Читать книгу "Моя душа темнеет - Кирстен Уайт"

– Я знал, что правильно сделал, оставшись в Эдирне. Я попросил, чтобы меня взяли в твой пограничный отряд.

– Я понятия не имею, что делать, – признался Раду.

– Поэтому я и здесь. – Лазарь представил Раду пятидесяти мужчинам под его командованием, и страх Раду перед другими солдатами развеялся. Лазарь оставил фамильярность, с которой обычно общался с Раду, и говорил четким, командным голосом, обращаясь к Раду ровно с таким количеством уважения, какое требовалось в данной ситуации. Раду стоял прямо и серьезно кивал, пытаясь запомнить имена.

После того как обход был завершен и мужчины разошлись кто куда, Лазарь вышел с Раду к более крупным штабам янычар по дороге к дворцу.

– Ты справишься. Я займусь ежедневной организацией и тренировками. Эта позиция служит больше для порядка, но тебя любят. Люди счастливы, что у них есть ты.

Раду кивнул. – Я рад.

Лазарь склонился к нему ближе. – Я тоже счастлив, что ты у меня есть.

Раду прокашлялся, не зная точно, был ли в этих словах подтекст, когда его внимание привлек человек в шапке, свернувший за угол перед ними. Он ускорил шаг и подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Халил-паша пожимает руку другому мужчине. После этого они удалились в комнату.

– Кто это был с Халил-пашой? – спросил он у Лазаря.

– Казанци Доган, командующий всеми войсками янычар. Уверен, ты с ним когда-нибудь встретишься.

– Халил-паша часто сюда приходит?

Лазарь пожал плечами.

– Я видел его несколько раз. – Он помолчал и задумчиво прищурил глаза. – Хочешь, чтобы я проследил за ним и узнал, как часто он здесь бывает?

– Да. И с кем еще Казанци Доган встречается помимо янычар.

Лазарь приложил кулак к груди и ушел.

Раду вернулся во дворец, погруженный в свои мысли. Паутина Халила охватывала всех вокруг. Визирей, пашей, беев, обе главные ветки военной силы, с местными предводителями сипахов и их региональными силами, янычар с Казанци Доганом. А в центре всего, жирный и смертоносный, восседал паук Халил-паша.

Если они убьют его, как этого хочет Хюма, паутина останется – все нити власти, стянутые в один узел и направленные против Мехмеда. Кто знает – вдруг место Халил-паши займет другой, еще более опасный паук?

Нет. Хюма ошибалась. Вначале следовало уничтожить паутину. Это сделает паука беспомощным.

37

Лада и Николае лежали на животе, выглядывая из-за живой изгороди на расстилавшийся под ними город. Деревянные домики над рекой теснились и толкались вдоль берегов, выраставших прямо из воды. Амасья относительно недавно вошла в состав Османской империи, а ее длинная, запечатленная в рассказах история оставила на память о себе римские могилы, бросавшие тень на ноги Лады. Последний раз здесь, наверху, она была с Мехмедом и Раду. Они смотрели на небо и мечтали о звездах.

А сейчас она смотрела вниз и видела огни.

– Мы можем использовать реку, – размышлял Николае на валашском языке, как того требовала Лада. – Ночью поплыть вниз на лодке, поджигая дома. Это отвлечет всех местных жителей и многих солдат.

– Кто здесь управляет сипахами?

За ее спиной Петру, молодой валашец, лишь недавно прошедший подготовку, насмешливо фыркнул:

– Сипахи! Ленивые и жирные свиньи! Зачем о них вообще беспокоиться?

Лада выбрала его потому, что его привезли из Валахии в относительно позднем возрасте – к тому времени, когда он попал к османцам, ему исполнилось четырнадцать. Но он был заносчивым и тупоголовым, с подлой прожилкой, чем напоминал Ладе ее брата Мирчу. Иногда из-за этого он нравился ей еще больше.

Но большую часть времени ей хотелось столкнуть его с обрыва.

– А кто тебе сказал, что сипахи – ленивые, толстые свиньи? Ты с ними сражался?

– Зачем мне с ними сражаться? Мы с ними на одной стороне.

Лада и Николае переглянулись. Возможно, Петру придется уволить из ее отряда.

– А сипахам запрещается отращивать бороды?

Петру усмехнулся.

– Нет.

– А все же тебе разрешают носить только усы.

– Если ему когда-нибудь удастся ими обзавестись, – сказал Матей, жилистый мужчина с постоянно голодным взглядом, которого Лада завербовала из воинской части в Эдирне. Петру запустил в него камнем. В общей сложности у Лады было десять мужчин в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Выбор валахов был невелик: османцы предпочитали брать рекрутов других национальностей, потому что из них выходили более покладистые и умные солдаты.

Глупцы. Лада оглянулась, размышляя, какие дома можно было бы взорвать запасами янычарского пороха, чтобы эффективнее всего заблокировать подъезд к крепости.

– Сипахам разрешено жениться и заводить детей?

– Нет.

– Еще одно условие, с которым наш Петру никак не справится, – весело заметил Николае.

Лада подождала, пока стихнет хохот.

– Являются ли сипахи рабами, которых вырвали из родной земли и привели сюда, чтобы они служили другому хозяину и другому богу?

Ответом ей было молчание.

– Сипахи злятся, что мы становимся сильнее. Они злятся, что мы хорошо организованы, умеем сражаться, что мы близки к султану и его наследникам. Даже не думай, что ты на их стороне, потому что они – не на твоей. Они воюют, стремясь завоевать земли, престиж и богатство. Мы воюем потому, что нам не остается ничего другого.

Помолчав несколько мгновений, она продолжила.

– Кто организовывал оборону города?

– За оборону города отвечают сипахи, – сосредоточенно ответил Петру, который подполз ближе к ней, чтобы лучше взглянуть на город.

Лада проследила за змеевидной линией реки.

– Отрежь голову сопернику в бою – и перед тобой останется лишь беспомощное тело.

Матей, сидя на упавшем надгробном камне, продолжал затачивать кинжал о точильный камень.

– Буду рад отрезать головы нескольким сипахам, но не уверен, что у меня хватит времени поджечь ночью город.

– Планировать воображаемые атаки – моя любимая учебная игра. – Николае потянулся и перевернулся на спину. – Это так расслабляет.

Лада поднялась на ноги, стряхнула пыль с туники и поправила белую шапку, которую теперь носила.

– Ильяш-бей на дежурстве?

Штефан, спокойный мужчина, лицо которого напоминало безоблачное небо – лишенное всяческих эмоций и непригодное для прочтения – кивнул. Говорил он мало, но Лада заметила, что его разум напоминает муравейник, который постоянно добывает фрагменты информации и питается ими.

Она кивнула в ответ.