Читать книгу "Подлинная история баскервильского чудовища - Михаил Юрьевич Харитонов"

нравитесь, Фридрихсен. Вы хотя бы не трус. Хотя честным человеком я бы вас не назвал. Ведь в этом списке все-таки есть ваши родственники и друзья, не так ли?

Фридрихсен. В этом — нет. Я собирался вписать их имена в приложение к окончательному варианту. Вы такое обычно подписываете не читая.

Ланцелот. Яи сейчас не буду. Зачем расстраиваться? Готовьте свои документы.

Фридрихсен. Спасибо. (В сторону, громко.) Мальчик, пальто!

Появляется Мальчик с пальто. Фридрихсен одевается.

(Неожиданно тепло.) Держитесь, господин Ланцелот. Мы все должны через это пройти. Когда-нибудь у нас будет нормальный город.

Уходит.

Ланцелот. Хоть немного покоя… (Тянется к бутылке.)

Входит Мальчик.

Мальчик. Вы меня простите, пожалуйста, но там господин Миллер… Ему нужно принять важное решение, но сначала он хочет получить ответ на один вопрос.

Ланцелот. Мог бы и зайти, чего уж там.

Мальчик. Он говорит, что твердо намерен подать в отставку и по этому поводу дать интервью «Вечернему Дракону». В том случае, если вы возьмете сторону господина Фридрихсена.

Ланцелот. То есть он меня шантажирует?

Мальчик. Господин Миллер еще сказал, что не любит подобных методов, но не видит иного выхода из контор… контр… (Запинается.) Господин Ланцелот, я забыл, но, в общем, он это серьезно.

Ланцелот. Тогда пусть идет до конца. Вступит в «Невесты Дракона», например. Туда, правда, берут только девочек, но я подпишу свидетельство, что Миллер — не мужчина, а истеричная баба.

Мальчик. Сейчас «Невесты» очень пупу… полу… популярны.

Ланцелот. Кто это тебе сказал? Опять папа в «Вечернем Драконе» вычитал? У этой Анны-Марии электората от силы три процента. И те в основном — прыщавые девицы, которым не повезло с замужеством.

Мальчик. Откуда вы знаете, господин Ланцелот, какой у них процент?

Ланцелот. Фридрихсен говорил. То есть он называл восемнадцать, но Фридрихсен всегда все раздувает раз в пять — в шесть. Шестью три — восемнадцать. Значит, три процента. Максимум четыре. (Наливает себе, пьет.)

Мальчик. А сегодня на западной стене дворца опять написали: «Дракон жив…»

Ланцелот. Пусть пишут. Дракон мертв. Хоть в этом я уверен.

Мальчик. Там еще было «в наших сердцах».

Ланцелот. Это хуже.

Мальчик. А почему?

Ланцелот. Потому что это правда. В каждом из нас живет дракон. За этот год он поселился и во мне тоже. И я не могу его убить. Черт возьми, я даже в себе не могу убить дракона. Я могу его только напоить… Мне нужен коньяк. Вино меня уже не берет.

Мальчик. Так что же передать господину Миллеру?

Ланцелот. Как же вы меня достали, как же вы меня достали, как же вы достали меня все (Срывается на крик.) Передай, что я господину Фриндихсену лично и его чертовой комиссии пол! Ность! Ю! До! Be! Ря! Ю! И господину Миллеру я тоже пол! Ность! Ю! Доверяю! И пусть они договорятся без меня! Выработают план действий! Хоть какой-нибудь план действий! Могут же они хоть что-то сделать сами?! А теперь вон отсюда! Живо!

Мальчик молча берет пустой поднос. Проходя перед столом, случайно задевает висящую телефонную трубку, та снова начинает раскачиваться и стучать об стол. Ланцелот сидит неподвижно, закрыв лицо руками, пока трубка не перестает стучать.

Занавес.

Действие пятое

Тот же кабинет. На столе — грязная посуда. Возле стола валяется пустая бутылка. Ланцелот спит за столом пьяным сном, закинув ноги за стол. Слышно похрапывание. Входит Эльза. Она в фартуке, волосы убраны под простую белую косынку.

Эльза. Здравствуй, Ланцелот.

Ланцелот (не поднимая головы). Ланцелот на проводе.

Простите, не могу, очень занят, у меня совещание.

Эльза. Здравствуй, Ланцелот. Это я, Эльза.

Ланцелот (с трудом разлепляя глаза). О господи, еще и это! Зачем ты пришла?

Эльза. Я хотела узнать, любишь ли ты меня по-прежнему. Ланцелот (приходя в себя, крайне раздраженно). Люблю, не люблю, сую-даю! Что ты тут делаешь? Почему ты не на приеме?

Эльза. Сегодня нет приемов.

Ланцелот. Ну на дне рождения или на каком-нибудь дурацком празднике! Все нормальные женщины только и делают, что ходят по праздникам!

Эльза. Нормальная женщина не вышла бы за тебя замуж.

Ланцелот. Как быстро ты научилась дерзить, детка. (Наливает себе коньяка, пьет.)

Эльза. Ты много пьешь.

Ланцелот. Я много работаю.

Эльза. Ты меня учил: не лгать друг другу.

Ланцелот (взрывается). Что, что тебе еще от меня надо, чертова кукла?! (Берет себя в руки.) Ладно-ладно, извини, всякое бывает, иди ко мне, крошка (приподнимается, как будто хочет выйти из-за стола).

Эльза (делает шаг назад). Нет.

Ланцелот (свирепея). Что — нет?!

Эльза. Я тебя не извинила.

Ланцелот (неприятно осклабившись, противным голосом). Я вроде бы говорил, что я тебя люблю? Так вот, если ты хочешь это слышать регулярно, будь со мной полюбезнее. Это трудно понять твоим ослиным мозгам?

Эльза. Ты хочешь, чтобы я обиделась. И ушла. Оставила тебя в покое. Так?

Ланцелот (зло цедит слова). Ну что ты, моя шалунья. Моя хорошая, моя теплая лапка. Иди ко мне. Дай лапку. Мордочку выше. Улыбайся. Или не улыбайся, черт подери, только оставь меня в покое!

Эльза. Нет, любимый. На этот раз я не уйду. Тебе придется выкинуть меня силой.

Ланцелот. Тогда уйду я!

Ланцелот резко встает, со стола сыплются бумаги. Уходит. Через секунду после исчезновения со сцены — грохот с силой закрытой двери. Бокал со смятым листком бумаги падает на пол. Слышен звон разбитого стекла. Эльза становится на колени и начинает собирать упавшие бумаги. Из-за кулис тихо входит Шарлемань. Осматривается. Подходит к столу, где лежит папка, оставленная Фридрихсеном. Берет ее, открывает, заглядывает, кладет на стол.

Эльза (с пола, не видя, кто пришел). Пожалуйста, не уходи больше.

Шарлемань. Это я, Эльза.

Эльза (поднимая голову). Папа? (Садится на пол и плачет — молча, беззвучно, навзрыд.)

Шарлемань (присаживается рядом с дочерью, гладит ее по голове). Не надо, успокойся. Не плачь. Все пройдет. Скоро все пройдет.

Эльза. Он же хороший. И я его люблю… любила. (Всхлипывает.) Почему он стал таким?

Шарлемань. Я предупреждал, что ты не будешь с ним счастлива, дочка.

Эльза. Он хороший.

Шарлемань. Наверное, да. Какая разница? Человечки делятся на плохих и несчастных. И несчастные делают несчастными всех, кто рядом.

Эльза. Нет, папа. Я счастлива с ним рядом. Только я не рядом. Я хотела быть с ним, но он меня не пускает. И очень страдает, а я не могу ему помочь.

Шарлемань. Он взялся за невозможное, Эльза. Но понял это слишком поздно. Не нужно ему было возвращаться.

Эльза. Если б он не вернулся, я не смогла бы жить дальше. Ну или радоваться жизни. Папа, я ведь его очень любила… (С неожиданной уверенностью.) Нет, все-таки люблю. Ему ничем нельзя