Читать книгу "Ордин-Нащокин. Опередивший время - Виктор Алексеевич Лопатников"

суть религиозной непримиримости благочестивого царя, угрожающего «немилосердными муками», какие ожидали отступника. Ордину-Нащокину, отправлявшемуся в Варшаву, предписывалось, не затрагивая других вопросов, убедить польский сейм перевести в практическую плоскость предложение об участии русского царя в решении судьбы польского престола. Заслуживающие доверия источники предостерегали Нащокина: роль русских в этом конкурсе закончится для них публичным унижением. Их предложение потерпит фиаско, поскольку сопредельные государства: Франция, Бранденбург, Австрия — были явно предпочтительнее. Процедура рассмотрения кандидатур и последующего голосования открывала сенаторам возможность заработать на государствах-претендентах. Внимания к себе, денежных подношений-взяток требовал каждый из голосующих членов сейма, но результат голосования при этом не был гарантирован. Предположения Нащокина совпадали с мнениями его конфидентов. «Польскую корону перекупит тот, кто больше выложит денег», — писал он царю, опровергая ложные конъюнктурные рекомендации дьяков Посольского приказа, подыгрывавших честолюбивым настроениям царя. Тем временем перспектива голосования в польском сейме подавалась царским окружением как исключительно благоприятная по своему исходу.

Ордину-Нащокину предписывалось отправиться на заседание сейма в Польшу. Вместо того чтобы подчиниться, он выдвинул возражения, связанные не только с бесперспективностью самой затеи, но и с теми проблемами, которые неизбежно возникнут в случае ее осуществления. При внимательном рассмотрении «конкурсных условий» окружение Нащокина нашло 21 причину, по которым ни царь Московский, ни его сын не могли быть избраны на польский королевский трон. Однако главное препятствие состояло в том, что претендент должен был принять католическую веру. Понимая всю бесперспективность этой затеи, глава Посольского приказа планировал все-таки использовать ее для продвижения своей давней идеи о польско-русском союзе. С этой целью он в октябре 1668 года отправил из Митавы письмо польским сенаторам, где предлагал им собраться в Киеве, не дожидаясь очередного продления условий Андрусовского перемирия. «Ныне тому есть удобнейшее время, — писал он, — съехався в Украине, преступные народы в покорение привестъ… а от соседей несмирительных бес продолжения отлучных учинить и утвердить, Если два государства заключат договор о союзе, то турок и хан имут страшны быти… и которое християнство за Днепром, волохи и мултяне, всегда желающие междо Великою Росиею и Короною Полскою христианского союзу и нерозорванного умирения, будут в надежде радостной пребывать и прежнее насилие от турка, нашим союзом уволнятца»[53].

Однако поляки на это письмо не ответили: все их внимание было поглощено предстоящими выборами короля. Между тем враги Нащокина использовали его предложение о переговорах в Киеве как еще одно доказательство ошибочности его политики. Наслушавшись их, царь начал посылать дипломату в Митаву письма, где возражал против переговоров с поляками в Киеве, утверждая, что это может привести к потере города: «Не пустить полских послов в город нельзя, а пустить — потерять Киев, поляки безлюдны не пойдут, а выбивать их трудно». Ему также запрещалось проявлять на будущих переговорах (где бы они ни проходили) излишнюю самостоятельность — царь явно опасался, что Нащокин может пойти на слишком большие уступки полякам. Не дремали и шведские агенты, постоянно обвинявшие боярина во враждебности своим интересам. В этом контексте его поездка в Курляндию трактовалась как подготовка военного вторжения с целью «у шведа взять Корельскую и Ижорскую землю». На самом деле таких планов у главы Посольского приказа не было; в ответе царю он указывал, что «шведы сами на нас вины кладут в торговых промыслах и в разоренье от литовских людей».

Весной 1669 года глава Посольского приказа выехал в Мигновичи на очередной съезд польских и русских послов. Поскольку польские представители задержались из-за выборов короля, ему было предписано вернуться в Москву, чтобы согласовать с царем вопросы, которые следовало обсудить на переговорах. В ответном письме дипломат по своей привычке стал жаловаться и просить об отставке. «Не знаю, — писал он царю, — зачем я из посольского стана к Москве поволокусь… Послов ли мне дожидаться? Или на время в Москву ехать? Или впрямь быть отставлену от посольских дел?»[54] Тем не менее ему пришлось приехать в Москву и дать ответ на обвинения, выдвинутые его недоброжелателями. Его, в частности, обвиняли в том, что он защищает интересы поляков на Украине, что он рассорился со шведскими дипломатами, что он небескорыстно покровительствует начальнику почт Леонтию Марселису и т. д. По всем этим вопросам ему пришлось давать развернутые письменные объяснения, и было ясно, что на этом дело не кончится.

Тем временем в июне в Польше был избран, наконец, новый король. Как и предполагал Ордин-Нащокин, исход дела определили деньги. Выбор был сделан в пользу польского магната Михаила-Корибута Вишневецкого, проложившего, как тогда говорили, «путь золотом» к заветному месту. Огромные владения рода Вишневецких на Украине были захвачены восставшими казаками, что делало нового короля непримиримым врагом Руси. Своих враждебных намерений не скрывала и Османская империя; в начале 1669 года ее ставленник, гетман Петро Дорошенко, убил в сражении левобережного гетмана Брюховецкого и захватил почти всю Левобережную Украину. Вскоре султан издал указ о принятии в подданство всех украинских земель. Это требовало объединения усилий Руси и Речи Посполитой, которого всеми силами добивался Ордин-Нащокин. Однако его переписка с польскими дипломатами не имела успеха, поскольку они называли условием союза вывод русских войск из Киева. Тем временем внимание русского правительства было отвлечено ширившимся на Волге и Дону восстанием Степана Разина. Ордин-Нащокин, как поборник самодержавия, не испытывал никаких симпатий к восставшим, как и к буйным украинским казакам. Его желание поскорее добиться прочного мира и союза с Польшей было обусловлено еще и страхом перед «бунташной» народной стихией.

В сентябре Ордин-Нащокин отправился в Андрусово для намеченной заранее встречи с польскими комиссарами Я. Гнинским, Н. Тихановецким и П. Бростовским. Переговоры проходили на фоне турецко-татарского нашествия на Украину и нападения гетмана Дорошенко на русское Левобережье. По Андрусовскому договору в этом случае поляки должны были прийти на помощь Руси, но они медлили, что дало Ордину-Нащокину основания отложить передачу польским властям Киева. В ходе переговоров возникла идея организовать в Киеве встречу русских и польских представителей с послами Турции и Крыма, куда не пригласили представителей украинской старшины. Это вызвало отрицательное отношение последних — они заподозрили, что Москва и Варшава собираются решить судьбу Украины без их участия. Вдобавок казаки узнали, что Ордин-Нащокин обещал польскому королю прислать для их усмирения воинственных калмыков, недавно поселившихся на Волге и вступивших в подданство русского царя. После этого новый левобережный гетман Демьян Многогрешный начал тайные переговоры о примирении с Дорошенко и турками. Параллельно верхушка украинской церкви, подчинявшейся Вселенскому патриарху Константинополя, отказалась от предложения Нащокина перейти под юрисдикцию Московского патриархата. Фактически малороссийское направление русской дипломатии оказалось провалено, и «доброжелатели» сразу