Читать книгу "Горький шоколад - Карен Брукс"

— Полно, дорогая, не так уж безнадежно твое положение, — перебила Эмили. — Многие женщины в сорок лет рожают первенца, а что касается Стефани и Майкла… Погоди, не горячись, все образуется.

У Нэнси будет ребенок… Внешне Эмили казалась спокойной, говорила теплые, нежные слова, поздравляла Ричарда, смущенного и счастливого, но про себя восприняла новость совсем иначе. Она завидовала сестре, хотя яростно оборонялась от непрошеного гнетущего чувства.

Такого рода зависть давно и прочно укоренилась в душе Эмили. Не то чтобы предстоящее появление на свет малыша огорчало ее — упаси боже! Просто… ей так нужен свой ребенок, пусть она будет растить и воспитывать его одна, без посторонней помощи. Как будто довольно скромное желание, но почему-то невыполнимое. Все, что есть у других женщин, ей не дается. А Нэнси, неблагодарная, отталкивает от себя обеими руками бесценное сокровище!

Видно, у меня сдают нервы, решила Эмили, ведь это нелепо — завидовать родной сестре! Нэнси, обычно такая сильная и выносливая, нуждается в поддержке и любви, нельзя, чтобы она заподозрила неладное. Поэтому сейчас лучше поскорее ретироваться и вернуться домой.

В субботу Эмили проснулась рано утром, хотя вполне могла бы понежиться в постели подольше. Всю ночь напролет ее затягивало и кружило в водовороте странных, сумбурных сновидений, и даже в момент пробуждения жуткие образы не исчезли из сознания. Это всего лишь дурной сон, уговаривала себя Эмили. Надо выпить крепкого кофе, привести себя в порядок — на полдень назначена встреча с клиенткой.

Говорят, неотвязная мечта о ребенке некоторых женщин сводит с ума. Зов природы поглощает их жизнь, так что женщина по его милости потеряна для любви, для мужчины.

Посмотри правде в глаза, Эмили. Ты изводишься не столько из-за неотступной потребности продолжения рода, ты тоскуешь о ребенке, которого потеряла когда-то, хотя прекрасно знаешь, что не смогла бы дать ему законного отца, а потом стала бы сочинять сказки в ответ на расспросы о папочке.

Хуже всего, что в последнее время Эмили часто думала: жить незачем. Неистовая гордость уже не поддерживала ее гаснущее мужество, но и исповедаться кому бы то ни было не хватало духу. Достаточно вспомнить, как повел себя Тони. Он-то хоть держал язык за зубами, а люди наверняка начнут судачить у нее за спиной, ведь сплетни в Колрейне распространяются быстрее ветра. Кроме того, ее откровения запоздали на четырнадцать лет.

Будучи сама на грани срыва, она вынуждена в течение последующих восьми месяцев выслушивать бесконечные жалобы сестры на токсикоз и дурное настроение и причитания по поводу эгоизма мужа, нарочно заставляющего ее страдать. А потом, глядишь, Нэнси и утешится, даже обрадуется, и тогда Эмили станет свидетелем бурного ликования женщины, ставшей в очередной раз матерью.

Эмили чувствовала, что стальной стерженек, запрятанный у нее глубоко внутри, делается все тоньше, и она вот-вот сорвется и натворит глупостей, Еще неделю назад ничто не предвещало краха возведенных ею защитных барьеров. Да, было боязно идти на крестины к Сэмпсонам и тем самым ворошить былое, но ведь раньше она кое-как обуздывала эмоциональные стрессы, подобные визиты не выбивали ее из колеи столь основательно. Тот день ничем не отличался от предыдущих… если не брать в расчет встречу с Тони Богартом.

Он словно послан ей в наказание, чтобы помешать смело и открыто наслаждаться жизнью. Становится страшно, когда один-единственный человек так много в себе воплощает.

Казалось, ненависть, закипавшая в Эмили, равносильна презрению к ней Тони. Итак, мы квиты, горько усмехнулась она, да не больно-то его этим проймешь. Восхищенные томные женские взгляды повсюду сопровождают его статную фигуру, стоит поманить — и любая кинется ему на шею. К чему отрицать, природа наделила его притягательной внешностью, у такого импозантного, к тому же состоятельного мужчины должен быть весьма солидный донжуанский список. Странно, что молва умалчивает о его победах. При широком круге знакомств, частная жизнь Тони для городских кумушек остается покрытой мраком.

По самым авторитетным отзывам, Тони Богарт необычайно обаятелен и располагает к себе людей в считанные минуты независимо от того, приятны они ему или отвратительны. А между тем он холост и не известно, кто его избранница.

Смутные сведения о нем Эмили нечаянно получила от Нэнси.

— Говорят, он безответно влюбился много лет назад, таинственная незнакомка вскружила ему голову раз и навсегда, и страсть до сих пор не утихла.

Влюбился? Что за вздор! Любовь как-то не вяжется с Тони Богартом. Едва ли он подвержен романтическим бредням, а с виду такой непроницаемый, надменный — не подступишься. Да и самомнение, похоже, слишком высокое, без боя в плен прекрасных глаз он не сдастся…

Большую часть дня Эмили провела в компании Люси О’Доннелл, оформляя документы на страховку. После угона машины Люси была расстроена и разочарована во всех и вся. В практике Эмили встречались аналогичные случаи, и по опыту она знала, что надо дать пострадавшему выговориться.

Ей самой недоставало человека, с которым можно поговорить по душам. Ее подруги, столкнувшись с семейными неурядицами и депрессией, записывались на прием к психоаналитику, и консультация специалиста полностью исчерпывала их внутренний конфликт. Но Эмили была уверена, что это чудодейственное средство для нее неприемлемо: она не представляла, как разложить по полочкам пять недель непрекращающегося кошмара, рассказать о том, при каких обстоятельствах забеременела и потеряла ребенка, как потом к ней нагрянул Тони выяснить, нет ли «последствий».

Эмили тогда сидела на диване, потупившись, обхватив руками колени, крепко сцепив пальцы, а он так и буравил ее взглядом.

— Нет, — не поднимая глаз, солгала Эмили.

«Последствия» же по сей день отравляют ей существование. А Тони охотно принял на веру удобный для всех ответ.

Когда Эмили вышла из больницы, ей хотелось только одного: вытеснить все минувшие горести если не из сердца, то хотя бы из мыслей. Но чувство вины не ослабевало, и Эмили понимала, что виновата вдвойне.

Прежде всего перед родителями, они бы, безусловно, простили дочери известное легкомыслие и помогли ей, но из страха поколебать их доверие она ни словом не обмолвилась о своих похождениях. Однако ее вина перед ребенком куда более тяжкая. Малыш неспроста с самого начала повел себя плохо, протестовал, как мог, и отказывался расти и жить.

У Эмили то и дело подскакивало давление, усиливалась отечность, и тошнота не прекращалась. Еще не рожденный ребенок все хуже ладил с матерью, пока не случилось непоправимое. Объяснения врача Эмили пропустила мимо ушей, ему-то невдомек, какова скрытая подоплека истории болезни его пациентки. Тот факт, что она чисто физически не готова была породить новую жизнь, не помешал Эмили по-своему истолковать причину происшедшего.

И как только Нэнси отважилась во всеуслышание отвергнуть свое дитя? Не дай бог ей испытать те же сожаления и угрызения совести, которые терзают ее сестру!