Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

Мне не с кем поговорить о том, что произошло, – и этосуровая реальность сегодняшнего дня. С тех пор, как на площадке появиласьБергман, Братны старательно избегает меня. И это не потому, что я быласвидетельницей преступления и – в какой-то мере – его соучастницей. И непотому, что он хочет поскорее забыть о том, что произошло, а одно моеприсутствие напоминает ему о рукояти шила под сердцем старой актрисы. Он забылоб этом сразу же, без всяких внутренних усилий, – как забывает обо всем, что незатрагивает сферы его интересов.

Сейчас он одержим новой актрисой. Сейчас все сложилось идеально,сейчас он попал в самую сердцевину, сейчас он понял замысел фильма до конца.Сейчас ему не нужен никто – ни чтобы поддержать его, ни чтобы возразить ему.

…Все закончилось так, как и должно было закончиться,банальный, давно апробированный мною способ ухода от всех проблем: я купила вларьке дагестанский коньяк, от которого за километр несло фальшивкой, и выпилаполбутылки на лавочке возле митяевского дома.

Легче от этого мне не стало. И подкрашенный спирт, подзавязку нашпигованный дубильными веществами, не согрел меня. Неужели я никогдане смогу по-настоящему напиться?..

…Я оставила недопитый коньяк возле мусоропровода и,подбросив на руке ключи, все-таки решилась позвонить.

Митяй открыл сразу же.

– Ты задерживаешься, – без всякого выражения в голосесказал он. Это что-то новенькое.

– А ты уже успел соскучиться?

– Ненавижу беспорядок и распущенность.

– Ты разрешишь мне войти или так и будем стоять напороге? – Чертов коньяк запоздало начал проводить воспитательную работу ворганизме – меня качнуло.

Митяй поддержал меня – все-таки справедливости ради нужноотметить, что реакция у него отменная.

-Да ты уже набраться успела! – сказал он брезгливо. –Раздевайся и иди проспись.

– У меня другое предложение, гораздо болеепродуктивное… Поехали куда-нибудь. Я тебя приглашаю. – Черт знает что, откудавозникла эта бредовая идея, уж не коньячные ли пары ее навеяли?

– Господи, куда ты можешь меня пригласить? – Митяйкритически осмотрел мой нищенский прикид, подстреленное пальтецо и добротныетяжелые ботинки, годящиеся разве что для недолгих вылазок в Швейцарские Альпы.

Внутренности не лучше, их можно даже не комментировать:потертые джинсики и свитерок с барского плеча Серьги Каныгина. И голое тельцепод свитерком, милый чистенький мальчик, тебе даже в голову не придет до негодобраться…

– Я знаю одно милое местечко…

– Распивочная у Курского вокзала? – Это было ужеслишком. Откровенный вызов в память об уехавшей в Лиссабон противозачаточнойпилюле с дипломом спортивного массажиста.

– Зачем же так? Это ресторан с хорошей кухней. Егодержит один мой близкий приятель.

– Автомобилист? – прищурившись, спросил Митяй, он,оказывается, ничего не забывает, ценное качество.

– В некотором роде. Ты согласен? – Я была уверена, чтоон не согласится.

Но он согласился. Сегодняшний день продолжает преподноситьмне сюрпризы, очень мило с его стороны.

– Ты переоденешься? – осторожно спросил Митяй.

– Это очень демократическое место. Никаких смокингов ненужно.

– Хорошо. Я буду готов через пятнадцать минут…Спустячас мы уже подъезжали к “Попугаю Флоберу”. За несколько кварталов до ресторанаМитяй начал беспокоиться.

– А как называется этот кабачок? – аккуратно спросилон.

– Знаешь, у меня очень плохая память на названия.Визуально помню, а вот со всем остальным туговато. Сейчас свернешь налево, ивыйдем прямо на цель.

…Парковка перед “Попугаем Флобером” была отдана на откупкрутым иномаркам. Вполне приличная “девятка” Митяя выглядела здесь инороднымтелом, бедной телятницей из совхоза, приехавшей в город к своим дальнимзажиточным родственникам.

Не доезжая до парковки, Митяй остановился, бросил руль иповернулся ко мне: ноздри его раздувались.

– Так и знал, что ты меня подставишь! – прошипел он. –Говорил же сто раз, не стоит доверять такой бабе, как ты!

– А в Чем, собственно, проблема, милый?

– Это кабак моего шефа.

– Ну и что?

– А то, что есть такое понятие – субординация.

– Что ты говоришь! Это когда дворня должна сидеть влюдской и жрать за печкой картофельные очистки? И дальше гардероба – ни-ни?

– Ты просто дура! При чем здесь картофельные очистки?При чем здесь гардероб? Просто в этот кабак мы не ходим.

– Именно в этот?

– Да.

– Отчего же? Было письменное распоряжение? Циркуляр?Вас выстроили и перед строем зачитали приказ?

Митяй растерялся. Он не мог сказать мне ничеговразумительного.

– Ну, нет, конечно. Просто это не принято, и все.

– А ты знаешь, что все, что не запрещено, – разрешено?Меня пригласил сам Кравчук, и ты это слышал. Меня пригласил он, а я приглашаютебя. Или ты находишь это противоестественным? Конечно, есть такая вещь, какдешевое холуйство…

– Ладно, только ты иди вперед.

– А ты? Зайдешь пописать в ближайшую подворотню?

– А я посмотрю, как тебя вышвырнут отсюда. Это доставитмне большое удовольствие.

…В роскошном холле “Попугая Флобера” меня встретил швейцар слицом бойца отряда специального назначения, прошедшего все горячие точки,включая Абхазию и Приднестровье. Должно быть, и сейчас при желании у него подуниформой можно легко обнаружить установку “Град”.

Швейцар критически осмотрел мой затрапезный наряд:

– Чего надо?

– Метрдотеля, – лаконично ответила я.

– А Папу Римского? Топай отсюда.

– Тогда к метрдотелю добавьте еще и книгу жалоб.

– Чего-чего?

– Не думаю, что Андрей Юрьевич останется доволен тем,как принимают его гостей.

Имя Кравчука произвело магическое впечатление на швейцара.Он моментально исчез и появился спустя несколько минут уже с метрдотелем, темсамым, которого я уже видела, – скромный резидент под дипломатическимприкрытием, наш человек в Гаване, вышедший в отставку Джеймс Бонд.

– Слушаю вас, – обратился ко мне Джеймс Бонд.

– Вы не узнаете меня? Я как-то обедала у вас с АндреемЮрьевичем…

– Да-да, конечно. Прошу вас. – Ни один мускул недрогнул на лица метрдотеля, именно с такой физиономией и нужно вербоватьнечистых на руку специалистов по стратегической оборонной инициативе. Кравчукотлично вышколил своих людей, нужно отдать ему должное.