Читать книгу "Марта Квест - Дорис Лессинг"

Марта ворча вылезла из постели и оделась. Она не стала спрашивать, кто это «вся компания», ибо в ее представлении их компания по-прежнему состояла из шести человек.

— Что у вас с Пэрри произошло вчера? — ревниво спросила Стелла и усмехнулась.

Смущенно улыбнувшись, Марта сказала, что они поссорились. На это Стелла спокойно заметила, что Пэрри ужасный увалень и слишком скучен для Марты. Получив такое подтверждение своим взглядам, Марта наконец оделась, вышла на улицу и направилась к машине, где ее молча ждали Эндрю и Донаван. Рут отсутствовала: мать не позволила ей встать с постели.

— Ох уж эти мамаши, — по привычке вздохнул Донаван и рассмеялся своим пронзительным смехом, но никто его не поддержал.

Все были какие-то вялые, утомленные — наступила реакция. Даже обычно столь оживленная Стелла и та присмирела. Расстались они рано, сразу после кино, злясь друг на друга и на самих себя.

Марта решила, что с Донаваном она теперь окончательно рассорилась, так холодно и насмешливо держатся он с ней, да и Пэрри будет теперь избегать ее.

Она легла спать, дав себе слово после Нового года посвятить несколько месяцев Политехническому: ведь она занималась как следует всего месяц, а добилась больших результатов, чем иные девушки за год. Значит, нужно только захотеть. И, преисполненная желания и решимости, она на следующее утро отправилась в контору, немного вялая, но с ясной головой, твердя себе, что про новогодние праздники надо забыть. Накануне Нового года она будет работать, и Марта была убеждена, что выполнит данное себе обещание.

В конце рабочего дня ее позвали к телефону; говорил незнакомый мужской голос — нерешительно, приглушенно, немножко нараспев, как говорят все южноафриканцы. Тон был холодный, официальный, однако в нем было что-то неприятное, точно говоривший то и дело подавлял смешок. Когда Марта поняла, что это Адольф, ее первым побуждением было сказать — нет, она занята. А вместо этого она согласилась провести с ним вечер. Повесив трубку, она решила, что начнет новую жизнь уже после Нового года.

Когда Адольф заехал за нею, у него не было никаких планов насчет того, где и как провести вечер. Марта предложила поехать к Мэтьюзам. Он согласился, но с такой неохотой, что она нерешительно спросила:

— Но это же ваши друзья, не так ли?

Он пожал плечами, как человек, покорно принимающий все, что ему посылает судьба, и Марта в изумлении уставилась на него.

— Почему вы позвонили мне? — спросила она со свойственной ей прямотой, ибо вид у него был какой-то уж очень хмурый.

Он сидел за баранкой и то и дело поглядывал на Марту своими рыжевато-карими глазами, точно не мог надивиться тому, что она сидит рядом с ним. Марту это обижало: должно быть, ее все-таки испортило поклонение молодежи из Спортивного клуба и она возомнила о себе.

— А почему вы подошли тогда и пожали мне руку? — ответил он вопросом на вопрос и в упор властно посмотрел на нее.

— Пожала вам руку? Когда? — с запинкой спросила она: ей было почему-то неприятно, что он заговорил об этом.

— Когда я подошел к вашему столу, вы все, конечно, подумали: и зачем притащился сюда этот еврей… — колко заметил он, но взгляд его просил, чтобы она это опровергла.

И она тотчас опровергла — с тем большим жаром, что это была правда лишь наполовину.

Он рассмеялся, явно не веря ей.

— С вашей стороны было очень любезно пожать мне руку.

— Все вы преувеличиваете, — сказала она смущенно. И, рассмеявшись, добавила: — Вы так говорите, точно… Ведь в Спортивном клубе есть и другие евреи, не так ли?

По правде говоря, она не заметила, есть или нет.

— О, меня там терпят: я ведь продолжаю играть, даже когда уже весь оркестр сказал «баста», — горько заметил он.

— Мне кажется, вы несправедливы, — возразила она, и в самом деле обидевшись: она вспомнила, как отнесся к нему Пэрри.

Они подъехали к многоквартирному дому, и Долли остановил машину — правда, не выключая мотора, точно собирался ехать дальше.

— Ну, так пойдем наверх? — спросил он.

И Марта снова удивилась, почувствовав по его тону, что он как бы бросает этим вызов самому себе.

— Но вы же их друг, правда? — повторила она.

Он нахмурился и, быстро выехав задним ходом со двора, сказал:

— Я повезу вас в «Король клубов», мы с миссис Спор в отличных отношениях.

— Но ведь сейчас только шесть часов, — возразила Марта.

— Для меня клуб всегда открыт, — с оттенком хвастовства сказал он.

Они молча проехали пять миль по шоссе между двойным рядом деревьев и подкатили к ночному клубу, приютившемуся у подножия низенького копье, — не клубу, а самому настоящему амбару, в свое время служившему сушилкой для табака. К калитке была прикручена проволокой черная вывеска, гласившая: «Король клубов». Перед амбаром был разбит цветник, где росли красные, желтые и оранжевые канны. Эти мясистые, неприхотливые цветы самым своим видом как бы говорили: «Здесь все для публики». Сад окружали джакаранды, уже одевшиеся плотной зеленой листвой. Внутри клуба было неуютно: голые кирпичные стены, потолок затянут мешковиной, провисавшей в тех местах, где ее не удерживала проволока. Пол был голый, деревянный. В углу стояла радиола.

Марта села на деревянный стул перед деревянным столом без скатерти, а Адольф подошел к двери в глубине комнаты и постучал. Показалась голова старой женщины — бесцветное землисто-серое лицо, обрамленное бесцветными седыми космами, — и два больших черных глаза внимательно оглядели Марту.

— Мы хотели бы потанцевать, — сказал Адольф.

— Извините, милок, — ответила женщина, — но у меня сегодня до шести утра был народ — все просто с ума посходили в этом году — и я сейчас отсыпаюсь.

Голова исчезла, и Адольф вернулся к Марте, улыбаясь своей обычной смущенной улыбкой.

— Вы любите танцевать? — спросил он.

Марта ответила не сразу. Танцы давались ей нелегко, но с одними людьми она могла танцевать, а с другими — нет: они словно замораживали ее — она становилась деревянной, неуклюжей, хотя партнер ее иной раз и вовсе неплохо танцевал.

— Я не умею танцевать, — сказала она в надежде, что на этом все и кончится.

— Я видел, как вы танцевали в клубе, — заметил он. — Не надо так напрягаться — тогда все будет в порядке.

Она рассмеялась и сказала, что ее никогда не учили танцам.

— Я научу вас, — пообещал он и улыбнулся, глядя на нее так пристально, что она смутилась: ни один мужчина не смотрел на нее так, хотя она едва ли могла бы объяснить — даже самой себе, — как именно. А ведь она уже далеко ушла от «молоденьких девушек» прошлых времен: она считала, что ей все дозволено. Но под взглядом Адольфа она с трудом подавила желание закрыть вырез платья, хотя это было невозможно, поскольку фасон требовал открытой шеи. Тогда Марта заставила себя не замечать его испытующего взгляда, но щеки ее вспыхнули, и она от души пожелала, чтобы этот румянец разгорелся не слишком ярко и не выдал ее. Адольф улыбнулся: он заметил, как вспыхнуло лицо Марты, и это доставило ему удовольствие. У Марты вырвался гневный жест — такой гневный, что она даже сама удивилась: на что же ей гневаться? И тотчас на лице Адольфа появилась застенчивая улыбка; он даже невольно протянул руку, словно прося Марту не уходить. Оба смутились и отвернулись друг от друга.