Читать книгу "Цивилизации Древнего Востока - Сабатино Москати"

И что же он такое, человек? Земля он…щепоть, и к праху его возвращение,но Ты вразумил его чудесами, подобными этим, и тайнеи[стины] (?)Ты научил его. А я – прах и пыль!Что я задумаю, если Ты не захотел, и что я помыслю безТвоего изволения?Кем удержусь, если Ты не поддержишь меня,и как запнусь, если Ты не замыслил (этого) для меня?Что скажу, если Ты не откроешь мой рот, и как отвечу, еслиТы не вразумил меня? ВедьТы – вождь Божественных и царь достославных,и господин всякому духу, и владыка всякому творению,И без Тебя ничто не содеется, и не познается без Твоей воли.И нет помимо Тебя!И нет общего с Тобою в силе, и нет супротив Твоей славы,и Твоему величию нет цены.И кто во всех Твоих великих чудесах, кто может устоять предТвоей славой? И что же он, возвращающийся к праху своему, чтобыудерживать [силу]?Лишь для славы Твоей Ты сделал все это!Благословен Ты, Господи Боже милосердный!

Трансцендентность, всемогущество, справедливость и добродетель Бога; хрупкость человека и природы: вот главные темы израильской веры; они же последовательно отражаются и в литературе.

Еще одно заметное произведение еврейской лирики – плач Иеремии, образец известного литературного жанра, широко распространенного, как нам известно, на Древнем Востоке. Говоря о шумерах, мы обсуждали плач богини Нингаль над руинами города Ура. Теперь процитируем еврейский плач над павшим Иерусалимом:

Как одиноко сидит город, некогда многолюдный!Он стал как вдова; великий между народами, князьнад областями сделался данником.Горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его.Нет у него утешителя из всех, любивших его;все друзья его изменили ему, сделались врагами ему.Иуда переселился по причине бедствия и тяжкогорабства, поселился среди язычников, и не нашелпокоя; все, преследовавшие его, настигли егов тесных местах.Пути Сиона сетуют, потому что нет идущих на праздник;все ворота его опустели; священники его вздыхают,девицы его печальны, горько и ему самому.Враги его стали во главе, неприятели его благоденствуют,потому что Господь наслал на него горе за множествобеззаконий его.

Последние стихи особенно характерны. В традиционный литературный жанр автор их привнес собственное понимание истории: катастрофа произошла из-за беззаконий народа, а враг был лишь инструментом Божественного очищения.

Одно из лирических произведений, на первый взгляд вполне светское по содержанию, было интерпретировано аллегорически в религиозном смысле и включено в канон Священного Писания (здесь уместно вспомнить шумерский гимн царю Шу-Сину, наш первый пример любовной песни, которую следует воспринимать аллегорически). Песнь песней очень тонко описывает любовь юных пастуха и пастушки. Пастушка говорит:

Голос возлюбленного моего!Вот он идет, скачет по горам, прыгает по холмам.Друг мой похож на серну или на молодого оленя.Вот он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькаетсквозь решетку. Возлюбленный мой начал говорить мне:встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал;цветы показались на земле; время пения настало,и голос горлицы слышен в стране нашей;смоковницы распустили свои почки,и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние.Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди!

Можно увидеть в этих стихах живые и очень точно подмеченные картины природы и вспомнить сцены из египетских любовных песен. Не менее примечательны здесь и наблюдения человеческого характера. Вот описание возлюбленного пастушка:

Возлюбленный мой бел и румян,лучше десяти тысяч других:голова его – чистое золото;кудри его волнистые, черные, как ворон;глаза его – как голуби при потоках вод,купающиеся в молоке, сидящие в довольстве;щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений;губы его – лилии, источают текучую мирру;руки его – золотые кругляки, усаженные топазами;живот его – как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами;голени его – мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях;вид его подобен Ливану, величествен, как кедры;уста его – сладость, и весь он – любезность.Вот кто возлюбленный мой, и вот кто друг мой, дщериИерусалимские!

Вот еще одно достойное описание природы:

Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах; поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза, раскрылись ли почки, расцвели ли гранатовые яблоки; там я окажу ласки мои тебе. Мандрагоры уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые: это сберегла я для тебя, мой возлюбленный!

Песнь песней очень поэтична в своей откровенной живости и отсутствии сковывающих условностей. Ее поэзия – вне времени и пространства, в которых она была создана; подобно некоторым произведениям назидательной литературы, она выходит за пределы жесткого единства мысли, характерного для древнееврейской литературы.

Назидательная литература в Израильском царстве процветала; многочисленные произведения этого жанра более чем достойны стоять рядом с аналогичными текстами других восточных народов и тесно связаны с ними по настроению и темам. Мы начнем с книги Притчей Соломоновых в Ветхом Завете. Выберем несколько:

Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый дляпосылающих его.Иной выдает себя за богатого, а у него ничего нет; другойвыдает себя за бедного, а у него богатства много.Кто жалеет розги своей, тот ненавидит сына; а кто любит,тот с детства наказывает его.Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большоесокровище, и при нем тревога.Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежелиоткормленный бык, и при нем ненависть.Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучшезавоевателя города.И глупец, когда молчит, может показаться мудрым,и затворяющий уста свои – благоразумным.Ленивец зимою не пашет: поищет летом – и нет ничего.Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливою женоюв пространном доме.Вот четыре малых на земле, но они мудрее мудрых:муравьи – народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою;горные мыши – народ слабый, но ставят домы свои на скале;у саранчи нет царя, но выступает вся она стройно;паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах.

Среди притчей есть группа (гл. XXII, 17 – гл. XXIV, 22) настолько похожая по концепции и воплощению на поучительные высказывания Аменемопета (Египет), что мы вынуждены заключить: это прямое заимствование. Однако в остальных случаях источники определить невозможно или сами притчи построены на типично израильском материале и верованиях.