Читать книгу "Вопрос на десять баллов - Дэвид Николс"

Кровать у Алисы односпальная. И очень узкая. Очень-очень узкая. Скорее похожа на полку.

– Ну ладно, – вздыхаю я. – Раз ты настаиваешь.

31

В о п р о с: Что можно сохранять в запечатанном стеклянном сосуде, так называемой лейденской банке, изобретенной независимо друг от друга голландским физиком Питером ван Мушенбруком в 1746 году и немецким изобретателем Эвальдом Георгом фон Клейстом в 1745 году?

О т в е т: Статическое электричество.

Есть вещи, которые девятнадцатилетний парень вроде меня должен попробовать к этому возрасту. Например, можно подумать, что к девятнадцати годам я уже летал на самолете, или, скажем, ездил на мотоцикле, или забил решающий гол, или успешно выкурил сигарету. В девятнадцатилетнем возрасте Моцарт уже написал несколько симфоний и опер и играл для коронованных особ Европы. Китс написал «Эндимион». Даже Кейт Буш записала два первых студийных альбома, а мне еще только предстоит попробовать консервированную кукурузу.

Но меня это все не очень волнует, потому что сегодня ночью меня ждет прекрасное открытие. Сегодня я впервые в жизни проведу всю ночь в одной постели с другим человеком.

Да, этот термин нужно немного объяснить. Прошлым летом я спал в одноместной палатке со Спенсером и Тони на острове Кенви, и нам было достаточно уютно. Я спал в одной кровати с мамой пару ночей после того, как умер отец. А в ночь перед похоронами я разделил свою односпальную кровать с кузиной из Ирландии, Тиной, но этот последний случай определенно не считается, потому что, даже если отбросить мрачные обстоятельства и табу на инцест, кузина Тина была и остается крайне неистовой особой. Короче, определение будет следующим: я никогда, ни разу в своей взрослой жизни не провел всю ночь с представителем противоположного пола, который не является моим близким родственником и/или которого я не боюсь. До сих пор.

Мы не ложимся еще около часа, пьем виски, сидим рядышком на кровати, болтаем и слушаем «Tapestry»[79]и новый альбом «Everything but the Girl». Поскольку я знаю, что пробуду здесь долго, я немного расслабляюсь, и мы снова начинаем веселиться, веселиться по-настоящему, вновь и вновь обсуждая подробности вечеринки, драку и выражение лица Патрика, когда он пытался вспомнить имя Спенсера. Алиса сидит рядом со мной, скрестив ноги, натянув футболку на живот, чтобы соблюсти правила приличия, но, когда она отводит взгляд в сторону, я вижу гладкую розово-белую внутреннюю поверхность ее бедер и начало темной впадины в верхней части ног.

– Кстати, – говорит Алиса. – Мне нужно кое-что сказать тебе.

– Что? – нетерпеливо спрашиваю я, ожидая что-нибудь типа «я люблю Спенсера».

– Сегодня вечером я узнала одну очень хорошую новость, – продолжает она, растягивая удовольствие.

– Ну и…

– Я… стану… Геддой Габлер!

– Поздравляю! Это отличная новость! – Честно говоря, я втайне надеялся, что роль Алиса не получит, отчасти потому, что ей придется постоянно репетировать, а отчасти потому, что, как и многие актеры, она может быть просто монументальна в разговорах об этом. – Восхитительно! Эпонимическая Гедда! Ты будешь прекрасна! Я так рад за тебя! – говорю я, обнимаю ее и целую в щечку, потому что, в конце концов, должен же я извлечь хоть какую-то пользу из этого. – Ой, а ты не бросишь «Университетский вызов», правда?

– Ни за что. Я уже проверила. Даты не накладываются друг на друга, даже если мы выйдем во второй раунд…

– Что мы обязательно сделаем.

– Что мы обязательно сделаем.

Затем около часа мы обсуждаем многочисленные и разнообразные трудности, связанные с постановкой «Гедды Габлер», что дается мне нелегко, потому что, честно говоря, я ее ни разу не читал, поэтому я замолкаю и просто слушаю Алису, и в какой-то момент она говорит:

– …А самое классное, что Эйлерта Левборга играет Нил Макинтайр…

– А кто это – Нил?..

– Ты его знаешь – это он блестяще сыграл Ричарда Третьего в прошлом семестре.

– Ах, он! – восклицаю я, имея в виду «А, этот придурок с тамбурином!».

Нил Макинтайр, актеришка сраный, почти весь прошлый семестр напоказ ковылял на костылях вокруг студенческого бара, чтобы «вжиться в образ». Сколько раз меня подмывало выбить у него эти костыли! Но Алису, похоже, весьма впечатляет предстоящий опыт, потому что она становится невероятно взволнованной и страстной, размахивает руками в воздухе, прикусывает губу и прижимает ладонь ко лбу. Потом она выдает почти все свои реплики, сцену за сценой, пройдясь по всей пьесе, и мне приходится бороться со сном – я моргаю, когда Алиса смотрит в другую сторону, и украдкой бросаю взгляды на выцветшего Снупи, который поднимается и опускается на ее животе, или на бледную кожу на ее бедрах, делая в памяти моментальные снимки этих мгновений.

Наконец, когда Гедда швырнула рукописи своего возлюбленного Левборга в огонь и покончила с собой за сценой, Алиса выдает: «Боже, я сейчас лопну» – и уносится по коридору в туалет. Как только Алиса скрывается за дверью, я тайком мажу себе подмышки ее дезодорантом «Кул блю» и подправляю стоящее на прикроватной тумбочке радио с будильником в надежде, что она не заметит, что уже четвертый час ночи, и не захочет спать. Но первое, что делает Алиса, вернувшись, – зевает и говорит: «Пора спать», затем идет к умывальнику чистить зубы.

– Боюсь, тебе придется одолжить мою зубную щетку, – говорит она с полным ртом пены. – Надеюсь, ты не будешь возражать.

– Не буду, если ты не будешь.

– Тогда держи.

Алиса протягивает мне щетку, и я промываю ее под краном, но не сильно, потом мы становимся у раковины рядом: я чищу зубы, а Алиса смывает косметику специальной голубой жидкостью. Происходит один забавный инцидент: я случайно плюю Алисе на руку, когда она тянется к полочке за ватным шариком, наши взгляды встречаются в зеркале, и Алиса заливисто смеется, смывая мятную кляксу с запястья. Мне приходит в голову, что в этом моменте есть что-то уютное и домашнее, словно мы ложимся спать после того, как провели у себя замечательную и невероятно успешную вечеринку для ближайших друзей, но не говорю этого вслух, потому что я, в конце концов, не полный и законченный кретин.

То, как я снимаю зеленый джемпер и спортивные штаны, нельзя назвать слишком сексуально провоцирующим. Я задумываюсь, не остаться ли мне в носках (ведь так теплее), но вид у меня не очень – в носках и трусах, поэтому я снимаю носки и кладу рядом с кроватью, на всякий случай.

– Ты где хочешь спать – у стенки или… – спрашивает Алиса.

– Все равно…

– Тогда я сплю у стенки, ладно?

– Хорошо.

– У тебя есть стакан воды?

– Угу.

И она залазит под лоскутное стеганое одеяло ручной работы, и я следую за ней.