Читать книгу "Прекрасные и обреченные - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

М о р и. Беллетристику?

П э р а м о р. Нет, документальную литературу.

М о р и. А что это такое? Художественный вымысел, основанный на фактах?

П э р а м о р. О, я ограничиваюсь одними фактами. Много работаю в системе социального обслуживания.

М о р и. А!

Его взгляд становится подозрительным. С таким же успехом Пэрамор мог назваться карманником-любителем.

П э р а м о р. В настоящее время я занимаюсь социальным обслуживанием в Стэмфорде. И только на прошлой неделе узнал от кого-то, что Энтони Пэтч живет по соседству.

Беседу прерывает доносящийся с улицы шум, который можно безошибочно определить как разговор представителей обоих полов, перемежающийся смехом. В комнату толпой заходят Э н т о н и, Г л о р и я, Р и ч а р д К э р а м е л, М ю р и э л К е й н, Р е й ч е л Б а р н с и Р о д м а н Б а р н с, ее муж. Вновь прибывшие дружно бросаются к Мори и отвечают невпопад «Чудесно!» на его обращенное ко всей компании приветствие. Тем временем Энтони направляется к гостю.

Э н т о н и. Вот, черт возьми, не ожидал! Здравствуй. Страшно рад тебя видеть.

П э р а м о р. А уж я-то как рад встрече, Энтони. Я обосновался в Стэмфорде, вот и решил к тебе заехать. (Шаловливо.) Мы вечно вынуждены работать до седьмого пота, а стало быть, имеем право отдохнуть пару часиков.

Энтони тщетно старается вспомнить имя гостя. Это стоит неимоверного напряжения сродни родовым потугам. Наконец память разрешается от бремени коротким словом «Фред», и Энтони поспешно строит предложение «Рад встрече, Фред!». Вся компания умолкает, ожидая, когда представят гостя. Мори может прийти на выручку, но предпочитает наблюдать за сценой с нескрываемым злорадством.

Э н т о н и (в отчаянии). Леди и джентльмены, знакомьтесь, это… Это Фред.

М ю р и э л (с легкомысленной любезностью). Привет, Фред!

Ричард Кэрамел и Пэрамор называют друг друга по имени, как добрые приятели. Последний припоминает, что Дик был на курсе одним из тех, кто ни разу не удостоил его беседы. Дик по глупости считает, что ранее встречался с Пэрамором в доме у Энтони.

Три молодые дамы поднимаются наверх.

М о р и (вполголоса Дику). Не виделся с Мюриэл со свадьбы Энтони.

Д и к. Она сейчас в расцвете, а ее последнее любимое изречение: «Я же говорила!»

Энтони некоторое время мучительно подыскивает темы для разговора с Пэрамором и наконец делает попытку привлечь к беседе остальных гостей, предлагая всем выпить.

М о р и. Я успел хорошенько причаститься к этой бутыли. Начал с градусов и закончил названием завода. (Показывает вышеназванные слова на этикетке.)

Э н т о н и (обращаясь к Пэрамору). Невозможно угадать, когда эта парочка снова нагрянет в дом. Попрощался с ними как-то в пять вечера, а они, дьявол их забери, опять заявились в два ночи. Наняли в Нью-Йорке большой автомобиль для туристических поездок, который довез их до самого порога, и вывалились оттуда, разумеется, пьяные вдрызг.

Пэрамор с почтительным восторгом рассматривает обложку книги, которую держит в руках. Мори и Дик переглядываются между собой.

Д и к (с простодушным видом обращается к Пэрамору). Вы работаете в городе?

П э р а м о р. Нет, в поселении на Лэрд-стрит в Стэмфорде. (Обращается к Энтони.) Ты и представить не можешь, какая страшная нищета в этих городишках в Коннектикуте. Итальянцы и другие иммигранты. В основном католики, а потому очень сложно найти с ними общий язык.

Э н т о н и (вежливо). Высокий уровень преступности?

П э р а м о р. Не столько преступности, сколько невежества и грязи.

М о р и. По-моему, всех невежд и грязнуль следует немедленно подвергать казни на электрическом стуле. Что до преступников — я за них горой… существенно разнообразят жизнь, придают некую остроту. Только вот беда, если заниматься истреблением невежества, начать придется с первых семейств в стране, потом взяться за дельцов кинобизнеса и наконец добраться до конгресса и духовенства.

П э р а м о р (с натянутой улыбкой). Я имел в виду более фундаментальное невежество… взять хотя бы язык.

М о р и (глубокомысленно). Да, тяжко. Бедняги даже не могут следить за новинками поэзии.

П э р а м о р. Только проработав в поселении несколько месяцев, начинаешь понимать весь ужас сложившейся ситуации. Как сказал наш секретарь в одной из бесед, если не мыть руки, грязи под ногтями не видно. Разумеется, мы уже привлекаем большое внимание общественности.

М о р и (грубо). Как сказал бы ваш секретарь, если набить в камин бумаги, несколько секунд она будет ярко гореть.

В этот момент к компании, в сопровождении двух подруг, присоединяется Г л о р и я. Она искусно подкрашена и жаждет всеобщего восхищения и развлечений. Некоторое время ведется обрывочный разговор. Глория отзывает Энтони в сторонку.

Г л о р и я. Энтони, пожалуйста, не пей много.

Э н т о н и. А что?

Г л о р и я. Потому что, напившись, ты становишься ужасно глупым.

Э н т о н и. О господи! Что на сей раз?

Г л о р и я (после короткой паузы, во время которой она холодно смотрит в глаза мужу). Вопросов несколько. Прежде всего почему ты упорно оплачиваешь все расходы? У обоих джентльменов денег побольше, чем у тебя!

Э н т о н и. Но, Глория, они же мои гости!

Г л о р и я. Это не повод платить за бутылку шампанского, которую разбила Рейчел Барнс. Дик попытался оплатить второй счет за такси, но ты не позволил.

Э н т о н и. Но, Глория…

Г л о р и я. Когда нам постоянно приходится продавать облигации, чтобы уладить счета, самое время отказаться от щедрых жестов. Кроме того, не стоит уделять так много внимания Рейчел Барнс. Ее мужу твое поведение нравится не больше, чем мне!

Э н т о н и. Но, Глория…

Г л о р и я (сердито передразнивает). Но Глория! Этим летом подобные вещи случаются слишком уж часто — с каждой хорошенькой женщиной, что попадается тебе на глаза. Это уже входит в привычку, и я не собираюсь терпеть подобное безобразие! Желаешь заводить любовные интрижки на стороне? Что ж, отплачу тебе той же монетой. (Потом, будто ее внезапно осенило.) Да, кстати, этот Фред не окажется еще одним Джо Халлом?

Э н т о н и. О господи! Да нет же! Наверное, он явился клянчить денег для своей паствы и хочет, чтобы я попросил их у деда.

Глория отворачивается от крайне удрученного Энтони и возвращается к гостям. Всех присутствующих к девяти часам вечера можно разделить на две группы: тех, кто пил без перерыва, и тех, кто пил мало или не употреблял спиртного вообще. Во второй группе оказываются супруги Барнсы, Мюриэл и Фредерик Пэрамор.