Читать книгу "Прикосновение - Колин Маккалоу"

— Нет, голубка, Александр пока в Англии. Он отослал Ли домой на каникулы, а в письме написал, что мне не вынести еще три или четыре года разлуки, если я не повидаюсь с моим нефритовым котенком. Ли пробудет дома до конца июля, а потом уплывет обратно.

Подали чай, Элизабет сама разлила его.

— Но почему же ты здесь, Руби? Зачем тратишь драгоценное время? Проведи его лучше с Ли.

— А Ли сейчас присоединится к нам, — объявила Руби, которой на вид в эту минуту было не больше двадцати пяти лет. — Или ты думала, я буду ждать до ужина, чтобы познакомить тебя с моим сыном? Он отправился осматривать Кинросс, но пообещал к чаю явиться сюда. — И она притворно нахмурилась: — Запаздывает, негодник.

— В таком случае выпьем еще чаю.

Встреча состоялась через полчаса, за которые Элизабет успела взять себя в руки. К ее удивлению, она испытала легкое сожаление, узнав, что Александр не торопится домой — а Нелл была бы так счастлива видеть его! Но Элизабет понимала, почему Руби не огорчает отсутствие любовника: нелегко общаться сразу со взрослым сыном и его лучшим другом да еще скрывать от сына, кем ей приходится Александр.

В зимний сад Ли вошел с покачивающейся по спине черной косой, облаченный в старые, но чистые холщовые брюки и рубашку с расстегнутым воротником и закатанными рукавами. Не замечая, что на ее лице застыло выражение холодной отрешенности, Элизабет встала, подала юноше руку и надменно улыбнулась уголками губ. Руби права: он редкостно красив. Ли унаследовал все лучшее от Суна и матери: от Суна — выразительные черты лица и величественную осанку, от Руби — грацию и неотразимое обаяние. Только глаза его не походили ни на отцовские, ни на материнские, светло-зеленую радужку окружало зеленое колечко более темного оттенка, из-за чего взгляд казался пронзительным. Да, светлые глаза, черные ресницы и бронзовая кожа — неожиданное, немыслимое, но пленительное сочетание.

— Как поживаешь, Ли? — лишенным выражения голосом осведомилась Элизабет.

Его улыбка увяла, голова чуть склонилась набок, в глазах мелькнула растерянность.

— Прекрасно, миссис Кинросс, — ответил юноша, пожимая безвольную кисть. — А вы?

— Благодарю, отлично. Пожалуйста, зови меня Элизабет. Присаживайся. Сейчас миссис Сертис принесет чай.

Ли сел так, чтобы наблюдать за обеими женщинами; заговорила его мать. «Это и есть жена Александра, о которой он почти не вспоминает? Неудивительно, — думал Ли. — В ней нет ни душевности, ни женственности, хотя арктическая холодность ей к лицу. Таких красавиц я еще не встречал — эта млечно-белая кожа, смоляные волосы, темно-синие глаза. Пухлые губы постоянно сжаты, их естественные контуры искажены; шея длинная и грациозная, прелестные кисти, на которых совсем не к месту массивные кольца. Элизабет Кинросс не из тех, кто любит пускать пыль в глаза, — значит, кольца ей подарил Александр, это в его вкусе. Жаль, что он не поехал со мной. Без него мне скучно, даже Кинросс кажется чужим. А его жена не желает меня видеть».

— Как Александр? — спросила Элизабет, как только ей удалось вставить слово.

— Процветает. — Л и улыбнулся, показав ямочки на щеках, как у Руби. — На лето он уехал к братьям Сименс в Германию.

— Опять двигатели и машины?

— Да.

— А ты, случайно, не знаешь, побывал он в шотландском Кинроссе или нет?

Ли удивился, уже был готов спросить, почему Александр не пишет об этом, потом передумал и ограничился кратким:

— Нет, Элизабет.

— Так я и думала. Ты часто видишься с ним?

— Каждый раз, когда меня отпускают из школы.

— Значит, ты к нему привязан.

— Он мне отец в большей степени, чем Сун, хотя я ни о чем не сожалею и никого не осуждаю. Я люблю и уважаю родного отца, но я не китаец, — сухо объяснил Ли.

Руби настороженно переводила взгляд с одного собеседника на другого: совсем иначе она представляла себе встречу обожаемого сына и драгоценной подруги! Они не понравились друг другу — хуже того, Элизабет буквально излучала неприязнь. Ее холодность казалась мстительной. «Элизабет, не надо так со мной! Не отвергай моего нефритового котенка!» Руби резко встала и потянулась за шляпкой.

— Ох, засиделись мы! Вставай, Ли, пожалей последний сандвич. Сегодня Элизабет пригласила на ужин епископа Кествика, так что мы с тобой привезем сюда епископа с супругой в половине восьмого.

— Буду с нетерпением ждать, — машинально отозвалась Элизабет.

— Как тебе жена Александра? — спросила Руби у сына, спускаясь в Кинросс в вагоне.

Ли помолчал, потом повернулся и посмотрел на мать в упор:

— Александр никогда не говорил со мной о жене, мама, но теперь я понимаю, почему вы с ним до сих пор близки.

У нее перехватило дыхание.

— Так ты знаешь?..

— От Александра. Он объяснил, что рано или поздно я сам обо всем догадался бы. И потому все рассказал мне сам. Мы долго беседовали о тебе, и за это я ему благодарен. Он говорил о тебе с такой любовью, повторял, что ты луч света в его жизни. Но про Элизабет он ни словом не упомянул, не объяснил, почему до сих пор с тобой, — сказал только, что без тебя не может жить.

— И я без него. Осуждаешь?

— Конечно, нет, мама. — Он улыбнулся, глядя на город, и придвинулся ближе к матери. — Это ваше дело, не мое, и потом, кому от этого плохо? Признаться, я безмерно рад, что моя мать и мой приемный отец любят друг друга.

— Спасибо, котенок, — хрипло выговорила Руби, пожав руку сыну. — Ты во многом похож на своего приемного отца, вы оба практичны и мыслите широко, а потому способны примириться с тем, чего уже не изменишь.

— Как вы с Александром.

— Да, как мы с ним.

Они вышли из вагона, прошли мимо гигантских ангаров из ржавых железных листов — собственности компании «Апокалипсис» — и очутились на улице Кинросса.

— Ты уже побывал в мастерских, на газовом заводе, в цехе обработки руды и так далее? — спросила Руби, пока они пересекали сквер на городской площади.

— Нет, мама, я гулял по бушу. В Европе полным-полно заводов, а буша нет. Его мне хотелось увидеть первым: понаблюдать за зверьками, вдохнуть аромат эвкалиптов, послушать пение птиц в радужном оперении. Знаешь, почти все европейские птицы серенькие, незаметные, хотя соловей прекрасно поет.

— А с Элизабет в лесу не встретился?

— Нет. А должен был?

— Трудно сказать. Но сегодня день верховой прогулки, а она обычно ездит в буш.

— День верховой прогулки?

— Несколько раз в неделю она оставляет Анну на попечение Яшмы. Ты ведь знаешь про Анну?

— Да.

Они вошли в вестибюль отеля.

— Вечером познакомишься с Нелл — Элизабет разрешает ей выходить к гостям. — Руби усмехнулась. — Видимо, чтобы показать им: если одна ее дочь умственно отсталая, то вторая на редкость умна.