Читать книгу "Истины. Будущее Америки в первую очередь - Вивек Рамасвами"

привело к широкомасштабному насилию и тирании. В Китае Мао Культурная революция была направлена на искоренение традиционных верований и практик, что привело к огромным страданиям и преследованиям миллионов людей. Аналогичным образом, агрессивный атеизм в Советском Союзе при Иосифе Сталине способствовал созданию атмосферы репрессий и страха, в которой инакомыслящие жестоко подавлялись.

Сегодня, как недавно заметила писательница Айан Хирси Али в статье о своем обращении в христианство, нам угрожают «разные, но связанные между собой силы: возрождение авторитаризма и экспансионизма великих держав в лице китайской коммунистической партии и России Владимира Путина; подъем глобального исламизма, который грозит мобилизовать огромное население против Запада; вирусное распространение идеологии боязни, которая разъедает моральные устои следующего поколения»[11]

Против этих сил, пишет она, мы должны искать то, что нас объединяет. А объединяет нас, по ее мнению — которое я разделяю, — наследие иудео-христианской традиции, которую можно определить в широком смысле как «продуманный набор идей и институтов, призванных защищать человеческую жизнь, свободу и достоинство — от национального государства и верховенства закона до институтов науки, здравоохранения и обучения».[12]

Фундаменты

Независимо от того, принимаете вы эти аргументы или нет, не вызывает сомнений, что основатели Соединенных Штатов действительно верили в Бога и что идея божественного была чрезвычайно важна для их видения страны. Нравится нам это или нет, но наша нация была основана на этих принципах — и, как следствие, на предпосылке, что Бог реален. Как пишут правоведы Майкл Макконнелл и Натан Чепмен в своей книге «Согласие с несогласием», основатели понимали, что свобода совести, включая свободное исповедание религиозных убеждений, является важнейшим компонентом свободы. Основатели не понаслышке знали, как выглядит установление религии, поскольку многие первые американцы бежали от короны, спасаясь именно от такой тирании. В то же время основатели также понимали, что религиозные институты являются неотъемлемой частью хорошо функционирующей демократии, поскольку религия закладывает основы морали и цивилизованности, без которых самоуправление не может выжить.

Джефферсон писал: «Можно ли считать свободы нации надежно защищенными, если мы лишили их единственной прочной основы — убежденности в том, что эти свободы дарованы Богом?» Джон Адамс, член противоположной политической партии того времени, соглашался: «У нас нет правительства, вооруженного властью, способной противостоять человеческим страстям, не обузданным моралью и религией….. Наша Конституция была создана для нравственного и религиозного народа».

Джордж Вашингтон поддержал эти настроения и сделал вывод, получивший широкое признание в то время, что одной морали недостаточно для поддержания зарождающейся республики: «Давайте с осторожностью отнесемся к предположению, что мораль может быть поддержана без религии. Что бы ни говорили о влиянии утонченного образования на умы особой структуры, разум и опыт не позволяют нам ожидать, что национальная мораль может возобладать в отрыве от религиозного принципа».

Как писал Алексис де Токвиль в 1830-х годах, «деспотизм может обойтись без веры, но свобода — нет». Религия гораздо нужнее в республике, за которую они выступают, чем в монархии, на которую они нападают, и в демократических республиках больше всего. Как может общество избежать разрушения, если при ослаблении политических связей не будут ужесточены нравственные узы?

Действительно, религия считалась настолько важной для успеха новой республики, что она дважды закреплена в нашей Конституции — в Клаузее об установлении и Клаузее о свободном исповедании. Сегодня эти положения часто понимают неправильно, считая, что они призваны защитить правительство от опасного и неблагоприятного влияния религии. «Отделение церкви от государства» — так принято говорить, и многие люди думают, что цель состоит в том, чтобы построить стену между ними, секуляризировать наше правительство. Но наши основатели имели в виду совершенно противоположную идею. Они знали, насколько важна религия для правильного функционирования демократического правительства, и поэтому хотели защитить религиозные институты от вмешательства государства.

Но столь же непоколебимой, как и приверженность наших основателей религиозному плюрализму и свободе — включая свободу быть атеистом, — была их убежденность в том, что Соединенные Штаты Америки сами по себе все еще являются единой нацией под Богом. Если мы отменим эту часть нашего национального нарратива, мы рискуем отменить и некоторые из самых важных частей остальных.

Чтобы создать великую нацию, нашим основателям нужно было верить во что-то большее, чем они сами. И мы тоже должны верить в это, если хотим сохранить ее. Светский гуманизм может сработать для большого числа людей, помогая им жить нравственной жизнью, находя при этом достаточное количество индивидуальных целей и смыслов. Но он недостаточен на уровне нации — разумеется, нации, основанной на идее, что мы наделены нашим Творцом неотъемлемыми правами. Без критической массы людей в Соединенных Штатах, вновь обретших веру в Бога — высшее существо, превосходящее их самих, — я скептически отношусь к тому, что мы сможем полностью обратить вспять то, что столь многие американцы приняли как неизбежный национальный упадок.

Помню, я присутствовал на проповеди другого пастора в Айове, который учил, что, чтобы быть настоящим христианином, нельзя просто смутно верить в «философские учения Иисуса Христа» (как, скажем, Джефферсон), но нужно верить, что Иисус Христос действительно был прав в том, что говорил — он единственный сын Бога и что путь к Истине пролегает исключительно через него. «Либо он был сумасшедшим, либо он был прав… Вы не можете верить ни в то, ни в другое», — сказал пастор.

Я бы сказал то же самое о наших отцах-основателях. Если вы действительно привержены возрождению идеалов 1776 года, на которых была построена наша нация, то либо вы верите в эти идеалы, либо нет. Отвергать Божественное провидение, принимая идеалы, завещанные нашими основателями, которые верили в высшую силу, создавшую эти права, — это не последовательная позиция.

Это возвращает меня к Ричарду Докинзу, который, похоже, считает, что современные люди могут наслаждаться такими фундаментально христианскими вещами, как Рождество, всеобщие права человека и вид прекрасных соборов, без веры, которая привела к появлению этих вещей в первую очередь. Без верующих христиан не может быть «культурного христианства».

К счастью, проблема упадка религии в Соединенных Штатах не столь остра, как в Европе. Согласно опросу Gallup, проведенному в 2022 году, 81 процент американцев ответили «да» на вопрос, верят ли они в Бога. Итак, реальная опасность, с которой мы сталкиваемся сегодня, — это та, которую наши основатели не совсем представляли: не тирания большинства, а тирания меньшинства. Каждый день это вокальное меньшинство пытается навязать странный набор новых идей — который, как отмечают некоторые мыслители, по сути, функционирует как замена религии — и угрожает социальным остракизмом всем, кто осмеливается с ним не согласиться.

Как недавно заметил даже