Читать книгу "Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская"

Все началось с салата… Хотя нет. Наверное, все началось именно тогда, когда я окончательно поняла, что в олимпийскую сборную меня не возьмут ни при каком раскладе.

Это стало очевидным сразу после отборочного чемпионата страны, на котором я заняла пятое место. Вакансий в олимпийской команде было всего три, две из которых были закрыты сразу же – по итогам отбора. Официально нам объявили, что окончательное решение будет принято за месяц до Игр – после того, как пять или шесть кандидатов на оставшееся место выступят на контрольных соревнованиях. И я незамедлительно решила, что меня в этой команде тренеры не видят вообще.

Единственным моим плюсом на тот момент была самая сложная в мире произвольная программа, исполнять которую без ошибок получалось далеко не всегда.

Та программа и сложилась-то случайно. В начале 1974-го мой тренер Валентина Николаевна Дедова «натаскивала» меня на сложный, но отнюдь не уникальный прыжок – три с половиной оборота вперед. Накануне дня, когда мне предстояло впервые в жизни сделать его с десятиметровой вышки, мы с такими же, как я, охламонами из сборной ЦСКА всю ночь резались в карты на тренировочном сборе. Играли в «кинга», и за каждые десять потерянных очков проигравший выпивал стакан воды.

Игра затянулась до утра. Дежурный тренер по какой-то личной причине уехал в тот день ночевать домой, и контролировать «детей» оказалось просто некому. Вот так, после бессонной ночи, с двумя литрами булькающей в животе воды я потащилась в бассейн. И, пойдя на новый прыжок, раскрылась в воздухе «в потолок» – аккурат после трех оборотов.

Как потом рассказывали те, кто был в бассейне, на воду меня положило с таким звуком, словно кто-то резким движением сломал сухую толстую доску. Сама я, естественно, этого не помню. Запомнилось как бы проступающее из мутного тумана перепуганное лицо тренера («Ты как?»), собственные слова («Не волнуйтесь, все нормально, я сейчас обязательно еще раз прыгну, вот только чуть-чуть в воде посижу…»), какой-то странный соленый привкус во рту и наплывающая со всех сторон чернота, которую пробивает чей-то истошный вопль: «Врача-а-а-а…»

В «цирковых» видах спорта есть неписаный закон: если трюк не получился, его нужно обязательно повторить еще раз. Немедленно. Иначе страх перед элементом остается навсегда. Я же вернулась в бассейн только два месяца спустя. И в глубине души точно знала, что на эти «три с полтиной» не пойду больше никогда.

Именно тогда Дедова предложила мне альтернативу в виде гораздо более сложного прыжка, который на тот момент исполнял один-единственный человек в мире. Вот только он был мужчиной…

Когда элемент удалось освоить и включить в программу, было даже любопытно наблюдать за реакцией окружающих. Коэффициент трудности в прыжках в воду – величина определяющая: на нее умножается средняя оценка, полученная за прыжок от судей. По тем временам максимальный коэффициент трудности отдельно взятых женских прыжков редко переваливал за 2,6. Поэтому цифры в моем стартовом протоколе (2,7–2,7–2,9–2,9) вызывали у окружающих шок. На первом взрослом чемпионате Европы к моей Валентине Николаевне даже подошла ее коллега – тренер из Чехословакии Мария Чермакова: «Валя, у твоей девочки ошибка в протоколе». Когда же Дедова объяснила, что никакой ошибки нет, Чермакова вытаращилась в недоумении: «Ты хочешь сказать, что она все это прыгает???»

За глаза чужие тренеры даже заключали пари, как скоро «эта сумасшедшая» убьется или загремит в психушку. У меня же просто не было иного выхода: другие спортсменки отличались более красивыми линиями в воздухе, большей растянутостью в суставах, изяществом телосложения, добиваться которого мне удавалось лишь жесточайшими голодовками, так что противопоставить всему этому можно было только сложность.

Но уповать на нее в 1976-м было бессмысленно. Никого не волновало, что перед отбором я пропустила три недели тренировок из-за воспаления легких (последствия того самого удара о воду) и не успела подготовиться. Поэтому я и начала заранее вбивать себе в голову, что ехать на Игры не хочу сама.

Закончилось это тем, что в один из дней Дедова позвонила моей маме – тренеру по плаванию в том же ЦСКА: «Маша, Ленка не хочет тренироваться. Я не знаю, что с ней делать…»