Читать книгу "Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37 - Татьяна Соломатина"

И мужчина, готовящийся пнуть беременную женщину по животу ботинком, хорошо так впиндюрил этим самым ботинком Настеньке Разовой по её буйной светлой кудрявой головушке. Слава богам, он был отнюдь не кик-боксёр, потому удар получился смазанный. Настин череп снова устоял. Да и густая блондинистая грива, где каждый толстый волос был замысловато спирально извитым, – спружинила. Настя даже не сразу поняла, что это очень больно – когда тебя молотят по голове. С кафелем операционной она встретилась, уже будучи без сознания. А сейчас ей показалось, что ей на башку шлёпнулось бетонное перекрытие. Она успела подумать, а как же бокс?.. А как же кино, где все молотят друг друга и тут же вскакивают и бегут, как новенькие? И отрубилась. Благо к тому моменту сотрудники уже разморозились, стали оттягивать мужика и бабу от беременной. А менеджер вызвала полицию, которая прибыла, надо отдать должное, моментально. И «Скорую», которая прибыла ненамного позже. Всё-таки вызов был не куда-нибудь, а на детский утренник, и подстанция находилась близко. Настя уже пришла в себя и, прижав к голове столбик круглых мясных лепёшек, добытых, судя по их состоянию, прямо из вечной мерзлоты, любезно предоставленных ей сотрудниками сетевой едальни, сидела в «Скорой» рядом с беременной. Она уже предъявила коллегам удостоверение врача своей больницы. И туда беременную, находящуюся в практически бессознательном состоянии, уже и катили.

– Сабина! Где Сабина?! Где Сабина?! – бормотала спасённая потерпевшая. Но тут у неё резко повысилось давление и начались судороги.

– Эклампсия! Интубируйте! Лейте! – закричала Настенька коллегам, подскочив и долбанувшись обо что-то головой. – О, мой бог! – простонала Настя.

Фирменные пакеты с напакованной в спешке – по распоряжению менеджера – Настиной едой, она оставила коллегам из «Скорой».

– Ургентный звонок! – заорала Настя, втопив кнопку этого самого звонка до упора.

В роддоме не было ни Мальцевой, ни Панина, ни Родина, ни Поцелуевой. Мобильные не отвечали. В обсервации дежурила одна из пенсионерок, от которых никак не могла избавиться Татьяна Георгиевна. На пятом дежурил опытный и грамотный врач, но он был в операционной главного корпуса.

И Анастасия Евгеньевна Разова прооперировала женщину. Трижды перекрестившаяся про себя пенсионерка ей проассистировала. После основного этапа – извлечения – начав давать ей умные советы. За что была изгнана из операционной. Нет, не Настенькой. Анестезиологом. Настя послойно ушила всё с операционной сестрой. Некоторое время женщину подержали на ИВЛ, но показатели были стабильными, экламптического статуса ничто не предвещало. И женщину, уложенную в ОРИТ, сняли с ИВЛ.

– Как вас зовут? – спросил анестезиолог после извлечения трубки.

– Сабина… – слабо прохрипела она.

– Сабина, как ваша фамилия?! У вас при себе не было документов! – чётко проговорил анестезиолог.

– Где… Где Сабина?! – продолжала хрипеть женщина, кардиомониторы начали попискивать, привлекая внимание к учащению сердечного ритма и повышению кровяного давления.

– Не волнуйтесь, Сабина. Сабина, вы в родильном доме! Вам сделали кесарево!

– Сабина! Моя! Дочь! – прохрипела женщина, перекрикивая сбесившиеся мониторы.

– Ваша дочь прекрасно себя чувствует. Он в детском отделении.

– Моя! Старшая! Дочь! – страшно просипела женщина и начала биться в кровати, пытаясь не то выгнуться, не то встать и бежать.

– Вырубай её, идиот! – командно заорала Настёна.

Дежурный анестезиолог моментально подчинился и вырубил женщину «по вене». Затем вопросительно посмотрел на Тыдыбыра. Ничуть не обидевшись ни на «идиота», ни на командный тон.

– Как предварительно догадывается Штирлиц, – сказала Настя, – истошно вопившая в Макдональдсе девочка – и есть старшая дочь Сабина этой пока безымянной тётеньки. В общем, смотрите тут за ней. Я пошла.

– Куда?

– На поиски.

– Кого?

– Сабины, разумеется, – и выражение её лица дало понять вопрошавшему, что слово «идиот» она в этот раз просто опустила – как потенциально обидное.

Настя разыскала телефон забегаловки. Менеджер не знала, где Сабина. Каких-то детишек тут же разобрали родители. Иных пришлось успокаивать. В панике и сумбуре никто не обратил внимание на саму, собственно, виновницу торжества. Папу и бабушку Сабины увёз полицейский «бобик».

Ещё полчаса Настя разыскивала координаты наряда. Но и там, куда оттарабанили папу и бабушку Сабины, о самой девочке ничего не знали. Зато они щедро поделились с Настей информацией о том, что папа и мама Сабины в разводе. Что папа отсудил Сабину у мамы. И сразу после этого поселил у бабушки. И что они пока посадили папашу и бабульку в «обезьянник», но сюда, к ним, уже мчится папашкин адвокат. И что если Настя хочет изучить наиболее полный словарь самых страшных, грязных и немыслимых ругательств и оскорблений в адрес женщины – то она может подъехать, послушать. Даже у них, у ментов, волосы дыбом. То есть у… У полицейских, да. А где сама девочка – они не знают.

А тем временем, пока молодой врач Настенька Разова спасала беременную маму, старшая мамина дочь бежала по холодным улицам города в одном нарядном платьице и заливалась слезами. Её поймал мужчина лет тридцати. Но она стала вырываться и кричать:

– Ты педофил! Бабуля говорит, что все мужчины – педофилы! И ещё… Ещё!… – захлёбывалась девочка. – Бабуля и папуля били мамочку! Ногами по животику и по голове! Отпусти меня!

Мужчина, не выпуская терзавшую его слабыми кулачками девчонку из рук, беспомощно оглядывался вокруг. Но спешившие по свои делами прохожие лишь ускоряли шаг, ещё внимательнее начиная изучать кашу из грязного снега у себя под ногами. Полиции тоже не наблюдалось.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул мужчина. – Люди! Обратите внимание!

– Господи, что случилось! – к нему подошла молодая женщина.

Девчонка продолжала плакать и вырываться у него из рук. Молодая женщина сняла со своей шеи длинный вязаный шарф и, укутав в него девчонку, приняла её в свои руки.

– А ты – подружка этого педофила? – немного успокоившись и решив не колотить женщину, даже, можно сказать, дружелюбно спросила у неё девчонка.

– Нет, я учительница. Как тебя зовут?

– Сабина, – ответила девочка, которую уже начинала бить крупная дрожь.

– Тебе лет пять?

– Шесть! Сегодня исполнилось. Я со своего дня рождения бегу! – даже немного гордо произнесла Сабина.

– Что же произошло на твоём дне рождения, что ты с него бежишь?

– Мамочка пришла на мой день рождения, а папочка и бабуля стали её бить, кричать ей всякие гадости, и… И на мамочку упала какая-то толстая тётенька. Папочку и бабулю увезли полицейские. А упавшая на мамочку толстая тётенька, которую папочка ударил ногой по голове, увезла её на «Скорой». Наверное, потому, что у мамочки в животике ребёнок от Славы, а ребёнкам в животиках вредно, когда их бьют ногами.