Читать книгу "Ледащий - Анатолий Федорович Дроздов"

когда их цель автомобиль? Броня у бронетранспортера отливала черным цветом — пить дать, что зачарована. Непростую выслали за диверсантами машинку. «Но и мы не лыком шиты», — подумал Николай, приводя гранатомет боеготовность. В Петровске он зачаровал боеприпасы — к автоматам и гранатомету. Так, на всякий случай. Не трудно было…

Бронетранспортер взобрался на бугор и замер. Распахнулись дверцы, из них на снег посыпались солдаты. Один, второй… так, пятеро. Не слишком много. Черные кирасы, такие ж каски. Похоже, немцы. Решили рассчитаться за убитых магов? Ню, ню… Солдаты развернулись в цепь, один остался возле бронетранспортера.

Николай прицелился и потянул за спуск гранатомета. Громко хлопнул вышибной заряд, включился двигатель — и ракета устремилась к боевой машине. Ударила ее под башенку. Взрыв, пламя, клубы дыма… Когда тот рассеялся, показались горящий бронетранспортер и черные фигурки на снегу. Они зашевелились и стали подниматься.

«А вот вам хрен!» — подумал Николай. Отбросив опустевшую трубу, он вскинул автомат и с высоты спокойно стал расстреливать «фашистов». Один, второй, третий и четвертый… В магазине кончились патроны, и волхв не стал его менять — нет времени возиться, нужно уходить. Пятая фигура, скорчившись, недвижимо лежала за горящим бронетранспортером и не вызывала опасений. Хрен с ней, как минимум «трехсотый». Даже если и очнется, помешать им скрыться не сумеет.

— Песец вам гады! — крикнул Николай и полетел к посадке. Гарнитура рации болталась сбоку — наушник вылетел из уха после выстрела, и он не слышал, что ему кричали по рации напарники. Вот и деревья… Внезапно по спине как будто палкой саданули! И наступила темнота…

* * *

Взрыв бронетранспортера оглушил фон дер Фюрстенберга. Он рухнул в снег, а, когда очнулся, машина весело горела. Оберст приподнялся и посмотрел по сторонам. Его охранники вставали на обочине и тут же падали на снег. С высоты звучали очереди из автомата. «Это волхв! — мелькнула мысль у оберста. — Стреляет с воздуха, бьет зачарованными пулями, поэтому кирасы не спасают. Он обхитрил нас!»

Фон дер Фюрстенберг упал на снег и притворился мертвым. Стрельба затихла и сверху что-то прокричали. Его никто не тронул. Оберст осторожно посмотрел на небо. Фигура волхва в белом маскхалате неспешно удалялась от места боя. Фон дер Фюрстенберг вскочил на ноги. Его трясло от ярости. Проклятый унтерменш! Ты думаешь, что справился с немецким офицером? Нет, не уйдешь! Капут тебе!

Сорвав с себя кирасу с каской, оберст взмыл в воздух. Силы было много, и волхва он догнал довольно быстро. По пути достал из кобуры свой пистолет, загнал патрон в патронник. В нем пуля зачарованная, полог волхва не спасет. А тот летел, не подозревая о надвигавшейся опасности. Поднявшись чуть повыше, оберст прицелился и потянул за спуск. Негромко хлопнул выстрел. Унтерменш закувыркался, как подстреленная утка, и рухнул на разлапистое дерево. Скользнул по ветвям на сугроб. Фон дер Фюрстенберг ринулся за ним и приземлился чуть в сторонке. Нужно убедиться, что волхв убит, а если нет, то окончательно покончить с ним.

Волхв оказался жив. Он лежал в снегу и смотрел на подошедшего фон дер Фюрстенберга. Кровь пузырилась на его губах. Автомат его валялся в стороне, и оберст спрятал пистолет.

— Капут тебе, варяжски хунд[21]! — сказал злорадно. — Ты убивать мои камрад, а я тебя сжигать живьем. Ты долго мучиться, кричать, а я смотреть и наслаждаться твоя мука. Ты понять, швайн?

К удивлению фон дер Фюрстенберга, волхв не испугался. Наоборот, ощерился в улыбке, продемонстрировав красные от крови зубы. Затем поднял руку тыльной стороной ладони к магу. «Хочет заслониться от огненного шара? — подумал оберст. — Глупый унтерменш. Если б ты владел искусством файербола, то развернул ладонь другою стороной». Мысль эта стала для него последней — с тыльной стороны ладони волхва ударил сноп огня и мигом охватил фигуру мага. Оберст рухнул в снег и стал кататься по нему, пытаясь сбить пламя. Оно проникло под одежду и вызывало боль — свирепую, безумную. Маг закричал и продолжал вопить, пока две пули милосердно не прекратили его муку.

Акчурин сунул пистолет в карман и наклонился над Несвицким.

— Николай! Что с тобой? Ты слышишь?

Напарник не ответил. Он лежал с закрытыми глазами и только пузыри из крови на губах свидетельствовали, что он пока что дышит.

— Позвольте мне, пан волхв! — подбежавший к ним Сашко отодвинул в сторону Акчурина. — Я разбираюсь в ранах — служил при госпитале.

Он задрал на волхве куртку, вынул из кармана индпакет, сорвал зубами оболочку и, наклонившись над Несвицким, наложил ему на грудь повязку прямо поверх свитера.

— Плохо дело, — сообщил, распрямившись. — Хоть рана и сквозная, но легкое задето. Скорей всего, пневмоторакс, к тому же кровь излилась внутрь. Он с высоты упал, возможны переломы ребер. Нужна эвакуация — и чем быстрей, тем лучше.

— Понял, — кивнул Акчурин и повернулся к князю, застывшему в прострации. — Борис! Очнись! Где рация?

— А? Вот! — Касаткин-Ростовской достал из сумки рацию в футляре.

Акчурин выхватил ее и щелкнул тумблером. Динамик зашипел — работает. Татарин вытянул антенну и взмыл в небо над посадкой.

— Стрекоза, ответь Рассвету, — заговорил над микрофоном. — Как слышите меня, прием?

— Слышу вас, Рассвет, — прохрипел динамик.

— Нужна эвакуация. Срочно! У нас тяжелый раненый. Прием.

— Где вы? — раздалось в динамике.

— Пять километров западнее определенного для эвакуации квадрата. Ориентир — шоссе. К востоку от него горящий бронетранспортер, автомобиль и сбитый вертолет на поле. За ним — посадка, мы будем рядом с ней. Прием.

— Понял вас, Рассвет, — сказала Стрекоза. — Ни хрена себе вы там повоевали! Направляю вертолет поддержки. Транспортный прибудет вслед за ним. До связи.

Акчурин приземлился возле Николая. Пока он разговаривал, Гайворон с Сашко соорудили из своих курток и срезанных ветвей самодельные носилки и переложили на них раненого.

— Несем его за край посадки. Туда! — Акчурин указал рукой. — Вертолет за нами выслали…

Первым прилетел ударный винтокрыл. Сделав круг над группой диверсантов, застывшей у посадки, он развернулся и полетел к шоссе. «Прикрывает», — сообразил Акчурин. После томительного ожидания появился долгожданный транспортник. Подняв вихрь снега, он опустился в десятке метров перед группой. Таща носилки с раненым, диверсанты ринулись к нему. Дверь транспортника сдвинулась, наружу выскочили двое в форме и с носилками. Переложив на них Несвицкого, ловко затащили в вертолет. Следом влезли диверсанты и расселись по железным лавкам. Дверь затворили, мотор взревел, и винтокрыл поднялся в воздух.

Касаткин-Ростовской смотрел, как прилетевшие за ними медики хлопочут возле Николая. Поставили систему переливания с прозрачным раствором в банке, укрыли одеялом. Один держал в руке запястье Николая и хмурился. Князь посмотрел на сидевшего напротив Акчурина. Татарин шевелил губами. Внезапно поднял руки и провел ими по лицу, как будто умывая. «Молится, — сообразил Борис и перекрестился: — Господи, помилуй и спаси раба Твоего Николая!»…

Эпилог