Читать книгу "Ледащий - Анатолий Федорович Дроздов"

Ледащий

Глава 1

Действие романа разворачивается в выдуманном автором фэнтезийном мире. Поэтому всякие аналогии бессмысленны, совпадения случайны. Не ищите черную кошку в темной комнате — она туда не заходит.:)

Автор.

Странная вещь — человеческая память. Из огромного пласта воспоминаний, накопившихся за годы, она порой вытаскивает самые неприятные. Где ты и чего не так сказал, где не так себя повел, в результате выставил себя не в лучшем свете — это еще, мягко говоря. Плюс совершал постыдные поступки и незаслуженно кого-то обижал. И хотя о том давным-давно забыли, более того, свидетелей позора нет в живых, но только память все никак не угомонится, портя настроение, когда того не ждешь.

Так думал пожилой мужчина, сидевший на скамейке в сквере. Звали его Николай Михайлович Несвицкий. Жизнь он прожил долгую и довольно бурную, хотя к старости слегка угомонился. С возрастом пришло осознание конечности земного бытия, о чем раньше Николай Михайлович не слишком беспокоился, но теперь об этом твердо знал. Потому каждый новый день для него был радостным, независимо от погоды за окном. Ощущение себя частью большого и прекрасного мира приносило умиротворение.

Но погода в этот день не подвела. Солнце в ярко-голубом весеннем небе грело, но не пекло. По дорожкам сквера мамочки двигали коляски с пухлыми, розовощекими младенцами. Те или спали, или болтали в воздухе ножками, будто примеряясь к недоступному им пока по возрасту велосипеду. В зарослях кустов трещали воробьи, яростным чириканьем выясняя свои птичьи отношения. На душу Николая Михайловича снизошло спокойствие. «Хватит огорчать себя воспоминаниями, — подумал он. — То, чего случилось, не вернуть. Я за все просил у Господа прощения, и, надеюсь, отпустил Он мне мои грехи. В остальном на что мне сетовать? Дети выросли хорошие, внуки дедушку не забывают. Плохо, что жену пришлось похоронить, я-то думал, что уйду пораньше. Но и тут все сделали достойно — дети этим занимались. Мой черед придет, поступят точно также. Гнить в квартире не придется. Дочка каждый день звонит, интересуется здоровьем, и ключи от двери у нее имеются. Так что все нормально…»

Отойдя от тяжких дум, Николай Михайлович улыбнулся мальчику лет двух, сидевшему в коляске. Его мама села рядом на скамейку и разглядывала что-то на смартфоне. Мальчик с любопытством посмотрел на незнакомого старика, чуть помедлил и тоже улыбнулся, показав передние резцы. Николай Михайлович изобразил пальцами «козу», и малыш расхохотался. Смех ребенка отвлек маму от смартфона. Она удивленно глянула на сына, а затем — на старика, нахмурилась и встала. Сунув телефон в кармашек на коляске, покатила ее прочь. Мальчик, извернувшись, посмотрел на дедушку, оставшемуся сидеть, и помахал ему ладошкой.

«Приняла меня за педофила, — догадался Николай Михайлович. — Ну и времена пошли! Поиграть с чужим ребенком — преступление». Он вздохнул, но не огорчился. Было б из-за чего переживать! День-то выдался какой чудесный. Солнце, небо, щебет птиц… «В такой день и умирать легко», — пришел к выводу пенсионер. И умер…

Николай Михайлович задыхался. При попытке втянуть в себя воздух, в рот и нос лезла земля. Грудь горела и саднила. 'Они, что, меня живого закопали? — в голове мелькнула мысль. Обуянный паникой, Николай Михайлович рванулся из последних сил, и — о чудо! Почва расступилась, и он вырвался наружу.

Яростно отплевываясь от попавшей в рот земли, Николай Михайлович тяжело дышал, наполняя легкие сладким, вожделенным воздухом. А затем смахнул с лица остатки почвы, приоткрыл глаза и осмотрелся.

Это была не могила. Находился он на дне большой канавы, где стоял сейчас на четвереньках. Край ее обрушился, завалив землей пенсионера, под которой тот едва не задохнулся. «Ни фига себе примочки! — удивился Николай Михайлович. — Как я тут оказался? Ведь сидел же на скамейке в сквере. А потом внезапно окружающее слилось в точку, наступила темнота. Я, похоже, умер. Так ведь, Господи?»

Ответа он не получил. Только в голове вдруг прозвучал смешок. Николай Михайлович решил, что это показалось. Он вскочил на ноги — к удивлению, совсем легко. Странно, раньше он помучился бы, вставая — старость забирала силы. Николай Михайлович осмотрел себя, и снова удивился. Кто-то поменял на нем одежду. Так любимые им джинсы и легкая ветровка поверх футболки пропали, и теперь на нем болталось что-то вроде форменных штанов и куртки цвета хаки, на ногах — тяжелые ботинки вместо кроссовок. Талию охватывал брезентовый ремень с латунной пряжкой. Сбоку на ремне в матерчатом чехле висела фляга. «Что за хрень?» — подумал Николай Михайлович и огляделся.

То, что он сначала принял за канаву, походило на траншею, вырытую скоро и небрежно. Стенки невысокие, кривые, бруствер из наваленной на край земли не облагорожен. Точки для ведения огня не обустроены. Опыт прежней жизни сделал это заключение мгновенно. Николай Михайлович подумал, отстегнул удерживавший флягу ремешок и извлек ее наружу. Фляга, к удивлению, была стеклянной. Вытащив из горла пробку (вот же хрень какая!) он сначала прополоскал рот от набившейся туда земли, а затем глотнул. Вода в фляге оказалась теплой, но довольно вкусной. Зажав ее под мышкой, Николай Михайлович чуть плеснул на руки и, убрав с них грязь, затем промыл глаза. На лице наверняка остались грязные разводы, но он их, конечно, не увидел. Водворив на место флягу, Николай Михайлович пошел искать людей, чтобы разобраться, где он оказался, и как попал в траншею. То, что он сейчас находится не в прежнем теле, Николай Михайлович прекрасно понимал. Руки не его: широкие ладони с мозолями под пальцами. У него ладони прежде были узкие, худые, сплошь усеянные старческой гречкой с тыльной стороны. Ноги у доставшего ему тела оказались тонкие, как палки, сам же Николай Михайлович в той, прежней, жизни был мужчиной корпулентным. То, что он нажил с годами, обложило его тело равномерно, потому и джинсы покупал широкие, свободные — в другие не влезал. Пуза он не отрастил, но и с талией давно расстался. Здесь она имелась. Все вокруг галлюцинация, он бредит? Глупость. Не бывает бред таким реальным. Вкус воды, песок во рту, запахи и тяжесть фляги…

Первый труп пенсионер увидел, ступив за поворот траншеи. Тело в форме хаки, скорчившись, застыло на земле. Вид его не вызывал сомнений, только Николай Михайлович проверил. Наклонившись, он коснулся шеи неизвестного бойца. Пульса не было, а кожа тела холодила пальцы, но не леденила — человек погиб недавно. Николай Михайлович вздохнул и двинул дальше. Трупы стали попадаться чаще. Судя по их виду, воинов накрыли артиллерией. Многие засыпаны землей от обрушившихся стен траншеи. Из-под осыпей торчали ноги, руки. «Миномет, скорей всего, — решил пенсионер. — Калибр от шестидесяти до восьмидесяти миллиметров. Били точно и снарядов не жалели. Тут траншея не поможет, разве что блиндаж…»

Блиндажей ему не попадалось, только лишь землянки, походившие на норы, спешно вырытые в тупиках траншеи. Перекрытия из тонких веток, чуть присыпанные сверху легким грунтом. От дождя и то защита хилая, что уж говорить про мины. У одной такой землянки Николай Михайлович увидел автомат — он лежал, ничуть не пострадавший от разрыва, лишь легонько припорошенный землей. Он поднял его и отряхнул, а после рассмотрел. Незнакомое ему оружие походило на немецкий автомат «штурмгевер»