Читать книгу "Бенефис мартовской кошки - Дарья Донцова"

Собеседница хмыкнула:

– Подумаешь, мигрень, я с артритом на службу хожу, и ничего,а Тамара Павловна в кроватку укладывается!

Злобная тетка разонравилась мне окончательно, и я весьмасурово сказала:

– Короче, при чем тут мигрень?

– Дайте сказать!

– Давай быстрей, недосуг с тобой лясы точить!

– Тамара Павловна, если заболеет, вместо себя зятяприсылает, он и работает в директорской ложе, ясно?

– И никто не знает? – удивилась я.

– Почему? Начальство в курсе. Ей разрешают, говорю же,Тамарка подлиза, вечно всем улыбается и кланяется, вот ей и идут навстречу даеще жалеют: «Ах, ах, дорогая, вы так страдаете», – с невероятной злобой вголосе воскликнула гардеробщица, – а стоило мне бюллетень взять, тут жепозвонили и заявили: «Галина Феоктистовна, или работать выходите, илиувольняйтесь». Тут одни сволочи.

Я побарабанила пальцами по омерзительно липкой столешнице.Люди, как правило, относятся к нам так, как мы к ним относимся, поэтомунеудивительно, что приветливую Тамару Павловну любят, а злобную ГалинуФеоктистовну ненавидят.

– У вас есть телефон капельдинерши из директорской ложи?

Галина Феоктистовна покачала головой.

– Она в Подмосковье живет.

– Адрес знаете?

Гардеробщица ухмыльнулась:

– Сто долларов.

Вообще-то я довольно легко расстаюсь с деньгами, но сейчаспросто посинела от злости.

– Я уже заплатила!

– За рассказ, не за адрес.

– Он мне не нужен. Небось ваша Тамара Павловна вечером наработе будет.

– Вот и нет, она в отпуске, только в середине октябряпоявится, – торжествующе заявила Галина Феоктистовна.

Мне очень, просто очень не хотелось давать деньги противнойбабе, но, похоже, делать нечего. Следующая бумажка перекочевала из моегобумажника в цепкие пальчики Галины Феоктистовны.

– Аракелово, – сказала она.

– Что? – не поняла я.

– Сядете в поезд на Казанском вокзале, остановка называетсяАракелово, это близко, – пояснила гардеробщица, – прямо совсем рядом.

– Улица и номер дома?

– Не знаю.

– Послушай, – взвилась я, – не жидковаты ли сведения за стоамериканских долларов, а?

– Могу описать, как топать от станции, впрочем, идти там инекуда. Как сошли с поезда, тут же магистраль потянется, ее дом первый, воротаярко-синей краской покрашены, не спутаете.

– Точно знаете? Откуда?

Галина Феоктистовна изобразила нечто, напоминающее улыбку,так, наверное, выглядит довольная гиена.

– Не сомневайтесь! Была у нее недавно в гостях, она меня ксебе позвала на выходные, в конце августа, решила из себя помещицу изобразить!Подошла ко мне и фальшиво так заявила: «Ну и жара в этом году, хорошо, что мы впригороде живем, а ты, Галочка, небось на выходные на дачу поедешь?» – «Откудау меня дача, – буркнула неприветливая гардеробщица, – денег не накопила!»

Галина Феоктистовна помолчала и добавила:

– Так она подошла опять, через полчасика, и заявила:«Галиночка, мы с Карочкой, – это она дочь так по-идиотски назвала, Карина, –ждем тебя в гости, поехали, не стесняйся, дом большой, места хватит, подышишьдва денечка озоном, овощи свои покушаешь, чисто санаторий». Вот какаяпротивная, надумала меня своим богатством унизить!

Внезапно мне стало жаль исходящую злобой ГалинуФеоктистовну. Несчастная, так ненавидит всех вокруг, наверное, ей очень тяжеложить!

Глава 26

Неведомое Аракелово оказалось буквально в двух шагах отМосквы. Когда электричка, лязгая и нещадно громыхая, умчалась прочь, я увиделаневдалеке ленту Кольцевой автодороги. Но все же это был уже пригород, передглазами простирался негустой лесок, в котором терялся ряд домов, вернее,бревенчатых избушек, среди которых, словно великан между карликов, возвышалсяроскошный особняк из красного кирпича, больше похожий на замок Синей Бороды,чем на жилище мирного селянина. Но мне было не туда. Противная ГалинаФеоктистовна не обманула. Почти впритык к платформе находились ярко-голубые ворота,на которых висело объявление.

Я подошла поближе и пробежалась глазами по тексту: «Во дворесобака, громко лает, но не кусается, не бойтесь, заходите».

Рука сама собой толкнула калитку, открылся широкий двор,засаженный буйно цветущими астрами. По дорожке, выложенной битым кирпичом,неслась большая пестрая собака, издавая оглушительные звуки. Я сначалапопятилась, но потом, вспомнив объявление, сказала:

– Ну и зачем так кричать?

Псина села и уставилась на меня круглыми карими глазами. Яусмехнулась: занятный гибрид. Обычно в дворняжках можно четко различить двепороды, так сказать, папину и мамину кровь. Но здесь был намешан целыйкоктейль. Большая крупнолобая черная голова с висячими ушами и мощной челюстьюявно принадлежала ротвейлеру. А вот лапы, неожиданно тонкие, элегантные,«балетные», перешли от дога, туловище, покрытое мелкими рыжевато-бежевымизавитками, говорило о присутствии в роду эрдельтерьеров, а уж хвост, огромнаяметла черно-белого цвета, достался неизвестно от кого. Первый раз встречаю усобаки подобное продолжение позвоночника, может, одна из бабушек у этогокобелька была персидской кошкой?

– Гав, гав, гав, – продолжал заливаться эрделедогоротвейлер.

– А ну прекрати, Дик, – донеслось из глубины участка.

На дорожке показалась полноватая женщина лет шестидесяти,одетая в рваный халат и калоши. Очевидно, хозяйка копалась в огороде. Вытираяиспачканные руки о тряпку, Тамара Павловна спокойно улыбнулась:

– Идите, не бойтесь. Дик громкий, орет так, что электричкуне слышно, но никого в жизни не укусил.

Не успела она договорить, как у меня под ногами затрясласьземля, потом послышался резкий гудок, грохот, деревья, стоящие в саду, задрожали,а Дик принялся носиться по дорожке, истошно лая.

– Что это? – ошеломленно спросила я.

– Так электричка, – совершенно спокойно ответила ТамараПавловна, – около станции живем, да привыкли уже, только собака каждый разбесится, прямо жалко его!