Читать книгу "Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская"

Еще в Турине была победа женской лыжной эстафеты. Очень важная, ведь именно в этом виде программы в Солт-Лейк-Сити российским лыжницам пришлось пережить невероятно серьезный психологический удар: из-за отстранения от гонки Ларисы Лазутиной они не вышли на старт.

Но именно после всех этих женских побед особенно хотелось верить в мужскую – хоккейную.

Четвертьфинальный матч с канадцами стал кульминацией Игр. Россия и Канада всегда стояли в хоккее особняком. Исторически. Так было с тех самых пор, когда в феврале 1956-го в Кортина д’Ампеццо сборная СССР выступала на своей первой Олимпиаде, победила родоначальников хоккея со счетом 2:0 и стала чемпионом.

Сейчас уже не скажу, на каком именно из олимпийских мероприятий, где мне следовало бы быть, я не смогла в тот вечер присутствовать. Но до сих пор в памяти держится тогдашнее воспоминание, что не пойти на хоккейный матч даже не приходило в голову. Причем не только мне: на трибунах хоккейного дворца было не продохнуть. Волонтеры безуспешно гоняли тех, кто рассаживался прямо на ступенях, дворец распухал на глазах, а люди все шли и шли. И только когда команды выкатились на разминку, до меня вдруг дошло, что именно делало интерьер непривычным: от самой кромки льда до еле видной у потолка галерки трибуны полыхали и переливались российским триколором.

Русский дом чуть ли не всю ночь перед матчем с Канадой говорил о хоккее. Все остальные события Олимпиады отошли на второй план. Чемпионка Турина фигуристка Татьяна Навка и та щеголяла в игровом свитере Алексея Яшина. Говорить о хоккеистах она, правда, отказалась наотрез – так же, как и перед собственным выступлением.

Суеверными вдруг оказались и другие, очень серьезные вроде бы люди. Например, знаменитый актер Олег Янковский. Он ходил на матч с США, но говорить перед Канадой чего-либо также не пожелал – чтоб не сглазить. Сколько их вообще сейчас за наших хоккеистов переживает, этих знаменитостей! Помимо Янковского, был на встрече с американцами – и, естественно, пошел на Канаду – и Леонид Ярмольник.

Валерий Сюткин со своими музыкантами был искренне возмущен, что на предыдущий матч России – с американцами – ему не позволили протащить на трибуну саксофон. Зато в ожидании канадско-российской битвы организованный Сюткиным духовой оркестр рвал окружающим барабанные перепонки знаменитым «Трус не играет в хоккей». А белые Чебурашки, безжалостно нанизанные вместо шпилей на древки знамен, взирали с высоты на всю эту вакханалию.

Ну разве мы могли проиграть?

… Проиграли мы позже. Бездарно и унизительно. Финнам. Проиграли в тот самый момент, когда никто из российских болельщиков уже в принципе не допускал никакого иного исхода, кроме победного. После того как один из моих коллег, упиваясь послевкусием великой победы над Канадой, написал в репортаже: «Теперь нам никто не страшен на этой Олимпиаде».

А победа – в контексте Олимпиады – вовсе не была великой. Она была всего-навсего четвертьфинальной…

2008 год. Пекин

Глава 1. Коммунизм за олимпийской стеной

Это была лучшая Олимпиада в истории…

Во всем, что касалось организации, лучшей она была однозначно. Хотя всего за два года до начала Игр я ждала их с ужасом и отчаянием.

Причиной были несколько подряд столкновений с китайской реальностью в 2006-м. В апреле я должна была ехать в Шанхай на чемпионат мира по плаванию в ранге достаточно высокого гостя – представителем Международной федерации плавания. Так вышло, что на получение визы у меня имелось всего три дня. Сотрудницы выездного отдела Олимпийского комитета, правда, успокоили: «Не переживай. Визу тебе сделают за один день. В пятницу сдадим документы, в воскресенье улетишь».

В пятницу раздался телефонный звонок: мне сообщили, что приглашение, присланное организаторами, не соответствует принятым в консульстве нормам. Я немедленно перезвонила в Шанхай председателю оргкомитета соревнований с просьбой немедленно (это был последний рабочий день) прислать в Москву нужный факс.

– Это невозможно, – был ответ.

– Вы не поняли, как должна быть составлена бумага? – спросила я.

– Понял, – вежливо отозвался собеседник. – Мы знаем, что первое приглашение было составлено не совсем правильно. Мы уже сделали новое. Оно лежит передо мной на столе. Но дело в том, что отправлять бумаги по факсу не входит в мои обязанности. Что? Да, у меня есть факс. Он тоже стоит у меня на столе. Но сотрудник, отвечающий за отправку бумаг, уже ушел из офиса и будет теперь в понедельник.

Я билась в истерике на противоположном конце телефонной трубки, переходила от грубой лести к не менее грубым угрозам, пыталась орать и плакать одновременно, объясняла, что в консульском отделе к факсу уже приставлен специальный человек, который два часа ждет, когда аппарат выплюнет эту проклятую бумажку, для отправки которой нужно всего лишь двенадцать раз нажать пальцем на кнопки, но – тщетно. Уговорить китайца отправить факс мне так и не удалось, и в Шанхай я не попала.

Во время визита в Китай в августе того же года – в город Чаньшу на Кубок мира по прыжкам в воду – мне удалось выяснить, что в любой сфере деятельности все китайцы разбиты на тройки. В каждой группе есть старший. Капитан. Если перед вами нарисовалась проблема, которую нужно незамедлительно решить, главное – определить, кто именно рулит процессом. Объясняться с «неправильным» человеком – пустая трата времени. Он будет улыбаться до посинения, кивать, что-то вежливо отвечать, но решить проблему вам не удастся.

Точно так же я поняла, что первейшее правило сохранения собственной психики при общении с китайцами – это не раздражаться ни по какому поводу. Нужно просто заранее подготовиться к тому, что любой процесс занимает втрое больше времени, чем обычно. Как и к тому, что получивший задание китаец будет выполнять его с прямолинейностью носорога, не обращая ни малейшего внимания на то, что может кого-то своими действиями побеспокоить. В 2006-м страна уже вовсю жила подготовкой к Играм, проводила множество международных турниров, повсеместно строились фешенебельные отели, и было порой смешно наблюдать, как китайские официанты, ответственные за то, чтобы на столиках спортсменов всегда была еда и не скапливалась грязная посуда, стояли наготове, подобно кошке, охотящейся на воробья. Положил клиент вилку на стол – цоп! – и старой вилки нет. На ее месте лежит новая.

Наиболее душераздирающую историю поведал мне в Чаньшу чемпион мира Александр Доброскок, когда наутро после выступления я пришла к нему в отель брать интервью. Время было далеко не утреннее (надо же дать выспаться человеку), однако пришлось стучать в дверь несколько минут, прежде чем Доброскок ее открыл. Он был заспан, зол и завернут в одеяло.

Оказалось, его разбудили в семь утра. Стуком в дверь. В коридоре стояла китаянка-горничная, которая, невзирая на табличку «Do not Disturb» – «Просьба не беспокоить», стала пытаться просочиться в номер, жестами показывая, что ей нужно там убрать. Доброскок относительно вежливо вытолкал горничную обратно в коридор, закрыл дверь на задвижку и снова лег. Полчаса спустя стук раздался снова. На этот раз рядом с горничной стоял англоговорящий менеджер.