Читать книгу "Такой чудесный день - Айра Левин"

Скол пошевелился в кресле.

– Глаз ничуть не мешает. Он мне нравится.

– Несовершенство, которое можно исправить, непременно надо исправлять! – Он отрезал еще мяса. – Для всех нас есть одна цель, только одна – совершенство. Пока мы его не достигли, однако этот день придет: Семья, настолько обновленная генетически, что в терапии нет необходимости; корпус бессмертных программистов, которые в конечном итоге унифицируют и острова; совершенство и на Земле, и «все дальше, дальше, к звездам». – Уэй поглядел в пространство. Вилка с бифштексом застыла у рта. – В молодости я мечтал о Вселенной, населенной отзывчивыми, любящими, бескорыстными людьми. И я доживу до этого дня. Доживу.

В тот же день Довер провел Скола и Карла по комплексу – показал библиотеку, спортзал, бассейн, сад («Иисус и Уэй!» – «Это еще что. Здесь и закаты бывают, и звезды»), музыкальный салон, театр, гостиные, столовую и кухню («Не знаю, привозят откуда-то,» – улыбнулась девушка, глядя, как товарищи вынимают из стальной тележки листовой салат и лимоны). Четыре этажа сообщались через узкие эскалаторы и маленькие лифты. В самом низу располагался медцентр. Врачи, назвавшиеся Боровьевым и Розеном, по-молодому энергичные мужчины с морщинистыми лицами, приветствовали их, осмотрели и сделали укол.

– Если хочешь, глаз заменим в два счета, – заметил Розен.

– Спасибо, я знаю. Он меня не беспокоит.

Поплавали. Довер – в компании высокой красавицы, которая была в числе аплодировавших накануне. Потом наблюдали с Карлом с бортика.

– Как настроение? – спросил Скол.

– Не знаю, – ответил Карл. – Лестно, конечно, и Довер говорит, все это необходимо и помогать – наш долг, но… не знаю. Даже если они управляют Уни, это ведь все-таки Уни?

– Вот и я так думаю.

– Если бы все получилось, там наверху началась бы неразбериха, хотя в конце концов все более или менее утряслось бы. – Карл покачал головой. – Честно, Скол, я не знаю. Любая система, которую создала бы Семья, конечно, была бы гораздо менее эффективной, чем Уни и программисты. Этого отрицать нельзя.

– Нельзя.

– Разве не фантастика, сколько они живут? Я никак не могу переварить, что… Ты глянь, какие буфера! Иисус и Уэй!

С другой стороны бассейна нырнула в воду светлокожая полногрудая красавица.

– Потом поговорим, лады? – пробормотал Карл и сполз в воду.

– Конечно. Времени предостаточно.

Карл с улыбкой оттолкнулся от бортика и поплыл кролем.

На следующее утро Скол пошел по коридору с золотистым ковром и картинами на стенах к стальной двери. Скоро позади послышалось:

– Привет, брат.

Довер.

– Здорово. – Скол не остановился. – Меня стерегут?

– Только когда идешь в этом направлении.

– Голыми руками я ничего бы не сделал, даже если бы захотел.

– Знаю. Старик перестраховывается. Доунификационная закалка. – Довер постучал себя по голове и улыбнулся. – Всего несколько дней.

Они дошли до конца коридора, и стальная дверь поехала в сторону. За ней протянулся белый кафельный коридор; товарищ в голубом коснулся сканера и прошел дальше.

Повернули обратно. Позади зашелестела дверь.

– Ты его еще увидишь, – сказал Довер. – Уэй, вероятно, сам проведет тебе экскурсию. Ну что, в спортзал?

Во второй половине дня Скол заглянул в офис Архитектурного комитета, где его ждал теплый прием со стороны руководителя, маленького и жизнерадостного старика Мадхира. На вид ему было за сто; его рукам – тоже. Он представил Скола другим сотрудникам: пожилой Сильви, рыжему мужчине лет пятидесяти, имя которого Скол не запомнил, и маленькой симпатичной женщине по имени Гри-Гри. Скол выпил с ними кофе и съел пирожное с кремом. Они показали, над чем работают: проекты, которые подготовил Уни для перестройки городов «третьего поколения». Спорили, следует ли корректировать их в зависимости от ситуации, задавали вопросы телекомпу и обсуждали неоспоримость его ответов. Сильви пункт за пунктом аргументировала, почему проект получился неоправданно однообразным. Мадхир поинтересовался мнением Скола, тот ответил, что не знает. Женщина помоложе, Гри-Гри, ободряюще улыбнулась.

Вечером в главном зале был праздник – «С новым годом! С Уни-годом!» – и Карл прокричал ему в ухо:

– Знаешь, что единственное мне здесь не нравится? Нет виски! Отстой! Если вино можно, почему виски нельзя?

Довер танцевал с женщиной, похожей на Лилию (не очень-то и похожа, и вполовину не так красива). Мелькали знакомые лица: с одними Скол обедал, других видел в спортзале или музыкальном салоне, в разных частях комплекса; их было больше, чем первой ночью, – почти сто человек. Между ними сновали товарищи в белом паплоне.

– С Уни-годом! – сказала пожилая женщина, с которой он вместе обедал, Гера или Гела. – Уже почти 172-й!

– Да, через полчаса.

– Вот и он! – сказала она и начала проталкиваться вперед.

В дверях, в окружении толпы, стоял Уэй в белом: пожимал руки, целовал щеки, улыбка то и дело прорезала сморщенное желтое лицо. Он сиял, глаза почти совсем спрятались в морщинах. Скол отошел подальше и отвернулся. Гри-Гри помахала ему, подпрыгнула, чтобы увидеть его сквозь толпу. Он помахал в ответ и улыбнулся, не останавливаясь.

Следующий день, День Унификации, Скол провел в спортзале и библиотеке.

Побывал на нескольких вечерних дискуссиях Уэя. Место для них выбрали приятное – в саду. Трава и деревья были настоящими, а звезды и луна – очень похожи, луна меняла фазы, только не двигалась по небу. То и дело раздавались птичьи трели, веял легкий ветерок. Обычно приходило пятнадцать-двадцать программистов, которые рассаживались в креслах и на траве. Говорил в основном Уэй. Подробно объяснял отрывки из «Живой мудрости» и искусно сводил частности вопросов ко всеобъемлющим истинам. Время от времени соглашался с мнением Густафсена, главы Комитета по образованию, или Боровьева, председателя Комитета по здравоохранению, или кого-нибудь еще из членов Верховного Совета.

Вначале Скол садился с краю и просто слушал, потом стал задавать вопросы. Почему хотя бы частично терапию нельзя вновь сделать добровольной? Разве человеческое совершенство не предполагает долю эгоизма и агрессии? Разве в их собственном принятии так называемого «долга» и «ответственности» эгоизм не сыграл значительную роль? Некоторых программистов его вопросы коробили, однако Уэй отвечал терпеливо и подробно, кажется, даже радовался, всегда слышал его голос среди других. И постепенно с края Скол придвинулся ближе к середине.

Однажды ночью он сел в постели и закурил в темноте.

Лежащая рядом женщина погладила его по спине.

– Все как надо, Скол. Так лучше для всех.

– Ты читаешь мысли?

– Иногда.