Читать книгу "Гоблин - Игорь Шабельников"

* * *

– Падре, а почему Аурванг ушел с людьми в Россию?

– В Ливонию, в Россию это уже потом. Да, я это узнал, составляя историю кланов дварфов. «Седина в бороду, черт в ребро». Нет, это я не про Аурванга, это про его отца. Его отец, король, на старости лет стал страдать манией величия. Чтобы возвеличить свой королевский статус, он приказал выкрасть настоящую человеческую принцессу. И её действительно выкрали из одного захудалого европейского княжества. Старейшины кланов возмутились – никто не был против, чтобы король, после смерти жены, вновь женился. Но брать человеческую жену это было уже слишком – у старейшин кланов, полно своих дочек и племянниц, нормальных, дварфских. Старший сын короля, кстати, его звали Гном, встал на сторону старейшин. Он усмотрел в поступке отца угрозу своему престолонаследию. Назревала междоусобица, а так как Аурванг был седьмым сыном короля, то ему в этой войне ничего не светило.

– Младшие дети всегда избалованные дети. Аурвангу сходило с рук, что он выходит на поверхность и водит знакомство среди людей. А тут Аурванг узнает, что семья его человеческого друга, между прочим, тоже Карла Ёгана, собирается перебраться в Ливонию. И Аурванг решился, он забрал свою жену и ушел с моими предками, подальше от гражданской войны.

– Аурванг был прав. Война случилась. В результате много дварфов погибло. Отдельные выжившие кланы разбрелись по всей Европе. Это и английские пикты, и немецкие кобольды и норвежские гномы. Некоторые дошли аж до Урала – они там известны под прозвищем «Стуканцы». Бирюк, вы читаете по-немецки? Жаль! У меня с собой моя монография – история кланов дварфов. Очень поучительная история!

8

Это была действительно немецкая деревня. Я был поражен на сколько она отличалась от близлежащих хуторов. Каменные дома, крытые черепицей, пусть полуразрушенные, но достаточно крепкие. Кирха с остатками цветных витражей. Дорога, мощеная булыжником. Немцы есть немцы.

Падре долго стоял перед своим домом, не решаясь войти. Наконец вошел. Я, до последнего момента, надеялся, что истории, рассказанные папой Карло – плод больного воображения. Но увидев немецкую деревню, я уже не знал, чему верить – то ли здравому смыслу, то ли рассказам старика.

Примерно через час падре вышел из дома. Интересно, что можно делать в заброшенном доме целый час. Падре, невидящим взглядом, посмотрел на меня и пошел дальше.

– Падре, вы куда?

Монах не ответил, просто шел вперед, а вслед за ним семенил такс, поминутно оглядываясь на меня. Мне казалось, что такс хочет сказать: «Помоги, хозяин явно не в себе». Я поднялся и поплелся вслед за таксом и его хозяином.

Вышли на кладбище, вот, оказывается, как – две сестры падре похоронены рядом с могилами предков. Значит, в пятьдесят восьмом кто-то из семьи падре вернулся на родину.

Немцы есть немцы, Даже заброшенное кладбище выглядело ухоженным. Крюгер зарычал, и я оглянулся. Взгляду моему открылась жуткая картинка. Средь могильных плит стоял уродливый карлик. В черном кожаном длиннополом плаще, в руках карлик держит немецкий шмайсер. Рука моя замерла на полпути к пистолету, неужто тот самый мифический «бюрер», а говорили, что оружием он не пользуется. Дуло шмайсера было направлено на нас, так что, если бы карлик только захотел, то мы бы с падре уже были покойниками. Даже Крюгер понял напряженность ситуации, прекратил рычать и залег на землю. Падре тоже отреагировал на повисшую тишину, повернулся и, с криками – «Теди, Теди, живой!», бросился к карлику. Было странно смотреть, как почти двухметровый монах обнимается с маленьким уродливым человечком.

9

Они проговорили до самого утра. Я, ничего не понимавший по-немецки, просто лег спать. Крюгер, обиженный невниманием хозяина, лег возле меня, под боком. Утром меня растолкал падре. Спросонок такс даже рыкнул на хозяина.

– Бирюк, вставайте, вы просили разбудить вас рано утром.

– Что, ах, да. Спасибо, падре.

– Бирюк, а какие у вас планы на будущее?

– Мои ближайшие планы, падре, это выбраться из зоны. А потом мне надо найти кое-кого, и кое с кем рассчитаться.

– А потом, Бирюк?

– А потом будет видно, падре.

– Бирюк, у меня есть к вам просьба. Помогите Теди отыскать соплеменников. Я примерно знаю, где их можно найти. Теди уже восемьдесят пять, еще пару-тройку лет и ему можно будет жениться. А я за это хорошо заплачу.

– Падре, откуда у бедного иезуита, библиотекаря, могут быть деньги?

– Не забывайте, сын мой, в какой библиотеке я работал. В секретном фонде ватиканской библиотеки, имеется черный список книг, которые Ватикан хотел бы получить, невзирая, на средства. Для этой цели созданы специальные счета в различных банках Европы. Собираясь домой, я кое-что прихватил с собой. Вот, возьмите, это карточка одного швейцарского банка, тут без малого миллион евро. Это совершенно чистые, отмытые, деньги, и не грех их будет потратить на богоугодное дело.

Я замолчал, уставившись на падре. Потом достал карту и развернул её.

– Падре, мне нужно время, чтобы уладить свои дела. Но ровно через месяц я буду ждать Теди вот в этой точке. Он сможет выйти из зоны к этому времени?

– Не сомневайтесь, Бирюк, Теди сможет! Он будет в назначенное время в назначенном месте.

Часть 2. Бюрер

1

Выйти из зоны сложнее, чем войти. Обычно проход из зоны тщательно расчищается деньгами или связями, что в конечном итоге, одно и то же. Можно выйти и без связей и денег, если на той стороне заранее подготовить одежду, транспорт и опять же деньги. Сейчас за периметром у меня ничего не было. И всё же, кое-что у меня было, я привык заботиться о себе сам. Вот почему я пошел к своему «бункеру». Деревушка, в которой когда-то проживала моя бабка, находилась почти на самой границе тридцатикилометровой зоны отчуждения. В детстве я каждое лето проводил в этой деревне. От деревни остались только обгоревшие остовы изб да полуразвалившиеся русские печки. Но остался ещё бабкин подпол, в котором я устроил себе схрон.

Отбросив обгоревшие доски, я расчистил люк подпола. Подняв люк, спустился. Нащупал керосиновую лампу, висящую на крючке возле лестницы. Снял лампу, поболтал, керосин ещё есть. Чёрт, керосина мало, надо в следующий раз захватить баллон и свечей. Давненько я не пополнял свои запасы. Запалил лампу, осмотрелся. Всё по-прежнему. Ну, вот я и дома. Закрыл люк подпола и первым делом отыскал на полке банку говяжьей тушенки. Вскрыв банку, начал есть с ножа. Эх, сейчас бы краюху бабкиного хлеба. Такого вкусного хлеба, который пекла моя бабка, царствие ей небесное, я больше никогда не ел.

Храните деньги в банке. Мудрая мысль. Подкрепившись, я достал с полки банку из-под леденцов. Пять тысяч гривен, невесть какие деньги, но мне они сейчас нужней того миллиона евро, который лежит на карточке падре. Есть еще кредитка в рублях, но пользоваться ей по выходу из зоны не хотелось – могут отследить снятие денег. Так, деньги есть. Теперь одежда. Скинул камуфляжную куртку и штаны. Надел замызганный комбинезон. Отыскал старый потертый брезентовый плащ. Тельник, комбинезон и плащ – вот правильная одежда для «внезонья» – грибника, рыбака, бомжа. Так, с одеждой всё в порядке. Теперь оружие. Смазал винторез и калаш, убрал на стеллаж. Пистолеты тоже смазал и сложил в коробку. Немного подумав, из коробки достал газовый пистолет. Толку от него почти никакого – так, пугач, но выглядит солидно, как настоящий справный пистолет. Теперь обувь. Жаль, берцы придется снять и надеть кирзачи. Но ничего, за голенище засунул кухонный нож, свой тесак оставил на столе. Осмотрел себя с учетом моей недельной небритости – бомж, ну вылитый бомж. Маэстро, третий звонок! Вам на выход.