Читать книгу "Смерть со школьной скамьи - Геннадий Сорокин"

— Валентина Павловна, я же не у вас лично квартиру прошу, а у советского государства, которому вы можете подсказать, что есть закон о выделении молодым специалистам жилья вне очереди. Я — молодой специалист, но мне даже комнату в общежитии без протекции никто не даст.

— Где тетрадь? — сухо спросила Журбина.

— Вот она, забирайте! — Я расстегнул ветровку, вытащил из-за пояса тетрадку и протянул ее Журбиной.

Валентина Павловна выложила на перила беседки оставшиеся орешки, взяла у меня тетрадку и пошла по тропинке в сторону реки. Я — за ней.

На полянке в бору Журбина отыскала старое пепелище от костра, попросила у меня спички, подожгла тетрадь. Пока бумага не разгорелась ярким пламенем, Валентина Павловна держала тетрадь в руках. Как только жар стал невыносимым, она бросила остатки на кострище, ногой распотрошила слипшиеся страницы. Через минуту от компрометирующих записей остались только горстка пепла да обгоревшая обложка.

— Андрей, — повернулась Журбина ко мне, — я не могу пообещать тебе квартиру, а вот комнату гостиничного типа, ордерную, восемнадцатиметровую — гарантирую.

— Валентина Павловна, так дело не пойдет! Если я заеду сейчас в гостинку, то следующее жилье получу, когда у меня старший ребенок в школу пойдет. Валентина Павловна, вы напрягите всяких там жуков-носорогов, они сделают мне квартиру.

— Каких «жуков»? — не сразу поняла она.

— Я не знаю, какие жуки к вам в гости приходят. Навозные жуки или жуки-олени. Скорее всего, «олени» — рога-то после «Изумрудного леса» хорошо растут.

— Ты про кого мне толкуешь, Андрей?

— У вас в гостях, в «Изумрудном лесу», был человек, которого Лебедева зашифровала как Жука. Этот Жук 500 рублей за чью-то бэушную жену отстегнул и не поморщился! А еще у вас в гостях был Дима П., так он, прости господи, за мою Ленку Шестилапую 350 рубликов отслюнявил. За один раз! Он что, мне квартиру пробить не сможет? А Академик, он два раза за месяц по 300 рублей выкладывал. Пусть он, Академик, рогом пошевелит и выделит мне квартиру в обычном панельном доме. Я же не прошу хоромы барские! У меня скромные запросы. Квартира, ванная, свой туалет — больше мне ничего не надо.

— Андрюша, ты берешь меня за горло! Холостяку пробить квартиру в наше время — это очень сложно. Скажи, ты к августу месяцу жениться не планируешь?

— Не на ком! Нет у меня любимой женщины. А жениться ради квартиры я не буду. Вьюгин в последние годы жил с женой ради квартиры — печально закончил. Валентина Павловна, откройте мне женский секрет: с какой целью Дарья Георгиевна на похоронах Лебедевой мне глазки строила?

— На кой черт ты нужен Дашке! Это она мужа так разогревала. Доразогревалась, мать ее!

— Валентина Павловна, не далее как в прошлый четверг Дарья Георгиевна меня своим пышным бюстом соблазняла. Мы были с ней вдвоем. Разогревать ей было некого.

— Андрюша, тебе это показалось. У Даши давно есть любовник, вполне приличный мужчина, не голодранец, как ты.

— Я тоже хочу быть приличным мужчиной. Мне надоело жить в общежитии, где туалет и умывальник на этаже. У меня под дверью щель в палец толщиной.

— Щель под дверью — не самая большая проблема в жизни.

— Кому как! Валентина Павловна, если вы стали «слишком далеки от народа», то я вам кое-что сейчас расскажу. С нашего хлебозавода категорически запрещено выносить хлеб, даже корку черствого хлеба пронести через проходную нельзя, а вот немного машинного масла в баночке разрешается. Знаете почему? Да потому что если я не буду регулярно смазывать маслом свою кровать, то вся общага будет слышать, чем я по ночам занимаюсь. Мне, бывает, под утро приспичит в туалет, одеваться лень, и я как встал, так в одних трусах иду по коридору. А мне навстречу девчонки полуодетые, помятые и растрепанные, после сна. И мы друг друга не стесняемся — в одной общаге живем! Как мне после этого за девушкой ухаживать, если она меня в мятых трусах видела? Мне надоел этот казарменный коммунизм. Я хочу жить отдельно.

— Дай мне подумать немного.

— Валентина Павловна, а почему Ленка из своей гостинки съехала? Что это за странные игры со съемной квартирой?

— После тетради, — усмехнулась она, — я должна быть с тобой предельно откровенна?

— Валентина Павловна, мы с вами — одного поля ягоды. Мы оба — враги условностей. Только я боюсь всего на свете, а вы — нет. Я, как хамелеон, своего мнения в обществе не имею, мимикрирую под каждую смену обстановки. Но у меня, Валентина Павловна, есть хорошая черта — я друзей не предаю. У меня свои понятия о порядочности.

— Пошли в дом. Пока идем, я тебе кое-что расскажу.

Валентина Павловна взяла меня под руку, и мы неспешно, прогулочным шагом, направились назад.

— Вьюгин бы сейчас ушел от Дашки и стал открыто жить с Лебедевой, его в Лене все устраивало. У них бы родился ребеночек, Сергей Сергеевич был бы счастлив. И Лебедева страстно жаждала выйти за него замуж, но тут случилось непредвиденное! К нам в конце марта приехала по обмену опытом представительница профсоюзов машиностроительной промышленности из Бельгии. Она рассказала, что у них есть специальная программа помощи матерям-одиночкам. Если не вдаваться в подробности, то дело обстоит так: женщине, не состоящей в браке и не получающей алиментов от отца ребенка, государство платит социальное пособие, на которое можно безбедно жить до совершеннолетия ребенка. Представил? Ничего не надо делать, не надо нигде работать, и у тебя все будет! Лена как узнала об этом, так у нее крыша съехала. Она твердо решила перебраться в Бельгию и рожать там. Естественно, за границу ее никто бы не выпустил, и тогда она украла у меня две тетради и кучу фотографий. Условия нам Лебедева поставила такие: выезд за рубеж в капиталистическую страну, пять тысяч долларов на первое время и три тысячи рублей на подготовку к отъезду.

— И вы ее не ликвидировали после этого? Обидно, наверное, пригреть такую змеюгу у себя на груди. Как я понимаю, если бы не вы, Валентина Павловна, работала бы сейчас Ленка где-нибудь в школе, учила детей английскому языку.

— Оно, быть может, и лучше, если бы учила. Живая бы осталась. Но не судьба!

Перед нами на тропинку выскочила белка. Стрельнула по нам глазками-бусинками и ускакала к ближайшей сосне. Я глубоко вдохнул пропитанный хвойным духом воздух. Благодать! Безмятежность!

— Лена была очень расчетливая девочка, — продолжила Журбина. — Она видишь как поступила: одну тетрадь тебе на хранение отдала, другую — еще кому-то. Какой смысл был ее убивать, если все украденное хранится неизвестно где? Пытать ее, что ли? Проще откупиться.

— Почем доллары покупали?

— По два рубля, всю партию оптом взяли через подставных лиц в Новосибирске.

— А как с выездом за рубеж?

— В конце мая в Гамбурге проходит Международная профсоюзная конференция. От нас едет представительная делегация. Лебедеву мы включили в нее в качестве стенографистки. По прибытии в Германию Лена планировала обратиться к немецким властям за предоставлением политического убежища. Мол, ее, дефективную, с шестью пальцами, в СССР унижают и считают за человека второго сорта. Даю гарантию — сработало бы! Капиталисты любят убогих.