Читать книгу "Островитяне - Кристофер Прист"

О загадочных строениях ходит множество мифов и суеверий; считается, что башни сверъестественного происхождения. В искусстве и литературе Сивла башни часто символизируют ужас и насилие; в народных сказках они связаны с великанами, таинственными отпечатками лап, ночными визитами загадочных гостей, громкими воплями, небесными огнями и ползучими чудовищами.

В ходе предыдущих научных исследований собрать достоверную информацию не удалось, однако на основании обрывочных отчетов можно прийти к одному выводу: в каждой башне жило – по крайней мере в прошлом – какое-то живое существо или разум. Никто и никогда его не видел, никто не знал, как такое существо живет, питается и размножается. Чувство ужаса, которое испытали все исследователи, заставляло предположить, что обитатели башен создают некое психоактивное поле для того, чтобы отпугнуть врагов или даже обездвижить жертв.

– Тебе точно нужна эта работа? – спросил я.

– Да. Она пугает, но… А тебя она почему беспокоит?

– Я поеду с тобой.

Я чувствовал, что эта работа, если Алвасунд на нее устроится, заставит нас расстаться. Компания хотела получить ответ немедленно, в крайнем случае к завтрашнему утру. Если я не дал бы ей обещания, то она бы поехала на Сивл, я вернулся бы в Гоорн-Таун, а оттуда, рано или поздно, на Иа. Вероятно, мы с ней больше никогда не встретились бы.

Получалось, что мы расстаемся не по собственному желанию, а по воле обстоятельств. Мы слишком мало были вместе, нас еще не связывало сильное чувство, которое помогло бы пережить разрыв. Я не хотел ее терять.

Поэтому мы занялись любовью. На экране ноутбука, стоявшего на полу, сияло письмо с предложением о работе, на которое никто не обращал внимания. Потом мы снова сели – уставшие, но уже не сонные. Алвасунд набрала текст сообщения, затем показала мне.

Она соглашалась со всеми условиями предложения и добавила, что уезжает из Эрскнеса на следующий день и постарается как можно быстрее прибыть в Джетру. Она сообщала работодателю, что я поеду с ней, и поэтому нам понадобится жилье, рассчитанное на двоих.

– Отправляю? – спросила она.

Разгоряченные и взволнованные, мы вновь занялись любовью, а потом заснули. Утром мы отнесли наши вещи в машину, убрали в доме, заперли дверь, оставили ключ в офисе «Управления» (все еще закрытого) и поехали в направлении берега по дороге, огибавшей фьорд. Часть трассы лежала на каменных столбах, стоящих в море, в других местах дорога шла через короткие туннели, проделанные в отрогах гор и выступах. Алвасунд обожала туннели и опять заговорила о Джорденне Йо.

Мы миновали Омгуув и поехали на восток по прибрежной дороге в порт, который, как мы знали, располагался где-то в северо-восточной части острова. Вскоре на горизонте появилась мертвая башня, которую мы посетили, – черный изломанный силуэт посреди отравленной земли. Башня стояла далеко от дороги, и ее влияние совсем не ощущалось – по крайней мере, мы так думали, – но одним своим видом это мрачное здание всколыхнуло в нас уже знакомый ужас.

Скоро она осталась позади, и мы выехали на главное шоссе, по которому в обе стороны быстро двигался поток машин. Мы оказались в современном мире – мире промышленности, клерков, банкиров и ученых, грузовиков, патрульных машин и мотоциклов, в мире, где эфир наполнен радиоволнами и цифровыми сетями, а не экстрасенсорными щупальцами древнего, сверхъестественного зла.

Мы включили радио, не торопясь пообедали в таверне на холме и продолжили путь к порту.

Там нам сообщили, что паром, идущий в Джетру, уже отплыл, а следующий отправлялся только через два дня. Мы остановились на ночлег в небольшой гостинице, но затем узнали, что для Джетры нужны как въездные, так и выездные визы. Этот город – столица Файандленда, одной из главных стран – участниц войны, поэтому нам требовалось получить разрешение Гоорна покинуть территорию нейтрального Архипелага и разрешение на въезд от властей Джетры.

Три дня мы мотались между Верховной комиссией Файандленда и канцелярией сеньории Хетты. Проблема заключалась во мне, именно я вызывал больше всего вопросов у представителей власти: Алвасунд ехала работать, а я был лишь сопровождающим. Задержка начала ее раздражать.

Она продолжала переписываться с представителями «Управления».

Мы отправились на Чеонер, узнав, что там есть аэропорт, однако на полдороге выяснили, что в море какой-то корабль столкнулся с землечерпалкой и поэтому паромное сообщение с Чеонером прервано.

Пришлось высадиться на маленьком острове Чеонер-Анте и ждать. Через два дня, когда Алвасунд, видимо, уже потеряла всякую надежду, внезапно все устроилось. Вновь стали ходить паромы, и оказалось, что в офисе сеньории на Чеонере можно получить выездные визы и улететь оттуда на самолете на следующий же день. К нашему несказанному удивлению, нашлись свободные места, самолет взлетел вовремя, не разбился, набрал высоту, чтобы воспользоваться временными искажениями, и через час уже сел в Джетре.

Мы вышли из аэропорта на залитые солнцем холмы, поросшие лесом, сели на современный трамвай и после долгой поездки по пригородам и недавно возведенным деловым кварталам Джетры (они потрясли нас обоих – в таком мегаполисе мы еще не были) нашли в центре города здание, в котором располагалась компания «Заступничество».

К югу от города высился, закрывая собой горизонт, длинный серо-зеленый остров Сивл, отчего создавалось впечатление, будто Джетра стоит на берегу внутреннего моря. Город располагался напротив северной части острова, которая постоянно находилась в тени.

Сам город Джетра построен в устье реки, в непосредственной близости от основного русла и его рукавов, однако чуть поодаль, на краю бывшей затопляемой поймы, начинались холмы. Мы обнаружили, что большинство жителей Джетры говорят на замысловатом иносказательном языке, который мы с трудом понимали. Судя по отдельным фразам, многие джетранцы считали наши мировоззрение и манеру речи очаровательными, но странными. Предубеждения, которые за много лет сформировались у меня относительно Файандленда, начали постепенно рушиться.

На нашу привычку отворачиваться от тех, кто пересекал Архипелаг, направляясь на поля сражений, во многом повлияли войны – более того, войны, которые вели джетранцы. Поэтому у меня сложилось впечатление, что северными странами правят военные или экстремисты, что свобода слова и передвижения здесь ограничены, что по улицам расхаживают солдаты с оружием в руках, что горожане живут в унылых казармах или чахнут в жутких лагерях где-то в глуши.

Пока Алвасунд знакомилась со своими коллегами и училась работать на сложном новом оборудовании, я бродил по улицам кровожадной Джетры. Оказалось, что это оживленный, деловитый город с широкими улицами и тысячами деревьев, с современными многоэтажными бизнес-центрами, огромным количеством древних зданий и дворцов. В окрестностях порта я увидел районы, которые недавно были разрушены – вероятно, в ходе бомбежек, зато другие части Джетры война, похоже, не затронула. Там даже был квартал художников, в который я заходил почти каждый день.