Читать книгу "Оставленные - Том Перротта"

– Я прямо над ними, – сказала она.

Лори наклонила голову, ухом чуть ли не прижимаясь к металлической батарее, от которой исходило тепло.

– И так давно уже.

Звуки теперь слышались четче, как будто доносились из радиоприемника. Постукивание больше не казалось неясным и загадочным. Это были вполне различимые удары изголовья кровати о стену, сопровождаемые протестующим скрипом пружин. Лори также слышала голоса: один грубоватый, монотонный, повторявший только «так тебя»; второй – пронзительный, использовавший более широкий словарный запас – «ох», «Боже», «еще», «пожалуйста». Лори затруднялась определить, какой из голосов принадлежит Джулиану, а какой – Гасу, но ее порадовало, что она не слышит хрипов удушья.

– И как мне прикажете спать? – негодующе спросила Мег.

Лори молчала, не доверяя собственному голосу. Она знала, что услышанное должно ее шокировать или хотя бы расстроить – сексуальные отношения – как традиционные, так и гомосексуальные – между членами организации «Виноватых» были запрещены, – но сейчас ею владели только недоуменное изумление и любопытство, как бы ни хотелось ей это признавать.

– Как мы поступим? – не унималась Мег. – Сообщим о них?

Усилием воли Лори заставила себя отстраниться от радиатора. Она повернулась к Мег, так что их лица теперь находились буквально в нескольких дюймах друг от друга.

– Это не нашего ума дело, – сказала она.

– Но…

Лори взяла Мег за запястье и помогла ей выпрямиться.

– Бери подушку, – велела она. – Сегодня поспишь в моей комнате.

Босоногий и беременная

Том надел лыжную куртку, позаимствованную у Терренса Фолка, аккуратно застегнул ее до подбородка, стараясь не защемить молнией бороду. Пару раз она уже застревала, и выдирать ее было чертовски больно.

– Куда собрался? – спросила Кристина с дивана.

– На Гарвард-сквер. – Том достал из кармана куртки кашемировую вязаную шапочку и натянул ее на голову. – Хочешь со мной?

Она глянула на свою пижаму – штаны в горошек и облегающий серый топ, обтягивавющий ее выпирающий живот, – словно это говорило само за себя.

– Так переоденься, – сказал Том. – Я не спешу.

Кристина поджала губы, соблазнившаяся его предложением. Они уже месяц жили в Кембридже, а она всего несколько раз выходила из дома – один раз на прием к врачу, два раза – по магазинам с Марселлой Фолк. Кристина никогда не жаловалась, но Том догадывался, что она с ума сходит от сидения в четырех стенах.

– Даже не знаю. – Кристина нервно глянула в сторону кухни, где Марселла пекла печенье. – Наверно, лучше не надо.

Фолки никогда прямо не запрещали ей выходить за порог по собственной воле – они были не настолько деспотичны, – но регулярно отговаривали ее от прогулок. Это неоправданный риск, убеждали они Кристину, – можно поскользнуться на льду, или подхватить простуду, или привлечь внимание полиции, – особенно теперь, в третьем триместре беременности, значение которой для человечества нельзя переоценить. И это не только их личное мнение – они поддерживают связь с мистером Гилкрестом, через его адвоката, и тот передает ей, что он очень беспокоится за нее, за ее здоровье и благополучие их ребенка, которого она носит под сердцем.

Он просит, чтобы ты не утруждала себя, говорили ей Фолки. Хочет, чтобы ты хорошо питалась и отдыхала побольше.

– Тут идти-то десять минут, – сказал Том. – Укутайся и все.

Ответить Кристина не успела. Из кухни прибежала Марселла Фолк, в полосатом переднике, с тарелкой печенья в руке, которую она несла на ладони как поднос.

– Овсяное печенье с изюмом! – пропела Марселла Фолк, подходя к дивану. – Кто-то его очень любит!

– Объеденье. – Кристина взяла с тарелки одно печенье, откусила его. – М-м-м. Теплое, вкусное.

Марселла поставила тарелку на журнальный столик. Выпрямляясь, она глянула на Тома с выражением притворного удивления, словно не знала, что он в комнате, словно она не подслушивала все время.

– О… – У нее были короткие темные волосы, зоркий взгляд и жилистая фигура женщины пятидесяти с чем-то лет, увлекающейся йогой. – Собрался куда-то?

– Пойду прогуляюсь. Может, и Кристина составит мне компанию.

Марселла оживилась, пытаясь скрыть тревогу.

– Тебе что-то нужно? – спросила она Кристину елейным голоском. – Том, я уверена, с радостью выполнит твое поручение.

Кристина покачала головой.

– Мне ничего не нужно.

– Думаю, ей не мешало бы воздухом свежим подышать, – заметил Том.

Марселла пришла в замешательство, словно впервые слышала о таком понятии, как «свежий воздух».

– Так мы окно откроем, – сказала она.

– Не надо ничего открывать. – Кристина притворно зевнула. – Я немного утомилась. Пожалуй, подремлю чуток.

– Чудесно! – На лице Марселлы отразилось облегчение. – Я разбужу тебя в два тридцать. В три твой личный тренер придет, займется с тобой гимнастикой.

– Гимнастика – это хорошо, – согласилась Кристина. – А то я в толстуху превращаюсь.

– Глупости, – решительно заявила Марселла. – Ты прекрасна.

В этом она права, подумал Том. Теперь, когда у Кристины появилась крыша над головой и она правильно питалась, она набирала вес и хорошела с каждым днем. Лицо ее разрумянилось, тело наливалось, приобретало плавную грациозность. Груди по-прежнему были небольшие, но округлились и налились, и порой он не мог оторвать от них глаз, смотрел, как загипнотизированный. И, когда бы она ни находилась поблизости, ему так и хотелось протянуть руку и погладить ее живот, и он лишь усилием воли сдерживал свой порыв, хотя Кристина вряд ли рассердилась бы. Она спокойно относилась к прикосновениям Тома. Порой даже хватала его руку и клала на свой живот, прямо поверх ребенка, чтобы он почувствовал, как тот шевелится в ней – маленькое существо, медленно кувыркающееся, слепо плавающее в своем пузыре. Совсем другое дело, если трогать и гладить ее живот без разрешения, будто ее тело – общественное достояние, как это постоянно делали Фолки. Закрыв глаза, они мечтательно ворковали над ребенком, словно преисполненные гордости бабушка с дедушкой, и, на взгляд Тома, это было оскорбительно.

Он направился к выходу, устояв перед искушением по пути схватить с тарелки печенье.

– Может, все-таки обуешься? – предложила ему Марселла. – Терренс, я уверена, найдет для тебя лишнюю пару ботинок.

– Обойдусь. Мне и так хорошо.

– Счастливо, – крикнула ему вдогонку Кристина. – Передавай от меня привет хиппи.

* * *

День был сырой и серый, но не слишком холодный для февраля. Том шел на восток, в сторону улицы Брэттл, стараясь не думать о ботинках, которые он мог бы одолжить у Терренса Фолка. Если они такие же, как его куртка или невесомые, но потрясающе уютные перчатки, значит, в них хоть в суровую антарктическую экспедицию отправляйся. Обычный зимний день с такой обувью нипочем. Даже не нужно смотреть, куда в ней ступаешь.