Читать книгу "Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь - Йенс Андерсен"

Замечательный пароход «Сальткрока» зимой 1963 г., на носу – большинство актеров, участвующих в съемках сериала, на ледяном берегу Ваксхольма, где снимались зимние эпизоды, – сама автор. (Фотография: Харри Диттмер)

Финско-шведское междометие «voj, voj» («о-хо-хо») передавало беспокойство Астрид из-за жесткого плана съемок, в которых задействовали массу людей и использовали бесконечное количество техники; кроме того, надо было учесть и непредсказуемые факторы вроде погоды. Однако сомнения Астрид оказались напрасными. Превосходный сценарий, хорошая актерская игра, профессионализм съемочной группы и, не в последнюю очередь, погода – все это чудесное количество перешло в не менее чудесное качество, и в итоге появился один из самых успешных сценариев шведского телевидения – «Мы – на острове Сальткрока». Киноповесть в тринадцати главах каждую субботу в 19:00, с середины января до середины апреля 1964 года, собирала перед экранами телевизоров всю страну. Многие телезрители восприняли сериал как гимн шведскому народу и шхерам. Весь этот шарм, ностальгия, летняя идиллия у моря – даже Эверту Тобу[49] не удалось бы это сделать лучше. Сериал стал очень популярным и снискал признание критиков. Мария Йохансон в роли Чёрвен была признана лучшей телеактрисой Швеции, а Торстен Лиллекрона, сыгравший неуклюжего отца семейства, писателя Мелькера, получил награду за лучшую мужскую роль; и, конечно, передача «Мы – на острове Сальткрока» была объявлена «Лучшей телевизионной программой» 1964 года.

А еще шведам не удалось скрыть сериал от своих скандинавских соседей. Повсюду считали, что он, говоря словами Чёрвен, «чертовски хорош». Даже жители плоской, бедной шхерами Дании – и взрослые, и дети – могли отождествить себя с обитателями острова Сальткрока. Разумеется, писателя радовал общескандинавский восторг. Астрид охотно признавалась, что чувствует себя шведкой до мозга костей, как правило прибавляя, что национализм ей чужд. Как она заявила «Дагенс нюхетер» в сентябре 1959 года, природу Швеции нужно постигать под скандинавским небом и в свете скандинавской сказочной традиции:

«Что-то во мне тяготеет ко всему шведскому. В мире столько чудесных волшебных сказок, но мои корни – в шведской природе. Я бы не смогла жить за границей. Я скучаю по земле, я скучаю по запаху Швеции. Как обойтись без скандинавской сказки с ее народной мудростью и природой, без длинной череды теней, отбрасываемых эльфами, водяными, хюльдрами и гномами. У всех жителей Швеции, Норвегии и Финляндии есть нечто общее: поэзия белых ночей. На заднем плане должны присутствовать дорожка через бор, пение дрозда, закат».

Для съемок продюсер Нордемар и режиссер Хелльбум избрали маленький островок Норрёра, часть Стокгольмского архипелага, в трех морских милях к востоку от Фурусунда. Название Сальткрока («медвежий угол, захолустье») Астрид Линдгрен позаимствовала у семейной яхты, купленной у Ханса Рабена и пришвартованной у Фурусунда рядом с семейным яликом «Сюльткрукан». С моторкой «Мио», которую она подарила Лассе в 1960-е, они составили целый семейный флот, активно используемый летом, когда дети Астрид со своими растущими семьями переезжали в два купленных ею новых дома на Фурусунде.

Атмосфера жизни семьи Линдгрен на фоне белых ночей в начале 1960-х, а также старинные байки и сплетни, подслушанные за двадцать пять лет отдыха в стокгольмских шхерах, тоже вошли в телевизионную повесть «Мы – на острове Сальткрока», позже переработанную Астрид Линдгрен в самый длинный ее роман. В нем 360 страниц, действие охватывает целый год, от лета до лета, и всезнающий коллективный рассказчик проникает в мысли, сны и мечты жителей острова. Даже звери наделяются человеческой способностью чувствовать и понимать.

В основе тринадцати глав сериала и романа – конфликт между городской и сельской жизнью, который Астрид Линдгрен переживала все свои взрослые годы. С одной стороны – напряженный, загруженный рабочий день в «Ниневии», как она любила называть столицу Швеции в письмах родным и друзьям. Выражение пришло от отца, Самуэля Августа, и отсылало к ближневосточному городу, который в Ветхом Завете Господь превратил в руины из-за безбожного поведения жителей. Противоположностью «Ниневии» была размеренная жизнь в отпуске и старинная трудовая жизнь, в своем ритме, под открытым небом, близко к природе, лесу, полю и морю.

Лето с Малин

Целительное действие природы на городского человека стокгольмская семья Мелькерсон из книги «Мы – на острове Сальткрока» испытала на себе. Четверо детей с отцом-одиночкой прибывают на самый крайний остров стокгольмских шхер. Сырая погода, безлюдный, на первый взгляд, остров и дряхлая лачуга, которую снял на год их наивный отец-писатель, внушают опасения. Сомнительная летняя идиллия. Однако вскоре оказывается, что остров – это врата рая, и он навсегда запомнится всем пяти Мелькерсонам. Девятнадцатилетняя Малин, заменяющая мать трем своим младшим братьям и неуклюжему отцу, встречает на острове своего избранника. Два старших мальчика знакомятся с лучшим и предположительно последним другом детства, младший Пелле обзаводится домашним любимцем, а папа Мелькер оказывается в самой что ни на есть вдохновляющей обстановке, какую только может пожелать писатель. И что же это за рукопись он привез, над чем корпит в Столяровой усадьбе? Этого читатель так и не узнает. Быть может, это роман о счастливой жизни на островке в стокгольмских шхерах, где семья, лишившаяся матери, вновь находит смысл жизни, а люди и животные общаются друг с другом естественно и свободно? Так, во всяком случае, воображала это Астрид Линдгрен. Своего рода робинзонада о городских жителях, которые попадают в деревню, на остров, населенный, как оказалось, самыми разными людьми, разных возрастов, с четким, однако, соотношением темпераментов, характеров и – не в последнюю очередь – полов.

В описании воображаемого острова в стокгольмских шхерах Астрид Линдгрен ближе всего в своем творчестве подошла к изображению матриархата. Час плавания прочь от патриархата на материке, мимо древних скал, дает нескольким сильным, энергичным женщинам – Мэрте, Чёрвен, Стине, Тедди, Фредди и Малин – возможность раскрыться и выразить себя среди мягких, послушных мужчин – Ниссе, Бьёрна, Петера, Мелькера, Пелле, Юхана и Никласа. Старшие сестры Чёрвен, близнецы Тедди и Фредди, в романе описаны как пацанки и несколько раз названы амазонками. Показателен в этом смысле эпизод, где бойкая семилетняя Чёрвен, вокруг которой вращается жизнь на острове, и ее ровесник из города Пелле потерпели «кораблекрушение» и очутились на Ворчальном острове. Не успели они сойти на берег, как Чёрвен уже определила мягкому, осторожному Пелле второстепенную роль Пятницы, а сама, без какой-либо демократической дискуссии, назначила себя Робинзоном Крузо в переднике и нарукавниках:

«Чёрвен хотелось быть… Робинзоном, у которого есть маленький садик, где бы она собирала на сладкое землянику. Она видела, сколько спелой земляники краснело в траве перед хижиной. Будь ее Пятница как все люди, он взял бы старую удочку Тедди, стоявшую возле хижины, и наловил бы в море окуней»[50].