Читать книгу "Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941–1945 - Сергей Михеенков"

Летом перед наступлением мы прошли обкатку нашими танками Т-34. Но обкатка есть обкатка. «Тридцатьчетверка» в нас не палила с руки и из пулеметов. За ней не шла немецкая и венгерская пехота. Я переползал из окопа в окоп и напоминал автоматчикам одно и то же: если немецкий танк выйдет на окоп, ни в коем случае не выскакивать – срежет из пулемета, сидеть и ждать, когда он пройдет дальше и откроет свою моторную часть. Гранату ставить на боевой взвод только после того, как танк пройдет через линию окопов.

Ночью ракетами немцы освещали нашу оборону и участок шоссе, который примыкал к нашей обороне и находился в зоне ответственности автоматного взвода.

На рассвете на той стороне снова взревели моторы. Мы замерли. Я видел, как Петр Маркович несколько раз торопливо оглянулся на свою РПГ-43.

– Что там? – спросил он немного погодя, хотя, как мне показалось, и сам уже прекрасно понял, что там происходит. Просто, когда случается то, чего очень желаешь, требуется чье-то постороннее подтверждение, что это действительно произошло.

– Отходят, Петр Маркович, – сказал я своему связному. – Побоялись, я думаю, твоей гранаты.

– То-то же, – засмеялся Петр Маркович.

Они отводили свои танки к перекрестку шоссейной и железной дорог. Что они там делали, что готовили, мы пока не знали. Возможно, дозаправлялись, готовились к бою. Не верилось нам, что так просто они ушли с фронта нашего взвода. Позже, от пленных танкистов, мы узнали, что перед нами были танки 1-й танковой дивизии вермахта.

День мы провели в относительном спокойствии. Ночь тоже прошла тихо. К ручью они не совались. Знали, что мы открываем огонь на каждый шорох. Так что возле ручья они не появлялись и не шуршали.

12 декабря, примерно в 10.00, прибыл связной с приказом от командира роты: атаковать немецкую оборону по фронту и помочь третьей стрелковой роте овладеть населенным пунктом Киш-Веленце. Приказ связной доставил в письменной форме. На листке в клеточку, вырванном из блокнота, старший лейтенант Макаров своим каллиграфическим почерком кратко и по-армейски односложно изложил задачу и расписался. Я прочитал приказ и отвернулся в угол окопа. Некоторое время молча сидел так. И связной, и Петр Маркович все понимали. А я сразу вспомнил бой на Днестровском плацдарме, приказ полкового комсорга…

Того комсорга из штаба полка я больше никогда не встречал. Куда-нибудь перевели. Подполковник Панченко сплавил, видать, того щеголя подальше от себя. Настоящий солдат не будет себя окружать такими помощниками. А подполковник Панченко был настоящим солдатом. Офицером, как тогда говорили, во славу оружия.

Но появился капитан Утешев. После гибели майора Лудильщикова комбатом к нам назначили капитана Утешева.

– Приказ комбата? – спросил я у связного Дорошенко.

Тот кивнул:

– Да. Сам Утешев ротному позвонил.

Все понятно. Затея капитана Утешева. Решил блеснуть лихой атакой: двумя ротами, без усиления, взять Киш-Веленце. Мы в батальоне знали о бурной жизни на передовой капитана Утешева. Вот и сейчас, пока он отсыпался на своем НП, обстановка изменилась не в нашу пользу. Немцы подтянули танки, перекрыли шоссейную и железную дороги, маневрируют в глубине своей обороны. За озером, на закрытых позициях, появились новые артиллерийские батареи. Пристрелку провели уже другим калибром. Знает ли он это все? Вряд ли. В окопах ни он, ни офицеры его штаба не появлялись.

Ладно. Делать нечего, приказ есть приказ. Я вызвал командиров отделений. Сказал им:

– Атакуем по фронту направлением на Киш-Веленце. Готовность десять минут.

Сержанты смотрели на меня и не верили в то, что я им говорю. Кто-то переспросил. Я повторил все слово в слово. И прибавил вот что:

– В окопах оставить некоторый запас патронов и гранат. И – по одному автоматчику от отделения. Вопросы есть?

Вопросов не было. Я им все уже растолковал. И что атакуем без усиления, и что на фланге пойдет соседняя рота.

Между окопами у нас лежали заготовленные жерди и доски. Бойцы успели натаскать. Мы знали, что атака рано или поздно будет, и приготовились. Ручей был невелик, но все же без подручных средств его не перепрыгнуть.

Вскоре в стороне третьей роты поднялась ружейно-пулеметная стрельба. Значит, там уже поднялись и пошли в атаку. И тут же из-за озера ударили немецкие батареи. Но встали из окопов и мы. Спустились к ручью, побросали на топь жерди и доски, перебрались через ручей и вскоре уже бежали по склону другой стороны балки. И сразу же открыли огонь по немецким окопам.

Их окопы проходили по гребню балки. Так же, как и наши. Только на другой стороне.

Они не ожидали нашей атаки, и вначале у нас все шло хорошо. Когда мы выскочили прямо перед ними из оврага, немцы спокойно сидели в своих окопах. Их наблюдатели нас просмотрели. Да и ручей мы перескочили одним махом. Они бросились было к оружию, но огонь наших ручных пулеметов прижал их на дно окопов. Некоторые из них покинули свои ячейки и побежали в сторону Киш-Веленце.

– Гранаты! – закричал я.

Но солдаты сами знали, что делать, и гранаты уже летели в немецкие окопы.

Мы захватили их окопы и двухэтажное здание гостиницы. В окопах насчитали девять трупов. Одеты в немецкую полевую форму.

Гостиницу мы окружили. Необходимо было ее осмотреть. Двери оказались заперты. Двери массивные, дубовые. Прикладом такие не высадишь.

– Гранаты! – приказал я.

И несколько гранат, ломая стекла, полетели в окна гостиницы. Через минуту хозяин открыл дверь. Так и выскочил на крыльцо с высоко поднятыми руками. Мы тут же побежали по лестнице вверх. Нужно было осмотреть чердак. Там, под высокой острой крышей, наверняка сидел артиллерийский корректировщик. Он нам много крови попортил за эти дни. Но тут снизу закричали:

– Лейтенант! Танки!

Когда мы выбежали из гостиницы, так и не осмотрев ее как следует и даже не взглянув на чердак, по центру села уже двигались в нашу сторону немецкие танки и пехота. Контратаку они развернули по всем правилам. Я тут же приказал Петру Марковичу дать красную ракету – сигнал к отходу.

Теперь надо было грамотно отойти.

Как известно, отступление – самый трудный вид боя. Мне и моим сержантам, а также всем автоматчикам предстояло выполнить этот непростой маневр. Под огнем. Под страхом смерти и плена.

Первое и второе отделения в момент начала контратаки находились в 150–200 метрах от немецкой цепи. Отделения, отстреливаясь, постепенно откатывались к балке. «Максим» Кизелько помог им добраться до своих окопов целыми и невредимыми. А третье отделение, с которым во время атаки шел и я, немцы отрезали от балки огнем из танковых пулеметов. Мы все же слишком долго задержались возле гостиницы.

Я собрал третье отделение за стеной гостиницы. Это пространство пока еще не простреливалось из танковых пулеметов.

На войне надо было быстро принимать решения и действовать решительно и без промедления. Я понял, что немцы из танков заметили, где мы укрылись, и ждут, когда мы выскочим под их пулеметы. И тогда я приказал автоматчикам пробиваться в другую сторону. Разделились на две группы. Первая рванулась к вокзальному павильону, к штабелям шпал. Их отход прикрывал расчет ручного пулемета и мы с Петром Марковичем. Отделение побежало. Я видел, как они приближаются к штабелям шпал. И через минуту ударила немецкая артиллерия. Рвались снаряды небольшого калибра. Рвались густо – по шоссе и вдоль рельсов по железнодорожному полотну.