Читать книгу "Триумфатор - Ольга Игоревна Елисеева"

Нет, он уважал эту женщину, считал мудрой, помнил, что когда-то любил. Но не более. Впрочем, и не менее. Она его жена.

Авл протянул вперед обе ладони. Щеки Папеи легли в них, так что лицо оказалось, точно сердечко в двух крыльях. Как было бы красиво, если бы они сохранили на всю жизнь тот старый огонь!

– У меня всего один вопрос, – супруга говорила жестко, без всхлипов и придыхания. Только по делу. – Ты был консулом два срока назад. Почему не попытался взять власть?

Вопрос, мучивший его самого.

– Все знали, что ты сторонник полного империума. Ожидали от тебя. Теперь твоих врагов разыскивали бы по канавам. Так почему?

– Ни Марсием, ни Солом я не буду. – Это он повторял ей сотни раз, пока правил. – Меня избрали соблюдать законы, а не нарушать их. Подобное решение могут принять только сами граждане, не диктатор.

– Вот и дождался, – констатировала она.

Согласен. Справедливо. Но как можно было действовать тогда? Второй консул, старый Магнум Корнелий Хлорр по прозвищу Кунктатор – Медлитель – вечно висел гирей на ногах, вечно во все вмешивался. А тут еще через горы переправилась армия галлотов, к которым присоединились союзники и варвары всех мастей. Это теперь он всех замирил, наказал и обложил налогами. А тогда? Ослабевшая от внутренних распрей республика теряла провинцию за провинцией, и варвары решили, что найдут, чем поживиться в самом сердце Лациума.

Семь легионов ему понадобилось, чтобы навести порядок, да еще Сенат цеплялся за руки, не вручал единоличной команды. Пришлось тащить с собой старого Кунктатора – некоторые с возрастом впадают в детство.

Тем не менее, он справился, а по возвращении поставил легионы не по ту, варварскую, а по эту, республиканскую, сторону горного кряжа, отделявшего плодородные долины от лесных дебрей. Конечно, такой шаг был нарушением, потому что ни один командующий не должен вступать на земли своей страны в сопровождении войск. Здесь он такой же гражданин, как и любой житель Вечного Города. Но, памятуя о походах Марсия и Сола, – прямо по дому в грязных солдатских калигах, подбитых гвоздями – ему простили. Спасибо, что не идет на столицу, не режет сенаторов в цирке.

Наверное, это было ошибкой. Нельзя позволять укрепляться своим врагам. Нельзя показывать слабину. А он разрешил умирающей республике еще какое-то время агонизировать в надежде, что граждане сами поймут всю ее подлую, воровскую сущность. Не поняли. А могли ли понять? Сами подлецы и воры, они просто обречены на подобный режим.

Тем не менее, до недавнего времени его легионы стояли спокойно, а он управлял самой богатой из провинций – Асконой возле города Тарквинума, откуда когда-то пришли цари. Здесь нынче получали земли его ветераны, здесь жители привыкли видеть в проконсуле единственную власть и защитника. Кто бы мог подумать…

А подумать следовало. Теперь кусай локти. Надейся все поправить. Не поправится.

Авл поднял руку.

– Приехали.

⁂

Старый лагерь – большая площадь на холме, окруженная рвом, заросшим травой и лопухами. Все деревянные конструкции – и частокол, и смотровые башни, и даже мостовая из досок, пролегавшая когда-то между рядами палаток, деля пространство на ровные квадраты, – были давно сняты и унесены.

Теперь во рву копошились полуголые легионеры с лопатами: досыпали землю на склон, расковыривали яму все глубже и глубже, выкатывали камни на бровку. Префекты стояли наверху, деловито указывая, где долбить, где укладывать, где рыть, где выравнивать. Без них ни один лагерь не стоял бы на своем месте.

Авл устал и хотел бы поскорее пройти к своей алой палатке претора – командующего, перед которой уже поставили золотого орла с лавровым венком в когтях, его личный штандарт, а рядом – аквилы, знамена легионов. Но к палатке мешали пройти трибуны, все хотели поговорить с ним, сказать хоть слово, просто быть замеченными. Авл терпеливо выдерживал, кивал, говорил в ответ, а сам думал только о том, как вытянуть ноги на складном ложе и приказать рабам согреть воду – он даже представлял, как струя из кувшина ударяет в дно медного таза – а потом опустить туда затекшие ступни.

Ну, почему он перестал возить с собой невольниц-массажисток? Скучно стало. Ничего не радует. Молодость прошла. Раньше было интересно… А теперь повернуться бы носом к стене, подтянуть на плече войлочное одеяло и всему конец – провалиться в сон.

К счастью, явился Друз и с самым озабоченным лицом: мол, важное дело – увел проконсула под своды шатра. «Отдыхай». Вместо него пощелкал пальцами, требуя от рабов подойти и помочь хозяину разоблачиться. Потом повернулся и, отсалютовав вытянутой рукой от груди, обронил:

– Знаешь, я не ожидал, ну, сегодня, что ты развернешь легионы.

Авл похмыкал, тряхнув плечами и помогая снять с себя нагрудник. «Ты еще много чего не ожидаешь, старина. Дай срок».

Мартелл был доволен, устал, как осел под поклажей, но был доволен. Сам не знал, чем: нарушил закон, саботировал указ Сената, удалялся непобежденным неведомо куда – пустят ли его еще назад? Но в нем проснулся злой веселый азарт. Проснулся там, на равнине, когда легионы, поддержав его, сделали шаг вперед.

Но сейчас он измотан. Спать-спать. Почему раньше всегда хотелось девок? Пусть день в седле или пехом – ну, хоть по заднице хлопнуть. Теперь нет. Постарел. С этими мыслями он повернулся к матерчатой стене и провалился в пустоту.

Среди ночи Авл проснулся. Глубоко, от самого солнечного сплетения, вздохнул, точно приходил в себя после глубокого обморока. Встал. Потоптался немного у гидрии, поплескал в лицо водой и сел за складной столик писать письма. До рассвета время еще есть.

Написав письма, он снова прилег – не то чтобы заснул, а попал в состояние между дремой и бодрствованием – самое опасное, как он знал по опыту. Ему привиделось, будто на нем все еще надет нагрудник с головой медузы-горгоны, и тот давит до хруста ребер – нельзя вздохнуть. Авл чувствовал, как кости трещат и ломаются, как вспарывают внутренние органы. Пытался позвать рабов, пытался сам стянуть панцирь, но не мог пошевелиться, и только чувствовал неимоверную тяжесть на груди, точно кто-то увесистый сел сверху и не желал слезать.

⁂

С рассветом проконсул приказал направить гонцов ко всем горским племенам. Лагерь встал надолго, не на день-два – на неделю, не меньше. Пока-то посыльные доберутся до родов и кланов, пока-то там обсудят его письма, пока накричатся: ехать или не ехать на встречу к вековечному врагу, пошлют полномочных… Пусть боги дадут удачу! Пусть все разрозненные разбойничьи гнезда ответят!

Весь день он лежал-кряхтел и потирал бока: дорога, дорога. К вечеру начали прибывать послы: ардуэны, даголиты, литены, лугулы, церпы, есугены, вороньи люди, камнееды. Всех он не помнил, но главные кланы тут. Его бы воля, приказал бы распять каждого из дикарей вдоль дороги в долину. Уж верно, крестьяне с местных ферм не пожалели бы ни одного.

Вместо этого проконсул принимал послов в своем шатре, поил дорогими винами с берегов Тиброны и угощал фаршированными финиками в меду – лакомствами Вечного Города. Долгая привычка к переговорам учит улыбаться тем, кому хочется вцепиться в горло. Потом прибыли еще послы, и пришлось выносить столы на улицу.