Читать книгу "Островитяне - Кристофер Прист"

В Джетре я понял, что остро ощущаю бесконечность окружающей меня земли. На острове ты постоянно помнишь про край, берег, литораль, про людей на других островах; в Джетре я чувствовал притяжение дальних земель, мест, куда я могу отправиться, людей, которых могу встретить, не пересекая при этом море. На островах иначе. На островах довлеет ощущение замкнутости, берега, предела того, чего ты можешь добиться и куда ты можешь пойти. Я любил Архипелаг, но жизнь на континенте, хотя и на самом его краю, подарила мне новое, чарующее ощущение богатства возможностей.

Алвасунд быстро вводили в курс дела. Она попала в последнюю группу, которая отправлялась с Джетры, – все ждали ее, пока мы теряли время на Гоорне и Чеонер-Анте, пытаясь получить визы и билеты. Остальные три группы уже перебрались на Сивл, где, судя по отчетам, с безопасного расстояния провели предварительный осмотр некоторых башен и испытали новое оборудование.

Наступил день, когда мы тоже должны были уехать на Сивл. Признаться, я тревожился больше, чем Алвасунд – по ее словам, потому что она ушла с головой в работу, потому что у нее были обязанности, сотрудники и цель. То есть только у меня было время на то, чтобы подумать о том, куда она едет и чем ей предстоит заниматься.

Меня переполнял ужас. Я не мог забыть, как увидел последние мгновения жизни Алвасунд, которые мне якобы показало живое существо, которое она собиралась изучать – или «заниматься урегулированием», как это называлось на их жаргоне.

Мне нужно было чем-то себя занять. Мне не нравилось, что я сижу сложа руки, пока Алвасунд упорно трудится. Короче говоря, я хотел найти работу, но мне не хватало решимости. В Джетре было много вакансий, и со временем я, вероятно, подобрал бы что-нибудь по вкусу. Однако тогда мне пришлось бы остаться в Джетре, а я хотел быть вместе с Алвасунд на Сивле. Все мне говорили, что на острове рабочих мест нет, что численность населения там падает уже много лет и что экономика находится практически на уровне натурального хозяйства.

И я подумал: а не обратиться ли мне в лабораторию, занимающуюся исследованиями стекла?

Формально она оставалась моим работодателем, хотя теперь мне казалось, что нас разделяет целый мир. Я все еще пытался принять решение, когда Алвасунд сказала, что на следующий день отправляется на Сивл.

С другими членами ее группы я уже познакомился: это были шесть молодых людей – четверо мужчин и две женщины. Все – выпускники колледжа; один психолог, другой геоморфолог, третий – биохимик и так далее. Руководитель группы, женщина по имени Реф, была врачом, специалистом по сердечно-сосудистым заболеваниям. Алвасунд единственная имела образование в области искусства, однако ее навыки построения изображений, моделирования и оценки жизнеспособности делали ее второй по значимости в группе.

Марс тоже работал в «Управлении», и мы с удивлением увидели его в штаб-квартире компании в день нашего прибытия. И Алвасунд, и я были шокированы тем, как он изменился. Всего за две недели после той встречи в Эрскнесе он стал изможденным, нервным, иссохшим. Он нас не узнал, хотя Алвасунд заставила его сесть с нами и постаралась завязать с ним разговор. Он не смотрел ей в глаза и отвечал на вопросы подавленно и односложно.

Позднее Алвасунд сказала, что, по словам Реф, в прошлом году Марс в составе одной из групп отправился на Сивл для предварительного изучения башен. В то время сотрудников «Управления» еще не обеспечивали защитным снаряжением. У Марса появились признаки психоза, и его отстранили от работы, перевели на другую должность – в частности, отправили на Эрскнес, однако его состояние быстро ухудшалось. Теперь руководители проекта ждали, пока освободится место в больнице, специализирующейся на нейропатологии.

– Они знают, чем он болен? – спросил я у Алвасунд.

Она молча уставилась на меня. Я прижал ее к себе.

– Больше ничего не случится. У нас появилась защита – возможно, именно из-за случая с Марсом.

– Неужели ты готова подвергнуть себя такой опасности?

– Да, – сказала она.

Рано утром автобус «Управления» отвез нас в гавань, к пассажирскому терминалу. Все мы нервничали, все были в нетерпении – возможно, даже боялись. Я единственный не входил в состав группы: все остальные ехали без близких.

Мы сели на баркас, который должен был отвезти нас на Сивл, но сначала нам пришлось пройти паспортный контроль. Думая, что это простая формальность, мы в хорошем настроении вошли в здание пограничной службы, однако на выходе нас задержали. Чиновники особенно заинтересовались мной и Алвасунд, так как выяснилось, что мы граждане Архипелага. Как мы получили разрешение покинуть Архипелаг и почему теперь уезжаем? И собираемся ли мы вскоре вновь пересекать государственную границу?

В конце концов пограничники приняли как факт, что Алвасунд – сотрудник «Управления», хотя об этой компании они, похоже, никогда не слышали. Поэтому Алвасунд имела право получить выездную визу. Затем они принялись рассуждать о том, кто я такой, кто мне платит и какие у меня намерения. Допрос, замаскированный под дружескую беседу с помощью притворного дружелюбия, длился целую вечность. Ни один мой ответ их, кажется, не удовлетворил.

Однако всем нам в итоге разрешили отправиться. Мы прошли по лабиринту из лестниц и коридоров и вышли на пирс. Там стоял серый стальной баркас, на который с помощью конвейера грузили наши ящики и чемоданы.

После небольшой задержки погрузка была завершена. Капитан запустил двигатели, и корабль отошел от причала. Реф покинула рубку и спустилась в каюту, где уже собрались остальные.

Мы с Алвасунд остались на верхней палубе. Мы предвкушали возвращение на острова и сейчас стояли рядом на носу, глядя на темную громаду Сивла.

В Джетре, даже в гостинице, спрятанной в центре делового квартала вдали от берега, Сивл буквально нависал над городом. Но как только мы вышли из гавани в неспокойное море, остров уже не подавлял своим видом.

Единственный местный порт, Сивл-Таун, располагался в глубине узкого залива в юго-западной части острова. Пока мы жили в гостинице в Джетре, я изучил карту, висевшую на стене в холле, и поэтому знал, что по пути к порту нам придется обогнуть несколько скалистых утесов под названием Стромб-Хед. Когда баркас подошел к ним ближе, стало видно, что за последние годы здесь произошло много обвалов. Обломки создали несколько мелей, протянувшихся далеко от берега, и эти мели следовало обходить по широкой дуге.

Наш баркас, современный, с системой стабилизации, быстро и уверенно шел по волнам. Стоя на палубе рядом с Алвасунд, я понял, что получаю удовольствие от путешествия, что я снова привыкаю к морской качке после долгого пребывания на суше.

Высокие борта защищали нас от встречного ветра. Когда баркас наконец обогнул Стромб, то накренился сильнее, чем мы ожидали, – высокая судовая надстройка поймала ветер, словно парус. Капитан увеличил обороты двигателя и развернул судно под углом к волнам.

Баркас свернул в залив едва ли не раньше того, как мы поняли, что уже прибыли. Почти сразу перед нами возник небольшой городок Сивл-Таун – ряды домов на крутых склонах холмов, преимущественно серые, как и камни, на которых они стояли. Баркас уверенно шел к городу по гладкой воде.