Читать книгу "Забытые герои Монпарнаса. Художественный мир русско/еврейского Парижа, его спасители и хранители - Алек Эпштейн"

Палестина, еврейское население которой в то время составляло лишь несколько десятков тысяч человек, и где тогда еще не было ни одного музея и университета, в то время мало что могла предложить амбициозному молодому художнику, и на рубеже 1920–1921 годов (точную дату отъезда не удалось установить даже сыну художника) Френкель — и на этот раз вслед за Иосифом Константиновским — отправился в Париж. Первое время он страшно бедствовал, порой ночевал на улицах. Легенда гласит, что тем, что он выжил, он обязан все тому же «покровителю художников» комиссару полиции Леону Замарону, обнаружившему его ночующим в буквальном смысле слова под мостом со свидетельством из Одесского художественного училища в кармане. Имеет ли эта легенда под собой документальные основания, установить уже невозможно.

Изначально И. А. Френкель стремился стать профессиональным скульптором, но не имел средств на покупку материалов и не имел студии, где бы мог хранить свои работы. Когда его положение минимально наладилось, он стал посещать Национальную школу изящных искусств и академию Гранд Шомьер, стажировался в мастерских скульптора Эмиля Антуана Бурделя (1861–1929) и Анри Матисса. Пристанищем его стал все тот же «Улей» на Монпарнасе, где он познакомился с Хаимом Сутиным, Михаилом Кикоиным, Пинхусом Кременем, Мане-Кацем и другими еврейскими художниками-эмигрантами из России; по воспоминаниям его сына, он очень переживал, что не застал Амедео Модильяни, скончавшегося в 1920 году, работы которого очень ценил438. Работы И. А. Френкеля трижды выставлялись в Салоне Независимых и дважды — в Осеннем салоне, он участвовал в групповых выставках в кафе «Ротонда» и в галерее La Licorne [«Единорог»], но, как и остальные, с трудом сводил концы с концами. В декабре 1925 года он вернулся в Палестину/Эрец-Исраэль, куда в 1923 году прибыли его родители, старшая сестра и младший брат, и открыл студию при школе Федерации профсоюзов в Тель-Авиве. Среди его учеников были известные в будущем художники Мордехай Леванон, Давид Хендлер, Йосеф Коссоноги, Женя Бергер, Авигдор Стемацкий, Циона Таджер (в 1930-е годы и она некоторое время жила и работала в Париже) и другие. Это была первая в Палестине/Эрец-Исраэль художественная студия, ориентировавшаяся на достижения нового искусства, развивавшиеся в то время во Франции. Некоторое время Исаак Френель также преподавал в Школе искусств «Бецалель» в Иерусалиме, где у него среди других учился и Моше Кастель. Во Франции наибольшее влияние на его искусство оказывало творчество Пабло Пикассо и Жоржа Брака, однако работы Френеля в кубистском стиле совершенно не находили покупателей; постепенно его творчество эволюционировало в направлении экспрессионизма.

В 1929 году по Палестине прокатилась волна еврейских погромов, побудившая британские власти к существенному ужесточению своей политики, в которой принцип «разделяй и властвуй» реализовывался все более отчетливо. Всемирный экономический кризис привел к существенному сокращению денежных средств, которые переводили на нужды общины в Палестине/Эрец-Исраэль евреи диаспоры. Школа искусств «Бецалель» была закрыта (ее деятельность возобновилась только в 1935 году), Исаак Александр Френкель потерял работу, а его личная жизнь очень осложнилась: две женщины были одновременно беременны от него. Со второй женой Мирьям Анисфельд (формально их брак был зарегистрирован только в 1954 году, спустя 26 лет после начала их отношений) художник решил снова попытать счастья в Париже. Деньги на билет на пароход (а добирались через итальянский город Триест) зарабатывала в основном Мирьям, работавшая портнихой; помог и брат художника Моше, бывший ответственным сотрудником Тель-Авивского муниципалитета. Френель участвовал в нескольких групповых выставках в парижских галереях, но по-настоящему пробиться не смог. В Париже в 1929 году родился его сын от второй жены Элиэзер, и вся семья очень бедствовала. Он даже был арестован и предстал перед судьей за то, что в ответ на антисемитское замечание эмигранта-белогвардейца избил его439. Френель много общался тогда с арт-критиком Вальдемаром Жоржем, который, однако, не сумел помочь ему ни добиться коммерческого успеха, ни занять достойное место в среде галерей. Точные причины его повторного возвращения в Палестину/Эрец-Исраэль неизвестны; не исключено, что он опасался, что в связи с прекращением срока действия его паспорта он окажется во Франции бесправным лицом без гражданства. Как бы то ни было, в 1934 году вся семья вернулась в Палестину/Эрец-Исраэль; в следующий раз художник побывал в Париже только в 1954 году. В июле 1978 года в галерее Сената (Orangérie du Senat) прошла его персональная выставка, торжественно открытая многолетним председателем Сената Франции Аленом Поэром (Alain Poher, 1909–1996)440.

Ил. 89. Лучший альбом И. А. Френкеля (Френеля): Isaac Alexander Frenel / Text by Amnon Barzel (Jerusalem: Massada, 1974)

В первые полтора года после возвращения И. А. Френкель со своей второй семьей жил в Иерусалиме, но с лета 1937 года основным местом жительства и работы художника был Тель-Авив. Он никогда не порывал с «Парижской школой», влияние Хаима Сутина и других ее мастеров всю жизнь сохранялось в его работах, но судьба его не была больше связана с Парижем. Начиная с 1940 года он несколько раз становился лауреатом премии имени Меира Дизенгофа в области изобразительного искусства, присуждаемой муниципалитетом Тель-Авива; оформлял здание, в котором в 1949–1966 годах работал Кнессет; представлял Израиль на Венецианской биеннале современного искусства.

И. А. Френкель получил широкую известность как портретист, популярный в среде военной и политической элиты нового государства, а также оформил целый ряд постановок в театре «Охель» (ныне уже не существующем) и Национальном театре «Габима». В Цфате, центральный квартал которого постепенно стал городком художников, Френкель купил дом, превращенный его наследниками в музей. Несмотря на длительный конфликт с дирекцией Тель-Авивского музея и руководством Ассоциации художников и скульпторов Израиля, отнимавший у него много душевных сил, очевидно, что он прожил очень успешную жизнь в искусстве.

IV

С Марком Шагалом — самым крупным еврейским художником, жившим когда-либо в «Улье» на Монпарнасе и, пожалуй, крупнейшим еврейским художником в истории мирового искусства — в Израиле тоже велись переговоры о создании музея. История отношений Марка Шагала с Израилем (а он, включая догосударственный период, побывал в этой стране восемь раз) — это полувековая сага, в которой у обеих сторон было едва ли не больше разочарований, чем поводов испытывать удовлетворение.

Привлечь Марка Шагала к созданию музея искусств в Эрец-Исраэль пытался еще в начале 1930-х годов первый мэр Тель-Авива Меир Дизенгоф (1861–1936), договорившийся с художником, что тот возглавит комитет по созданию в городе музея. М. З. Шагалу идея очень понравилась, о чем он 13 января 1931 года послал мэру письмо, кстати, на русском языке441. Марк Шагал вынашивал идею создания еврейского художественного музея долгие годы: еще в 1918 году, составляя проект создания в Витебске Народного художественного училища, он думал о некоем «еврейском крыле» в будущем городском музее, а в 1921 году в письме, отправленном Юделю Пэну, который был его первым учителем живописи, Шагал выражал надежду на то, что в будущем будет создан Центральный еврейский музей, куда попадут и лучшие работы Ю. М. Пэна442. Однако уже в 1922 году Марк Шагал оказался в эмиграции, и его идея создания еврейского художественного музея в СССР так и не была реализована. Сложно сказать почему: если власти десятилетия мирились с существованием еврейских театров, а также выходивших на языке идиш книг, газет и журналов, едва ли именно еврейский художественный музей таил в себе какую-то «контрреволюционную» опасность. Как бы там ни было, мэр Тель-Авива вышел на связь с Шагалом через скульптора Хану Орлову уже в Париже. С 1904 по 1910 год Хана Орлова жила в Эрец-Исраэль, и Меир Дизенгоф был знаком с ней443. С другой стороны, Хана Орлова и Марк Шагал были друзьями и соратниками, среди других ее работ — выполненный в 1923 году портрет-статуэтка дочери Шагала Иды.