Читать книгу "Женщины - Чарльз Буковски"

– Пить, пить, пить! И это все, о чем ты можешь думать?

– Нет, но это хороший способ проходить через такие вот пространства.

– Ты что, лицом к лицу с ними не можешь?

– Могу, но зачем?

– Это эскапизм.

– Все – эскапизм: играть в гольф, спать, есть, гулять, спорить, бегать трусцой, дышать, ебаться…

– Ебаться?

– Послушай, мы как школьники разговариваем. Давай лучше посадим тебя в самолет.

Нехорошо получалось. Мне хотелось ее поцеловать, но я чувствовал ее сдержанность. Стенку. Айрис наверняка неважно, да и мне фигово.

– Ладно, – сказала она, – пройдем регистрацию и сходим выпьем. А потом я улечу навсегда: очень гладко, очень легко, совсем не больно.

– Ладно! – сказал я. Именно так оно и вышло.

На обратном пути: бульваром Столетия на восток, вниз до Креншоу, вверх по 8-й авеню, потом с Арлингтона на Уилтон. Я решил забрать белье из стирки и свернул направо по бульвару Беверли, заехал на стоянку за прачечной «Силверетт» и припарковался. Пока я все это делал, мимо прошла черная девчонка в красном платье. Жопа у нее покачивалась великолепно – изумительнейшая кривая. Потом какое-то здание перекрыло мне обзор. Ну и движения у нее: словно жизнь одарила гибкой грацией всего нескольких баб, а остальных кинула. Вот у нее как раз и была эта неописуемая грация.

Я вышел на тротуар и стал наблюдать за ней сзади. Я видел, как она оглянулась. Затем остановилась и уставилась на меня через плечо. Я вошел в прачечную. Когда я выходил со шмотками, девчонка уже стояла возле моего «фолька». Я сложил вещи внутрь с пассажирской стороны. Потом перешел на водительскую. Она стояла прямо передо мной. Лет 27, очень круглое лицо, бесстрастное. Мы стояли очень близко друг к другу.

– Я видела, как вы на меня смотрели. Зачем вы на меня смотрели?

– Я извиняюсь. Я не хотел вас обидеть.

– Я хочу знать, почему вы на меня смотрели. Вы на меня просто пялились.

– Послушайте, вы – красивая женщина. У вас прекрасная фигура. Я увидел, как вы идете мимо, и решил посмотреть. Я ничего не мог с собой поделать.

– Хотите встретиться сегодня вечером?

– Ну, это было бы здорово. Но я уже иду на свидание. Я занят.

Я обошел ее вокруг, чтобы сесть за руль. Открыл дверцу и залез. Она отошла. При этом я слышал, как она шепчет:

– Остолоп беломазый.

Я достал почту – ничего. Надо перегруппироваться. Чего-то не хватает. Я заглянул в холодильник. Пусто. Я вышел наружу, забрался в «фольксваген» и поехал в винную лавку «Синий слон». Купил квинту «Смирноффа» и немного «7-АПа». Возвращаясь к себе, уже по дороге, понял, что забыл купить сигарет.

Я направился на юг, вниз по Западной авеню, свернул влево на бульвар Голливуд, затем вправо по Серрано. Я пытался выехать к какому-нибудь шланбою – купить покурить. На самом углу Серрано и Сансета стояла еще одна черная девчонка – густая квартеронка на черных шпильках и в мини-юбке. Она стояла в этой своей юбчонке, а я видел легкий мазок голубых трусиков. Она пошла по тротуару, и я поехал рядом. Она делала вид, что не замечает меня.

– Эй, детка!

Она остановилась. Я подтянулся к обочине. Девчонка подошла.

– Как поживаешь? – спросил я.

– Нормально.

– Ты что, приманка? – спросил я.

– Это в каком смысле?

– Это в том смысле, – пояснил я, – что откуда я знаю, вдруг ты из гадиловки?

– А я откуда знаю, что ты не из гадиловки?

– Посмотри на мою рожу. Я разве похож на легавого?

– Ладно, – сказала она, – заезжай за угол и стой. За углом я к тебе сяду.

Я завернул за угол и встал перед «Мистером Знаменитым Бутербродом Из Нью-Джерси». Она распахнула дверцу и села.

– Чего тебе надо? – Ей было за тридцать, и в центре ее улыбки торчал один сплошь золотой зуб. Она никогда не обанкротится.

– Отсосать, – ответил я.

– Двадцать долларов.

– Ладно, поехали.

– Поезжай по Западной до Франклина, сверни влево, перейди на Гарвард и еще раз вправо.

Когда мы добрались до Гарварда, машину ставить уже было некуда. Наконец я парконулся в красной зоне, и мы вышли.

– Иди за мной, – велела она.

Полуразвалившаяся многоэтажка. Не доходя до вестибюля, девчонка свернула вправо, и я пошел за нею вверх по цементной лестнице, поглядывая на ее жопу. Странно, однако жопа есть у всех. Как-то почти грустно. Однако жопы ее мне не хотелось. Я прошел за ней по коридору и вверх еще по каким-то ступенькам. Мы поднимались не лифтом, а чем-то вроде пожарной лестницы. Зачем она так делала, я понятия не имел. Но мне нужна разминка – если я собираюсь писать большие толстые романы в таком же преклонном возрасте, как и Кнут Гамсун.

Наконец мы добрались до ее квартиры, и она вытащила ключ. Я схватил ее за руку.

– Секундочку, – сказал я.

– Что такое?

– У тебя там внутри – парочка здоровых черных ублюдков, которые мне гунды дадут и выставят в придачу?

– Нет, там пусто. Я живу с подругой, а ее нет дома. Она работает в «Бродвейском универмаге».

– Дай-ка мне ключ.

Я открыл дверь – сначала медленно, а потом пинком распахнул. Заглянул внутрь. Пика у меня с собой, но я не полез. Девчонка закрыла за нами дверь.

– Проходи в спальню, – пригласила она.

– Минуточку…

Я рывком распахнул дверь чулана и прощупал всю одежду. Ничего.

– Ты на каком говне сидишь, чувак?

– Я ни на каком говне не сижу!

– Ох господи…

Я вбежал в ванную и отдернул занавеску душа. Никого. Зашел в кухню, отодвинул целлофановую шторку под раковиной. Только переполненное грязное пластмассовое мусорное ведро. Проверил вторую спальню, чуланчик в ней. Заглянул под двуспальную кровать. Пустая бутылка из-под «Риппла». Я вышел.

– Иди сюда, – сказала она.

Крохотная спаленка, скорее – альков. Диванчик с грязными простынями. Одеяло валялось на полу. Я расстегнул ширинку и вывалил его.

– Двадцать баксов, – сказала она.

– Сначала губами поработай над этим уебком! Отсоси его досуха!

– Двадцатку.

– Я цену знаю. Заработай. Выцеди мне яйца.

– Двадцатку вперед…

– Ах вот как? Я дам тебе двадцатку, а откуда я знаю, что ты не заорешь полиции? Откуда я знаю, что твой семифутовый братец-баскетболист не свалится с финкой на мою жопу?