Читать книгу "Эпидемия. Настоящая и страшная история распространения вируса Эбола - Ричард Престон"

Робин свернул на встречную полосу, пропуская грузовик, и вдруг мы оказались прямо перед встречной машиной. Она замигала фарами и засигналила.

Фред Грант вцепился в сиденье и вскрикнул:

– Почему он едет на нас?

– Ну, мы все равно умрем, так что не волнуйтесь, – ответил Робин. Он успел свернуть прямо перед грузовиком. Он мурлыкал песню:

Жить и любить, Любить и жить, да!

Мы остановились и купили несколько жареных кукурузных початков у женщины, торговавшей с угольной жаровни у дороги. Кукуруза была горячей, сухой, обгорелой и вкусной и стоила пять центов. Она называлась мучнистой кукурузой.

Робин жевал свою кукурузу за рулем. Вдруг он схватился за челюсть и начал отчаянно ругаться.

– Мой зуб! Черт возьми! Пломба выпала! Этот ублюдок-дантист! – Он опустил окно и выплюнул наружу кукурузу и куски металлической пломбы. – Ладно, едем дальше. Три пломбы, и все выпали. Меня Кэрри к нему послала. Сказала, хороший врач. Ха!

Он подогнал Land Rover вплотную к машине Кэрри. Две машины ехали так, будто сцеплены друг с другом. Робин высунулся из окна и швырнул обглоданный кукурузный початок в машину жены. Тот отскочил от заднего стекла. Кэрри, похоже, даже не заметила. Мы проехали знак, гласивший: «Сократите смертность на дорогах – водите аккуратно!»

Ближе к закату мы остановились в городе Китале, у подножия горы Элгон, чтобы купить пива и угля. Китале – торговый город. Главный рынок расположен рядом с дорогой, ведущей в город, около старой железнодорожной станции, построенной англичанами. Вдоль шоссе высажены высокие камфарные деревья. Под ними, на утоптанной земле и посреди луж грязи, оставшихся от недавнего дождя, люди ставят лотки, на которых продают зонты и пластиковые наручные часы. Робин свернул на рынок и медленно поехал сквозь толпу. Ему крикнули на суахили:

– Ты едешь не в ту сторону!

– А где знаки? – крикнул в ответ Робин.

– Нам не нужны знаки!

Мы припарковались и пошли через город, и вскоре нас окружили сутенеры. Один из них, одетый в белую лыжную куртку, сказал:

– Хотите в Кигавера? Да? Я отведу вас. Идите со мной. Сейчас. Красивые девочки. Я отведу.

Возможно, именно там жила подруга Шарля Моне, кто знает. Был час пик, и люди сновали в тени деревьев, вдоль бесконечной линии маленьких лавок. Гора Элгон возвышалась над городом и деревьями, поднимаясь на недостижимую высоту, ее профиль терялся в похожем на наковальню грозовом облаке, купающемся в золотом свете. Гребень горы диагонально рассекал облако. По горе сновали беззвучные вспышки, следующие одна за другой, – цепочки молний, но звук грома до города не доходил. Воздух был холодным, плотным, влажным, наполненный пением сверчков.

В странствиях по глинистым дорогам вокруг горы Элгон мы видели следы недавней беды: горелые, опустевшие хижины, когда-то принадлежавшие фермерам букусу. Меня предупреждали, что по ночам можно услышать выстрелы, но мы их не слышали. Над заброшенными хижинами склонились больные банановые пальмы, задушенные африканской травой и молодыми деревцами. Мы разбили лагерь на такой же лужайке, как Шарль Моне когда-то. Повар Моррис Мулатуа высыпал на землю мешок угля и разжег костер, а затем поставил на огонь металлический чайник, чтобы вскипятить воду для чая. Робин МакДональд сел на складной стул и снял кроссовки. Он растер руками ступни, а затем вытащил нож и начал срезать с пальцев кусочки кожи. Недалеко от лагеря, на краю леса, окружавшего наш лагерь, стоял буйвол, наблюдая за нами. Робин смотрел на буйвола.

– Самец, – пробормотал он. – Они сволочи. За ними надо следить, они могут тебя на рога поднять. Капские буйволы убили в Африке больше людей, чем любое другое животное. Кроме бегемотов. Эти свиньи убили еще больше.

Я опустился на колени на траву и выставил в ряд коробки, в которых были скафандры, оборудование для дезинфекции и фонари. Дым от костра кружился в воздухе, полном клацающего звука, с которым персонал МакДональдов ставил палатки. Кэрри МакДональд занималась лагерем, организуя работу, разговаривая с мужчинами на суахили. Неподалеку журчал ручей. Робин посмотрел вверх, прислушиваясь к птицам.

– Слышите? Это турако. А это древесный удод. А там серая птица-мышь, видите длинный хвост?

Он спустился к ручью. Я последовал за ним.

– Интересно, водится ли здесь форель, – сказал он, глядя в воду. – Можно было бы половить удочкой.

Я опустил руку в воду. Она была холодной и пузырилась, но вулканический пепел окрашивал ее в серый цвет. В такой воде форель не водится.

– Кстати, о рыбалке. Вы слышали о ловле крокодилов на удочку? – сказал Робин.

– Нет.

– Цепляете к цепи кусок мяса. Вот такой большой. И удочки повсюду. Вот это рыбалка! Они воняют, крокодилы эти. Ты стоишь в мутной воде, а они подплывают к тебе. А вода грязная. И ты их не видишь. И только по запаху можешь понять, что они здесь. А потом – пф-ф-ф! Они тебя тащат под воду. Конец. И все, ты стал историей, приятель. Вот такая природа. Она вся, если подумать, полна убийц, от речки до моря.

Молодой человек в берете и военной робе опустился на колено в траве. У него была русская штурмовая винтовка, и он рассматривал нас со сдержанным интересом. Его звали Поликарп Окуку, и он был аскари, вооруженным охранником.

– Ико симба хапа? – обратился к нему Робин. (Здесь есть львы?)

– Хакуна симба. (Львов больше нет.)

Браконьеры из Уганды, приходившие на гору Элгон, стреляли во все, что движется, в том числе в людей, и правительство Кении теперь требует, чтобы посетителей горы Элгон сопровождала вооруженная охрана. Слово аскари на языке суахили означает «копейщик». А теперь оно означает человека со штурмовой винтовкой, следующего за тобой по пятам.

Вход в пещеру Китум находится в заросшей лесом долине на высоте 8 тыс. футов по восточному склону горы Элгон.

– Уф! – сказал МакДональд, пока мы карабкались по склону. – Чуете запах капских буйволов? Минги буйволов. Минги: много. Множество буйволов. Их тропы по диагонали пересекают человеческие тропы. Их тропы шире, глубже, ровнее и более деловые, чем человеческие, и от них несет буйволиной мочой.

Я нес рюкзак. Я шел, обходя грязные лужи на тропе.

Поликарп Окуку повернул рычажок на стволе своей штурмовой винтовки, клац, щелк. Он взвел курок и отправил патрон в зарядную камеру.

– Капские буйволы любят ходить стадами, особенно в сезон дождей, – объяснил он.

Щелчок затвора винтовки привлек внимание Робина.

– Черт возьми, – пробормотал он, – эта его игрушка, она небезопасна.

– Смотрите, – сказал Окуку, указывая на кучу камней. – Суслик.

Мы увидели, как бурый зверек размером с американского лесного сурка проскользнул по камням. Возможно, он был носителем марбургского вируса.