Читать книгу "Тигр. История мести и спасения - Джон Вэйллант"

Для тигра Андрей Почепня был всего лишь эпизодом, второстепенным героем кровавого детектива, разменной монетой для продолжения сюжетной линии. Кто будет следующим — вот какой вопрос волновал тигра, но куда больше он волновал Труша и Щетинина, и ответа на него пока что не было. Существовал только один способ предотвратить грядущие трагедии. «Я размышлял об этом всю неделю, — рассказывал Щетинин, вспоминая первый этап охоты. — Заставлял себя думать, как раненый тигр, пытался представить, куда он с большей вероятностью может направиться».

Такой метод использовал бы и следователь, ведущий дело об убийстве. Однако следователь имеет дело с системой социальных норм, в которой каждый человек, если он не душевнобольной, понимает, что нарушение не может обойтись без последствий. Мир тигра же, напротив, лишен морали и концепции неотвратимости возмездия, и эта атавистическая уверенность в собственном превосходстве над чем бы то ни было является ахиллесовой пятой хищников высшего звена. Койот тоже хищник, но он хорошо знает, что если не проявит осторожности, сам легко может стать чужой добычей. Даже леопарды, относящиеся к числу самых опасных хищников на планете, понимают, что спектр их потенциальных жертв ограничен. Тигр же, если его спровоцировать, может броситься даже на движущийся автомобиль. Это не означает, что тигры не умеют быть осторожными в ряде ситуаций, но чаще всего угрозу для них представляет не потенциальная добыча, а конкуренты. Труш и его помощники должны были проникнуться такой же уверенностью, пусть это и обещало неизбежный конфликт: как только тигр поймет, что на него ведется охота, вместо того чтобы скрыться в тайге, он примет решение сразиться со своими преследователями и уничтожить их. Тигриный след гарантирует одно: если идти по нему достаточно долго, вы обязательно наткнетесь на тигра, либо он сам найдет вас первым.

В феврале 2002 года бывший сотрудник инспекции «Тигр» Анатолий Хобитнов обнаружил следы тигра в окрестностях Лучегорска. Ему посчастливилось оказаться одним из немногих людей на земле, кто столкнулся с диким тигром нос к носу и не погиб. Хобитнов живет в Тернее, живописной рыбацкой деревушке по соседству с Сихотэ-Алинским заповедником. Через зеленые холмы, поросшие березами, дубами и соснами, к деревне ведет узкая извилистая дорога, временами поразительно напоминающая Новую Англию где-то между Беркширом и Белыми горами. Впрочем, иллюзия рассеивается, стоит пересечь мост через Тигриный ручей или проехать мимо деревень под названием Преображение или Глазковка. Когда путешествуешь по этим тихим проселочным дорогам (а других в этих краях нет), забываешь, какой век на дворе. Кургузые деревеньки, примостившиеся то там, то сям, почти не изменились с той поры, когда здесь проходил Арсеньев, разве что появились машины и спутниковые тарелки. Потускневшие голубые, желтые и зеленые домики по-прежнему украшены резными наличниками. Летом каждая пядь земли за забором засажена картошкой, а зимой погребена под снегом до самого подоконника. Деревенские жители до сих пор сворачивают самокрутки из газеты. Молодежь бежит из этих мест.

Хобитнову повезло. Несмотря на множество рваных ран и переломанных костей, он сумел вернуться к нормальной в общем-то жизни, хотя его путь к ней был далек от нормальности. Хобитнов родился в Москве в 1948 году, но большую часть жизни провел на дальневосточном побережье, работал в рыбохотнадзоре, сотрудничал с Дейлом Микелем и Джоном Гудричем в рамках проекта «Амурский тигр». За это время ему не раз приходилось сталкиваться с тиграми. Впервые это случилось, когда он только приехал в эти края весной 1974 года. «Прошло дня три после моего приезда, — вспоминает он. — Выпало много снега, и сосед предложил мне прогуляться к океану. Мы вышли на берег и увидели тигра!» Хобитнов тогда очень обрадовался: ему довелось встретить легендарное животное, символ Приморского края, в привычной для него среде.

Небольшой дом Хобитнова свидетельствует об эксцентричности хозяина. В центре усыпанного мелкой галькой дворика стоит побеленное сухое дерево, ветви которого увешаны медвежьими черепами. Со стоящего поодаль деревянного столба свисают тщательно подобранные камешки, обмотанные нитками, так что образуется множество причудливых перекрестий. Трудно сказать, что это: шаманские безделушки или просто попытки украсить свое жилье тем, что под руку попалось, но становится ясно, что Хобитнов — человек творческий и непростой.

Он почти ровесник Юрия Труша. Они дружат с тех пор, как вместе работали в инспекции «Тигр» под руководством Владимира Щетинина, которого Хобитнов глубоко уважает. Как и Труш, он проникся любовью к лесу, когда отец начал брать его на охоту, и точно так же ему довелось поучаствовать в бойне сайгаков в казахстанской степи. Юношей Хобитнов нашел волчонка в знаменитом московском охотничьем заповеднике Завидово и вырастил его в собственной квартире в центре города. Окончив Московское художественное училище прикладного искусства (ныне Московский институт культуры и искусства), он устроился в Московский монетный двор гравером и разработчиком дизайна монет, банкнот и правительственных бланков. Его лицо выглядит так, словно было отлито там же: над бородой и усами, изрядно тронутыми сединой, пролегли морщины столь глубокие, что кажется, будто их выгравировало не время, а рука художника. Трудно представить, что этот человек, в ладонях которого запросто может поместиться баскетбольный мяч, когда-то занимался гравировкой — работой, требующей большой аккуратности и точности. Однако свидетельства его мастерства можно в избытке наблюдать у него дома. В свободное время он мастерит с нуля охотничьи ножи: сам вырезает и гравирует лезвие, кость и олений рог, превращая свои изделия в произведения искусства, которым место в музее, а не на поясе охотника. Художников-пейзажистов, которых вдохновляла красота Японского моря, можно пересчитать по пальцам, и Хобитнов один из них. Его картины — главным образом сельские и морские пейзажи — отличаются подробностью прорисовки и вниманием к деталям. «Спрос на художество здесь большой[143], — писал Чехов о своем путешествии на Дальний Восток в 1890 году, — но бог не дает художников». Анатолий Хобитнов с легкостью мог бы восполнить этот пробел.

Охота за браконьерами и тиграми требует совершенно иных навыков, чем создание произведений искусства, однако Хобитнов как-то раз метким выстрелом попал тигру промеж глаз, когда тот прыгнул на него с двадцати метров. Это был настоящий подвиг, учитывая, что тигр был серьезно ранен и в течение нескольких недель терроризировал жителей деревни. Хобитнов тоже был ранен; ружье он примотал к гипсу, наложенному на левую руку, которую тремя неделями ранее ему покалечила тигрица.

В тот день случилась сильная метель. Хобитнов и его напарник обнаружили тигрицу, когда она спала. По каплям жидкости, оставленным на других ее лежбищах, они решили, что идут по следу кормящей самки, и надеялись отыскать ее нору. Только впоследствии они поняли, что приняли за капли молока гнойные выделения из чесоточных ран. Пугать спящего тигра в принципе не самая блестящая идея, даже если зверь смертельно болен, однако свой промах охотники осознали, когда между ними и тигрицей оставалось не более пяти метров. Внезапно потревоженная тигрица вскочила и, грозно зарычав, бросилась на напарника Хобитнова. Застигнутый врасплох, как и она сама, Хобитнов кинулся ей наперерез, прикрыв собой безоружного товарища. И хотя он действовал инстинктивно, этот поступок выдает в Хобитнове настоящего человека. У Хобитнова не было времени прицелиться; он только успел ударить тигрицу по морде прикладом, сломав ей клык. Тигрица лапой сшибла его с ног, ружье отлетело в сторону. Дальнейшее можно описать избитым клише: смерть дохнула ему в лицо. Тигрица запрыгнула ему на грудь, и перед его глазами предстала страшная картина: все заслонили клыки, язык и чернота хищной пасти. Именно так выглядел ад в представлении первых христиан. Хобитнову больше всего тот момент запомнился не страхом и не болью, а жаром — жаром ее дыхания.