли фюрера в политической сфере, а также в области тактики и стратегии».

В то же время нацистское приветствие по требованию фюрера стало обязательным для вермахта. То, что раскол произошел, факт неоспоримый, хотя, наверное, более правильным будет сказать, что в его основе лежали последствия неудавшегося путча, а не только приказ от 29 июля.

В «Воспоминаниях солдата» Гудериан не упоминает ни о радиообращении, ни о вышеупомянутом приказе. Вероятнее всего, первое было сделано по просьбе Геббельса, тогда развившего лихорадочную деятельность, испытывая сильнейшее давление со стороны Гитлера, обрушившегося на армию с яростными нападками. Умалчивая об этом в своих мемуарах, Гудериан тем самым выражает свое беспокойство по поводу мер, которые его вынудили принять. Если бы он решил затронуть эту тему, то ему, скорее всего, пришлось бы говорить, что цель оправдывает средства. Его средствами являлись сдерживающие действия в духе Микобера, он стремился выиграть время, поступаясь статусом, и выжидал, пока военные действия не зайдут в тупик и тогда можно выторговать приемлемые условия мира. Интересы страны Гудериан ставил превыше собственных интересов и интересов вооруженных сил и, тем самым, возможно, оказывал Гитлеру самую большую услугу. Хотя фюрер и его подручный Гиммлер (назначенный командующим армией резерва вместо Фромма) решили заменить армию формированиями войск СС, но были еще не полностью к этому готовы. Что касается основной части офицеров, они недолюбливали своих партийных «товарищей» и не доверяли им. Заняв положение связующего звена между армией и партией, Гудериан на время гарантировал Гитлеру лояльность армии. Навряд ли какой-либо другой военачальник (за исключением Рундштедта) обладал достаточным для этого престижем. Одной из своих первоочередных задач Гудериан считал полную реструктуризацию ОКХ, а также хотел подтянуть дисциплину офицеров, в новой атмосфере национал-социализма позволявших себе недопустимые вольности, и, где мог, расставлял своих верных последователей, служивших вместе с ним в прошлом – среди них были Праун, начальник связи, и неутомимый генерал танковых войск Вальтер Венк, в 1928 году помогавший Гудериану создавать тактику танкового боя, ставший теперь начальником оперативного отдела.

После покушения на Гитлера штабисты, которые «должны подавать по три хороших идеи в день», были в цене.

Обычные первоначальные отречения были ценой, которую Гудериану приходилось платить за упрочение своего положения при Гитлере. Очевидно, он считал, что шансов восстановить статус-кво почти не существует. 30 июля Гретель в письме, посвященном почти целиком делам в имении, писала: «Мое предчувствие, что настанет день, когда тебя призовут, чтобы назначить на высшую должность в армии, оправдалось. Пусть тебе сопутствует успех, несмотря на то, что сложилась дьявольски сложная ситуация, когда красные орды стоят на границах нашей любимой родины… Пусть фюрер не оставит тебя своим доверием и даст тебе возможность достигнуть свой цели». Что касается доверия фюрера, то трудно сказать что-либо в этом отношении. К этому времени уже никто не верил его словам, да и сам фюрер никому не доверял. 18 августа Гудериан ответил жене: «Трудности необходимо преодолевать, и в этом и состоит моя каждодневная работа. Многое еще нужно сделать, а успехов пока слишком мало. Надеюсь, что, неуклонно двигаясь к своей цели, мы выживем, однако трудно наверстать то, что упущено, чему годами не уделялось внимания». Надежда – это все, что у него оставалось. Хотя Гудериан был еще не готов к признанию неизбежности поражения, но уже понимал – победа недостижима. Когда он вступал в должность, фронт в Нормандии находился накануне краха, в Италии шло планомерное отступление, а на Востоке советские войска захватили огромные пространства, вступив на территорию стран Балтии на севере, устремившись к Варшаве в центре и к Румынии на юге. Все три группы армий в России, а также те, что находились на Западе, претерпевали процесс полного уничтожения. В то же время германские города и промышленные предприятия подвергались жестоким налетам союзной авиации. В подобной тяжелой ситуации Гудериан не мог отделаться от чувства надвигающейся катастрофы, и в этой связи весьма показателен тот факт, что он обратился к историческому прецеденту, дабы оживить свой оптимизм. За образец он взял события 1759 года – поражение прусских войск в битве при Куненсдорфе и его последствия. Тогда положение было таким же отчаянным: Фридрих Великий подумывал об отречении, но продолжал цепляться за соломинку, пока не произошло чудо. Российская императрица умерла, а ее преемник заключил мир с Пруссией, когда та уже испускала дух. Суть безнадежно оптимистической задачи, которую поставил перед собой Гудериан, состояла в стабилизации фронта на Востоке и заключении сепаратного мира на Западе, для чего желателен местный успех.

Кульминацей всех стрессов и перегрузок, вызванных как внутренними, так и внешними факторами, сопровождавшими принятие мер оперативного характера и восстановление стратегической линии фронта, явилась борьба за Польшу, где в августе и сентябре шла битва за Варшаву. 1 августа, когда советские армии, измотанные непрерывным трехсотмильным наступлением, подошли к городу, там началось восстание польской Армии Крайовой (АК)12, подчинявшейся польскому правительству в Лондоне. Многие жизненно важные коммуникации в тылу немцев оказались перерезанными. Это восстание было направлено, скорее, против Советов, а не немцев, потерпевших, как считало польское командование, полное поражение и начавших эвакуацию Варшавы: если бы дело обстояло иначе, приказ о начале восстания никогда не был бы отдан. Для эмигрантского правительства в Лондоне это был вопрос престижа. Они считали, что должны захватить власть в столице и поставить русских перед свершившимся фактом, чтобы те не привели к власти свое прокоммунистическое правительство. Тем не менее, немцы не могли спокойно наблюдать за действиями АК, поскольку Гудериан собирал силы для организации обороны на Висле: остановил паническую эвакуацию, начавшуюся после 22 июля, и усилил части, находившиеся на флангах русского клина. Он также потребовал, чтобы город передали в армейскую зону операций, изъяв из-под юрисдикции генерал-губернатора и СС, отвечавших за проведение всех антипартизанских операций. Однако Гиммлер, поддерживаемый Гитлером, отказался выполнять это требование и вместо этого 5 августа послал в Варшаву своего главного специалиста по карательным операциям, обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Бах-Зелевски. Таким образом, получилось разделение труда. Внутри города действовали соединения войск СС, а по периметру стояли армейские части.