Читать книгу "Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Василий Галин"

С другой стороны наступали фермеры, которые блокировали дороги, прекращая поставки продуктов в города. Фермеры организовывались и брались за оружие, когда к их разорившимся соседям приходили с конфискацией. Президент Американской ассоциации фермеров предупреждал: «Если что-нибудь не будет сделано для американских фермеров, в фермерской Америке произойдет революция»{72}. Газеты с тревогой писали: «Вызывающие беспокойство экономические явления не только превосходят все прежние эпизоды подобного рода, но и угрожают гибелью капиталистической системе»{73}. Слова «красный» и «левый» завоевывали все большую популярность даже среди губернаторов и сенаторов. Член команды губернатора Нью-Йорка В. Тагвелл заявлял: «Россия скорее осуществит цель — необходимое для всех, а не роскошь для немногих, чем наша собственная конкурентная система»{74}.

«Росло глухое отчаяние, — описывает те времена А. Уткин. — Тысячи людей, не видя просвета, занимали общественные здания. Стал популярен «Интернационал». Мэр Чикаго Чермак требовал в легислатуре штата: «Присылайте войска до закрытия пунктов помощи бедным». Пацифист Генри Форд впервые в жизни начал носить с собой пистолет. Мэр Нью-Йорка Джон О'Брайен пообещал: «Вы избрали мэра, у которого крутой подбородок и есть желание драться. Я защищу огромный город от Красной Армии». Представители профсоюзов на сенатских слушаниях пытались объяснить, что «огромное большинство этих людей ничего не знает о коммунизме. Они хотят хлеба». Богатые люди во многих городах организовывались, чтобы захватить, прежде всего, железные дороги и телефонные линии. Создавались запасы продовольствия. В загородных домах устанавливали пулеметы»{75}.

Близкий к президенту Н. Дэвис признавался, что никогда в своей жизни «не слышал такого открытого цинизма в отношении демократии и американской системы правления»… Левые идеи набирали силу и популярность, особенно среди интеллигенции. Даже социализм казался им паллиативом. Как говорил по этому поводу Дж. Пассос, «если уж пить, то что-нибудь крепче пива». С ним в симпатиях к коммунизму были солидарны лучшие писатели Америки — Ш. Андерсон, Э. Колдуэлл, Л. Стеффенс, Э. Синклер, М. Коули, Г. Хикс, К. Фейдмен. Э. Уилсон считал коммунистическую Россию «моральной вершиной мира, где свет никогда не иссякает». У. Уайт назвал СССР «самым интересным местом на планете». Стандартным стало сравнение американского хаоса с русским порядком. У. Роджерс: «Эти подлецы в России осуществили несколько хороших идей… Представьте себе, каждый в стране имеет работу». Система, основанная на выколачивании прибыли, мертва. Журнал «Новый курс»: «Почему русским предоставлена вся интересная работа по переустройству мира?» В России еще не читали С. Фитцджеральда, а он читал Маркса и сделал для себя вывод: «Чтобы осуществить революцию, необходимо работать в рядах коммунистической партии»{76}. Л. Стефенс в 1929 г. вернувшись из России, восклицал «Я видел будущее! И оно работает!»{77}.

Летом 1932 г. губернатор (!) штата Миссисипи Т. Билбо признавался: «Я сам стал розовым». А губернатор штата Миннесота Ф. Олсон говорил эмиссару правительства: «Скажите им там, в столице, что Олсон больше не берет в национальную гвардию никого, кто не красный! Миннесота — левый штат». Мультимиллионер Джозеф Кеннеди (отец Джона Кеннеди) позже сообщил, что в те дни он был «готов расстаться с половиной состояния, чтобы в условиях закона и порядка удержать вторую половину»{78}.

На другом фланге тем временем активизировалась деятельность правых организаций. В сентябре 1931 г. руководство Американского легиона пришло к выводу, что экономический кризис «не может быть быстро и эффективно решен существующими политическими методами». В Атланте была создана Американская фашистская ассоциация и Орден черных рубашек. Наряду с черными были созданы объединения серебряных, белых рубашек, рубашек-хаки, организации американских националистов, американских партизан. Армейские офицеры создали свой союз, готовый действовать, «если новый президент окажется неэффективным»{79}. Консервативный публицист В. Джордан так характеризовал настроения участников ежегодной конференции торговой палаты в 1931 г.: «в считанные месяцы экономический диктатор, подобный Муссолини, может побудить их маршировать в красных, белых, синих рубашках…»{80}.

Президент Колумбийского университета Н. Батлер, нобелевский лауреат… говорил студентам, что тоталитарные режимы формируют людей «большего интеллекта, более сильного характера и значительно большего мужества, чем страны с избирательными системами»{81}. Губернатор Канзаса Лэндон пришел к выводу, что «железная рука национального диктатора предпочтительнее общественного паралича»{82}. Сенатор от штата Пенсильвания Д. Рид публично заявлял: «Я редко завидую системе правления в других странах, но я говорю: если нашей стране когда-либо был нужен Муссолини, то именно теперь пробил час»{83}. А председатель комиссии сената по иностранным делам К. Питтмэн называл Гитлера «человеком мужества и усердия», «крестоносцем… в борьбе против большевизма»{84}.

* * *

К 1932 г. продукция фермеров обесценились на 60%, стоимость акций на Уолл-стрит упала с 87 млрд. долларов в 1929 г. до 19 млрд. в 1933 г., а национальный доход — с 81 млрд. долларов до 38 млрд. По словам Ф. Рузвельта: «Страна катилась к финансовому, экономическому и социальному краху»{85}. К концу 1932 г. финансового года, дефицит федерального бюджета исчислялся 2 млрд. долларов — свыше 3% национального продукта (для того времени поразительная цифра); на самом деле он оказался еще выше{86}. Безработица достигла своего пика — 25 млн. человек не имели работы и надежды обрести ее вновь. Ситуация накалялась. 28 июля 1932 г. под руководством начальника штаба американской армии генерала Д. Макартура против очередной демонстрации голодных и безработных, большинство из которых были ветераны Первой мировой войны, были брошены регулярные войска.

Ветераны требовали выплаты «бонуса» — обещанного еще Вильсоном пособия участникам войны. «Но власти не пошли на уступки, и безработные революционизировались на глазах. Ветераны встали лагерем в пригороде Вашингтона, на короткое время блокировали Конгресс и Белый дом»{87}. Поход ветеранов: «отличался исключительной воинственностью. По дороге на Вашингтон ветераны захватывали поезда, занимали железнодорожные станции и захватили также часть зданий в Вашингтоне»{88}. «Четверть опрошенных безработных считали, что в США необходима революция. Это означало, что в стране есть несколько миллионов человек, которым нечего терять, кроме чувства голода, и которые готовы пойти на свержение режима, если появится реальная сила, которая предложит выход из кризиса»{89}.