Читать книгу "Отныне и вовек - Даниэла Стил"

Джессика кивнула, потом пожала плечами:

— Переживу. Горячий шоколад, да? Как он в сравнении ссеконалом?

Астрид состроила гримасу и вынула из багажника свой плоскийчемодан.

— Я прошла через это после смерти Тома. Когда яприехала на ранчо, мама выбросила всю химию. Все таблетки. А ведь я была менеедобродушно настроена, чем ты сегодня.

— Я слишком накачалась, чтобы как-то реагировать. Тебеповезло. Дай понесу. — Джесси взялась за ручку чемодана, Астридотпустила. — Ян всегда говорит, что такая амазонка, как я… — Она замолкла.

Астрид наблюдала за подругой, медленно идущей к дому сосклоненной головой. Она была рада, что привезла ее, и сожалела, что не сделалаэтого раньше. Астрид интересовало, насколько серьезной была размолвка с Яном.По всему было видно, что ссора произошла нешуточная.

Обувь шуршала на гравийной дорожке, ведущей к дому, повсюдупахло свежей травой и цветами. Джесси заметила, что это место выгляделоприветливо даже ночью. Повсюду росло множество самых разнообразных цветов,особенно у дверей. Она улыбнулась, проходя мимо них и поднимаясь по ступенькам.

— Осторожно голову! — Астрид выкрикнулапредостережение, когда Джессика чуть не стукнулась макушкой о притолоку, обеженщины вошли почти одновременно.

В глаза бросилось ярко-красное пианино, высокое зеркало,несколько бронзовых пепельниц и целая стена, завешанная экзотическими головнымиуборами. Далее на сосновом полу с цветными домоткаными коврами расположилисьудобные кушетки и кресло-качалка у камина. Странное сочетание модерна ивосхитительного викторианского стиля вызывало восторг. Домашние растения,первые издания некоторых книг и красивый современный диван, покрытый тканьюбледно-зеленого цвета, старинные занавески с кружевами и большая изразцоваяпечь.

Комната оставляла впечатление тепла и счастья.

— Добрый вечер.

Джесси обернулась на звук голоса и увидела миниатюрнуюженщину в дверях кухни. Такие же пепельные волосы, как и у дочери, те жевасильковые глаза, в которых сверкали искорки смеха. Простые слова приветствияпрозвучали так, будто они доставляли ей удовольствие. Она не спеша подошла кДжессике и протянула руку:

— Очень рада видеть вас здесь. Надеюсь, Астридпредупредила вас, что я — ворчливая старуха, а жить здесь — скука смертная. Ноя в восторге от вашего приезда.

Свет в ее глазах плясал, как огоньки пламени.

— Ни о чем таком я ее не предупреждала. Я на все ладырасхваливала наше ранчо. Так что, мама, веди себя подобающе.

— Какой ужас. Теперь мне придется убрать все моипорнографические книжки и отменить вечер танцев с мальчиками, да? Как печально.

Она хлопнула в ладоши, словно глубоко опечаленная этимфактом, и засмеялась. Потом пригласила устроиться на диване у камина. Обещанныйгорячий шоколад ждал в расписанных цветами чашках из лиможского фарфора.

— Потрясающе. Новые? — поинтересовалась Астрид.

— Нет, дорогая. Очень старые: полагаю, 1880 года.

Мать и дочь обменялись взглядами. Легко можно былодогадаться, что они большие друзья. Наблюдая за ними, Джессика почувствовалалегкий укол зависти.

— Я спрашиваю, у тебя они недавно? — Астридотхлебнула какао.

— Ax вот оно что! Да, по правде сказать, недавно.

— Негодная, ты знала, что я их замечу, и решилавыставить напоказ, чтобы произвести впечатление.

Комплимент пришелся матери Астрид по душе, и она засмеялась.

— Совершенно верно! Красивые, не правда ли?

— Очень. — Глаза двух женщин светились счастьем.

Джессика улыбнулась, приняв участие в обмене любезностями.Она была поражена моложавостью матери Астрид и ее элегантностью. На ней былисвободные габардиновые брюки и прелестная синяя шелковая блузка, котораяпрекрасно гармонировала с ее голубыми глазами. К ним она добавила нитку жемчугаи изящные кольца, одно с довольно большим бриллиантом.

Она напоминала больше состоятельную жительницу Нью-Йорка илиКоннектикута, чем владелицу удаленного ранчо.

— Ты вовремя приехала, Джессика. Все цветет, и кругомтакая красота. Зелень — мягкая и пушистая. Я купила ранчо весной, вероятно,поэтому и поддалась уговорам. Земля так соблазнительна в это время.

Джессика засмеялась.

— Я и не предполагала, что окажусь у вас, миссис Уильяме.Вы очень добры, что позволили мне погостить здесь, совершенно меня не зная.

— Никаких проблем.

Миссис Уильяме улыбнулась, но ее глаза разобрались во всем.Она заметила, что Джессика ничего не ест, а только потягивает горячий шоколад икурит уже вторую сигарету. Похоже, что у Джессики те же проблемы, что были и уАстрид после смерти Тома. Таблетки.

— Будь как дома, моя дорогая, и живи у меня, пока ненадоест.

— Я ведь могу остаться навсегда.

— Конечно, нет. Через неделю ты здесь заскучаешь.

Глаза пожилой женщины снова вспыхнули, и Астрид засмеялась.

— Тебе-то не надоело, мама.

— Но я езжу в Париж, Нью-Йорк или Лос-Анджелес илинавещаю тебя в твоем мрачном мавзолее…

— Мама!

— Так оно и есть, и ты знаешь это. Очень симпатичныймавзолей, и тем не менее.., ты знаешь мое мнение. Еще в прошлом году япосоветовала тебе его продать и купить новый дом — поменьше, не такой помпезныйи более жизнерадостный. Я недостаточно стара, чтобы жить там. Я объясняла это всвое время Тому. Не могу понять, почему нельзя сказать этого и тебе сейчас.

— У Джессики такой дом, от которого ты будешь ввосторге.

— О? Хижина на Таити, не иначе.

Все трое засмеялись, и Джесси сделала попытку съестьсандвич. Ее желудок выделывал сальто, но она надеялась, что если ей удастсяпроглотить что-нибудь, то у нее перестанут дрожать руки.

— Она живет в том замечательном черно-белом домикечерез квартал от нас. С цветами у входа.

— Я помню. Хороший, но не маловат ли?

— Вы правы. — Джессика произнесла это, пробуясандвич с сыром, ветчиной, свежим кресс-салатом и ломтиками помидора не толщебумаги.

— Не выношу город. Если не считать визитов. Хорошовернуться домой после недолгого отсутствия. Симфонии мне скучны, люди одеваютсябезвкусно, рестораны так себе, транспорт удручает. Здесь я по утрам езжу верхом,гуляю в лесу, и каждый день жизни кажется приключением. Я слишком стара длягорода. Ты ездишь верхом?

У миссис Уильяме был такой темперамент, что ей нельзя былодать больше пятидесяти пяти. Джессика знала, что в действительности ейисполнилось семьдесят два.