Читать книгу "Призраки подземелий - Денис Юрин"

Недолгое купание взбодрило моррона, а встретивший его на суше холодящий ветерок заставил сразу двигаться, а не стоять на месте. Быстро оглядевшись и убедившись, что никто из плотно сидевших возле костров солдат не проявляет к нему ни малейшего интереса, Дарк направился к противоположной стороне походного лагеря, то есть туда, где начиналась расчищенная от трупов и камней полоса. К сожалению, с киркой пришлось распрощаться в воде, ведь вид расхаживающего по стоянке с горняцким инструментом на плече солдата вызвал бы подозрения, а вот на безоружного пехотинца, наоборот, внимания никто не обращал. Многие в этой схватке лишились оружия и, едва отдохнув на бережку, лениво брели на поле ристалища в надежде подыскать подходящий под свою руку меч или топор. Примерно три или четыре десятка шеварийских солдат расхаживали между трупами в поисках достойной замены либо утерянному, либо поломанному оружию. Часовые им не мешали, их задача состояла лишь в том, чтобы вовремя оповестить войско, если отступившие в глубь пещер махаканцы вдруг вздумают вернуться или на место недавней бойни решат пожаловать хищники.

Никогда не грешно совмещать приятное с полезным. Ну а уж если выпал шанс сделать сразу два нужных дела одновременно, то от такого подарка судьбы глупо отказываться. Руководствуясь этой логикой и чувствуя себя в относительной безопасности, Аламез не просто пошел в сторону павшей баррикады, а принялся, как все остальные, блуждавшие между трупами солдаты, подыскивать себе достойное оружие. Вначале Дарка поражало, почему шеварийцы брезговали трофейными топорами, а подбирали лишь мечи и прочий инструментарий убийства отечественной ковки, но вскоре он нашел ответ и быстро разобрался, что к чему. Армейские уставы и устные запреты командиров брать в качестве трофеев вражеское оружие и броню были совершенно ни при чем, как, впрочем, и иные неудобства, типа слишком коротких рукоятей более острых и крепких топоров и неподходящие размеры прочных доспехов. Причина крылась совершенно в ином.

Каким-то образом Великий Горн воздействовал на ход времени в подземелье, причем избирательно. Шеварийские захватчики того не замечали, а вот моррон стал свидетелем сразу двух небольших скачков. В первый раз это случилось, когда вышел он из подземного убежища гарнизона, а защитники границы уже возводили баррикаду; ну а во второй – совсем недавно, как только он покинул трюм корабля. Вначале время сдвинулось лишь минут на пятнадцать, а недавний скачок украл из жизни моррона целый час. Дарк глубоко ошибался, наивно полагая, что таким странным образом подземное божество целенаправленно воздействует на него, и поэтому терялся в догадках, ища тайный смысл ускорения течения секунд и минут.

А на самом деле оба раза Аламез становился жертвой лишь небольшого побочного эффекта, так сказать, технической неполадки плохо отлаженных в плане него божественных чар, пытавшихся оградить от нежелательных последствий колдовства временно зачисленного в ряды Сынов Великого Горна моррона. Говоря проще, ни люди, находившиеся в подземелье, ни пережившие обстрел, а затем и побоище воскрешенные гномы временных скачков не замечали, поскольку чары были направлены лишь на тех защитников границы, кто принял смерть в бою, кто пал, защищая родной Махакан. Особенности же организма Дарка были настолько уникальны для этих мест, что Великий Горн не смог их точно идентифицировать и полностью оградить от нежелательных временных сдвигов.

Правда открылась Аламезу внезапно, причем в тот самый миг, когда он впервые взглянул на убитых Сынов Великого Горна, а также на их доспехи и оружие. Трупы гномов должны были только-только начать остывать, ну а выглядели так, как будто пролежали в сырой земле уже более года. Процессы разложения мягких тканей, казалось, близились к завершению, а крепкие, толстые кости бородачей изрядно пожелтели. Еще недавно блестевшие поверхности махаканских топоров, щитов, доспехов и шлемов теперь покрывал уродливый грязно-рыжий налет ржавчины, а выеденные ею выемки в металле увеличивались прямо на глазах.

Смысл происходящего был ясен и прост, Великий Горн не желал надолго оставлять врагу тела мертвых своих «сынов» на поругание, и также не хотел, чтобы захватчики пользовались махаканским оружием. Именно по этой причине он сдвинул временные пласты так, что одна секунда для Дарка, живых махаканцев и шеварийцев была равна дням, а то и неделям для отслужившей плоти и стали. Уникальность же воздействия этого эффекта на Аламеза состояла в том, что в первые сотые иль даже тысячные доли секунды с начала работы «временного механизма уничтожения» он воспринимался как мертвец, а уж затем как живое существо. В общей сложности Великий Горн похитил у моррона примерно полтора часа жизни, что было смехотворно в масштабе вечности.

Внезапно найденная разгадка великого таинства временных скачков расстроила Аламеза, ведь он как раз хотел подобрать себе именно махаканский топор; оружие, хоть и не подогнанное под человеческую руку и поэтому довольно неудобное, но зато очень эффективное против магической вампирской брони. У кровососов не хватило бы крови залатать те дыры, которые бы оставило острое и широкое махаканское лезвие. Но поскольку попользоваться трофеем мешал сам Великий Горн, то Дарку не оставалось иного выбора, как пока довольствоваться армейскими образцами шеварийской ковки.

На глаза блуждавшего среди трупов моррона попадалось множество всякого добра, в том числе и массивные топоры ганкруллов, но найти подходящее оружие оказалось непросто. От ударов об махаканскую сталь и доспехи оружие захватчиков сильно пострадало. Одни клинки обломились, другие настолько затупились, что ими можно было пользоваться лишь как дубинами, третьи покрылись уродливыми зазубринами. Найти меч или топор в хорошем состоянии было счастьем, за которое к тому же потерявшие оружие в бою и теперь ищущие ему замену шеварийские пехотинцы ожесточенно дрались. Только за то время, что Дарк присоединился к поискам, вспыхнули четыре массовые драки, каждая из которых закончилась не разбитым носом, а более серьезными увечьями. Никто из счастливцев не хотел уступать более-менее стоящую находку и был готов биться за нее всеми подручными средствами вплоть до потери сознания или всех зубов. Победители были напуганы стойкостью немногочисленного, по сравнению с их войском, отряда гномов. Хорошее оружие было одним из тех немногих чудес, которое могло бы сохранить владельцу жизнь. Уступить его было всё равно что пожертвовать место в шлюпке, когда корабль тонет.

Отчаявшись, что его поиски приведут хоть к какому-то достойному результату, Аламез подобрал первый попавшийся под руку, выщербленный меч и тут же засунул его в ножны. Он продолжал делать вид, что внимательно рассматривает оружие, лежащее среди трупов, а сам постепенно продвигался всё ближе и ближе к цепочке часовых, перекрывавшей подступы к уже недалекой баррикаде. Почему-то офицеры запретили солдатам обыскивать взятый ими редут: то ли опасаясь дезертирства (хотя куда в подземелье было бежать?), то ли боясь, что прекрасно видящие в кромешной тьме махаканцы могут незаметно подкрасться к занятой поисками группке солдат и потихоньку перерезать ее, а находящиеся вдалеке товарищи не успеют прийти на помощь. Трудно сказать, какое распоряжение отдал бы сам Дарк, окажись он на месте одного из шеварийских командиров, скорее всего также приказал бы держаться в поле зрения часовых и не выходить за оцепление.