Читать книгу "Остров - М. Беннетт"

Папа кивнул.

— Термосов не брали, потому что мы хотели, чтобы вы как можно скорее занялись охотой и рыбалкой.

Значит, роскошные блюда, о которых мы мечтали, названия которых Джун читала вместо утренней молитвы, — их никогда не существовало.

— У вас было пресное озеро. Ты не мог не обнаружить его в первый же день. Ягоды Бакета, как ты их назвал, мы сами и посадили. Коз мы разводили на острове, они совершенно здоровы, это хорошая мясная порода. Рыбу в озеро тоже запустили мы. Специально выведенную разновидность, которая легко ловится на удочку и достаточно питательна.

— Очень вкусная рыба, — признал я. — Как называется эта разновидность?

— Clupea harengus rubeum.

— Что это значит?

— Красная селедка, — усмехнулась мама. — Помнишь, в классических английских детективах так называется ложная улика? Устаревшая идиома.

— Ученые тоже шутят, — ввернул папа.

— О да! — вздохнул я. — Ученые такие весельчаки.

Тут я еще кое-что вспомнил.

— А мое место в самолете? Двадцать три би — тоже какой-то намек?

Родители переглянулись.

— Да, — сказала мама, — это из телесериала «Остаться в живых». «Океанские авиалинии», двадцать три би — место главного героя, Джека Шеппарда. Мы не рассчитывали, что ты это припомнишь, ты был слишком мал, когда шло это телешоу. Но мы думали, что бортовой номер ты скорее всего опознаешь — Эдмон Дантес и его номер в тюрьме замка Иф.

— Мы старались разбросать улики по всему острову, чтобы вы поняли: здесь что-то не так, что-то не взаправду, — продолжил папа. — Чтобы вы задумались, удивились, начали задавать вопросы, что же на самом деле происходит. Мы старались подсказать вам, что на острове есть тайна, которую надо разгадать.

— Эксперимент был ограничен во времени, — пояснила мама. — Всего три месяца летних каникул. Мы хотели посмотреть, сможете ли вы все разгадать секрет.

— То есть ключи были для всех? Не только для меня?

— Конечно. Равные стартовые возможности.

— И кто-то сообразил?

— Сейчас мы говорим о тебе, Линк, а не о других. Но Флора, например, вычислила, что мы собрали на острове по одному представителю от каждой социальной группы, какая встречается в школе. Нам хотелось понять, как эти стереотипы работают в ситуации выживания. Только мы добавили к группе еще и тебя, и это означало, что в одной социальной группе у нас оказалось двое представителей.

— И кто же мой двойник в этой вашей рулетке стереотипов? — проворчал я, заранее зная ответ.

— Гилберт Иган.

В начале лета я бы приветствовал это откровение восклицанием: «Вот уж спасибо!» Но с тех пор я научился уважать Гила и нисколько не был против оказаться с ним в одной категории.

— Кажется, Флора не заметила избыток ботанов.

— Нет. Но она заметила, что козы на острове — только самцы.

— Так она была права?

Мама и папа кивнули, совершенно синхронно.

— Но зачем? Чтобы мы всех истребили и начались «Голодные игры»?

— Нет, — сказала мама. — Мы хотели контролировать ваш основной источник питания. Козы генетически модифицированы, их легко ловить, их мясо богато белком и точно не заразно. Размножение грозит мутациями, нежелательными изменениями. Мы стремились держать вашу диету под контролем насколько возможно.

— А еще, — добавил папа, — Флора заметила странность с номером твоего сиденья в самолете.

— Угу. — Мои мысли вернулись к той ночи, когда мы с Флорой вместе побывали у разбитого самолета. — А как насчет Библии под моим сиденьем? Тоже ключ? Или очередная шуточка-обхохочешься от великих ученых?

— Библия — тоже ключ. Один из.

— К чему?

— Ты ведь нашел на острове и еще одну книгу? — напомнил папа.

Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно же.

— Библия и Шекспир. В «Дисках необитаемого острова» каждому дают Библию и Шекспира, плюс еще одну книгу, восемь мелодий и предмет роскоши ты выбираешь сам. Я должен был сразу догадаться.

Тут мне пришел в голову еще один вопрос:

— Вы хотели, чтобы мы поняли, что нас снимают? К этому вели все намеки?

Родители переглянулись.

— Первоначально кокосы были подвешены высоко именно затем, чтобы участники эксперимента не смогли добраться до них и обнаружить камеры. Срубить пальмы невозможно, ты сам в этом убедился, — они сделаны не из дерева, а из прочного искусственного волокна. Но когда мы увидели, что ты и Себастьян поставили себе целью добыть орех, мы позволили вам дойти до конца. Решили, будет полезно посмотреть, как поведут себя подопытные, узнав, что их снимают. Одни после этого переменили свое поведение. Или стали скрываться.

Это они про меня, разумеется. Я спрятался в Белом доме, зная, что мои прежние поступки были дурными.

— Почему на каждой пальме по два кокоса?

— Запасная камера на случай, если с одним орехом что-то случится. И ведь с одним кокосом действительно «что-то случилось», как ты помнишь.

Ну да, с Уилсоном — я сбил его с пальмы и унес с собой.

— А ствол пальмы не удалось перерубить, потому что он начинен проводами?

— Нет, камеры беспроводные. Они передавали в диспетчерскую звук и изображение, используя спутниковую связь. Так что орех, который ты унес с собой в Бикини-Боттом — Уилсон, как ты его назвал, — продолжал записывать и передавать.

— Значит, и про листья-ракеты вы все знаете, — в испуге уточнил я.

— Этого мы не предусмотрели, — ответил папа. — Конечно, мы проверили растения на острове и устранили ядовитые, чтобы никто не отравился насмерть. Но, разумеется, у некоторых оказались побочные эффекты, которые невозможно было предвидеть. После вашей эвакуации мы провели анализы листьев-ракет, как ты их называешь. — Он говорил ровным, бесстрастным тоном, как ученый, а не как отец.

— И? — Я постарался изобразить такое же равнодушие.

— Обнаружилось сходство с листьями коки.

Я протолкнул ком в горле.

— Кокаин? — прошептал я.

— Да. Но еще и галлюциноген. Вероятно, ты заметил некоторые перемены в своем восприятии, когда Ральф отказался поставлять тебе листья?

Заметил. Прекратилась эйфория, исчезли радужные облака, сквозь которые я любовался синхронным плаванием Миранды и «игрой» на скрипке Джун. И Уилсон — он перестал разговаривать со мной, подсказывать, как поступить.

— Не переживай, сынок, — из ученого папа вновь стал папой. — Анализы не обнаружили никаких следов этого вещества. И ты никогда в жизни больше ни к чему подобному не притронешься.

Это была не угроза. Утверждение.