Читать книгу "Нарушители спокойствия (рассказы) - Харлан Эллисон"

режиссера, с которым я встречался раз или два. Меня словно ударило молнией и я говорю приятелю: «Все, она будет моей женой!». Примерно через месяц это произошло. Я пожелал эту красавицу, которая в данном случае была человеком (в некотором роде), и мое желание исполнилось. Этот брак продлился 45 дней. Я думаю, это были худшие 45 дней в моей жизни. Это были сорок пять дней двуличия, лжи, неверности, грубости. Я купил ей огромную металлическую расческу, она проводила много времени, расчесывая волосы, и эта штука весила, должно быть, килограмма три, вот так, и однажды вечером когда мы собирались идти ужинать она неожиданно ударила меня ею по голове, сильно наотмашь. Я потерял сознание и пришел в себя только в отделении неотложной помощи, где мне наложили, не знаю, что-то около тридцати швов на левую сторону черепа. А она убежала ночью к какому-то другому чуваку.

Будь очень осторожен в своих желаниях, начинающий нарушитель спокойствия, потому что неприятности иногда приходят в очень привлекательной, вызывающей желание упаковке.

Приходилось ли вам чувствовать, что у вас потекло из носа, вы хотите его вытереть, но не можете? С большинством людей такое иногда случается, а мне все равно. Пускай течет.

Меня все зовут квадратом. Мне говорят:

— Смитти, ты такой квадратный, что у тебя ажно углы есть!

Этим они намекают — лучше мне в мяч не играть, а убраться куда-нибудь подальше. Что ж, ничего не поделаешь, если я и вправду такой увалень, каким они меня считают. Может, я и правда зря обижаюсь по пустякам, но, если бы в тот день Андерфелд не покатил на меня бочку в школьном спортивном зале, может, ничего бы и не было.

Вся беда в том, что я так легко раздражаюсь из-за мелочей, например, из-за того, что не попал в команду по легкой атлетике, из-за того, что у меня плохо с учебой, из-за того что учителя мне абсолютно не помогают. Кроме того, я не терплю их нотаций.

И эта история с Андерфелдом, она действительно здорово меня вывела из себя.

Так вот, нахожусь я в гимнастическом зале, наряженный в эти дурацкие белые спортивные шорты с синими полосками по бокам, а старик Андерфелд, тренер по бегу, поглядел на меня и говорит:

— Слушай, Смитти, на кого ты похож? Что ты делаешь?

Ну, несколько десяток пар глаз тут же уставились на меня. А делал я зарядку.

— Зарядку, — говорю. — А вы что подумали? Что я сажаю артишоки?

Определенно, это был не лучший ответ, и он тут же вывел старика Андерфелда из себя. Я видел, как в нем подскочило давление пара, и он принялся выпускать его изо всех отверстий.

— Послушай, щенок! Не советую говорить со мной в таком тоне. Если на то пошло, я вообще предпочел бы не разговаривать с тобой. И чтоб ноги твоей больше не было ни в зале, ни на дорожке! Ты же ни на что не годен! Если на коротких дистанциях у тебя что-то и может получиться, то на длинных пятьдесят парней из этой школы успеют добежать до финиша и обратно, прежде чем ты достигнешь ленточки. Прошу прощения. А теперь убирайся!

Он просит прощения. Великие небеса! Ну тогда и я прошу у него прощения за то, что он сейчас услышит:

— Да черт с тобой, вареная голова! У тебя мозгов не больше, чем у этих недоумков, готовых сломя голову мчаться к финишу, пока не сдохнут на полпути.

Андерфелд взглянул на меня так, словно я зажал в кулаке горсть иголок и ткнул ими в его пропотевшую задницу. Он даже перестал дышать от изумления.

— Что ты сказал? — еле выдавил он.

— Разве у меня невнятное произношение? — огрызнулся я.

— Вон отсюда! Сейчас же вон!

Он совсем распсиховался, и я предпочел во избежание крупных неприятностей отправиться в раздевалку.

Одеваясь, я как следует обдумал происшедшее. Я был уверен, что это  парочка учителей, над которыми я подшучивал, подговорила слизняка Андерфелда прикопаться ко мне. Но что старикан может сделать? Я же всего лишь ребенок, как они сами говорят.

Я был чертовски расстроен и решил отправиться в лес и там привести свои мысли в порядок. Меня не тревожило, что я прогуливаю школу. Маму — возможно, но меня? Никогда!

На все оставшееся послеполуденное время лес был в моем распоряжении.

Ох, уж этот лес! Есть в нем что-то странное. Вы когда-нибудь замечали, что порой прямо в центре крупного жилого района встречается группа деревьев, прибежище густых теней, куда не может глубоко проникнуть взгляд? Вы начинаете прикидывать, почему никому не пришло в голову купить этот участок и построить дом, или почему бы не устроить здесь площадку для игр? Именно таким был мой лес.

На его опушке — улица из похожих на картонные коробки домов. Это правительство позаботилось о фабричных рабочих. — Они не должны спать на улице. Мимо домов проходит шоссе, ведущее в «большой» город. На самом-то деле он вовсе не большой, но шоссе позволяет маленькому городишке выглядеть значительнее.

Всегда, сбегая из школы, я ходил в этот лес читать. В центре есть местечко, где на все падает отфильтрованный кронами свет, и там растет огромадное старое дерево, делающее вид, словно оно здесь одно.

Пожалуй, я назвал бы его Великим Деревом. Здоровенный ствол,