Читать книгу "Я еще жив. Автобиография - Фил Коллинз"

Но им было мало того, что они заставили меня носить унизительный накладной нос во время встречи с ней. Затем Грин и Хэйман решили сразу же начать репетиции. Причем начать их со сцены с поцелуем. При обычных обстоятельствах я был бы на седьмом небе от счастья. Но в «Оливере!» и других моих фильмах и спектаклях не было поцелуев, поэтому я был в растерянности. Что нужно делать? Целоваться с языком или без? И что делать, если мой нос сползет?

В то время как я пытался контролировать свою голову, губы и ноздри, режиссер, наклонившись над нами, выкрикивал указания: «Быстрее… ближе… ты женат, не забывай… следи за носом!» Грин и Хэйман орали на меня на расстоянии метра. Все это очень сильно смущало меня.

В итоге мы закончили, и Джули даже не пострадала. К счастью, нос убрали, и мы снимали остальную часть фильма без него.

Именно в этот период времени в моей жизни появился Дэнни Гиллен. Он родился в Белфасте и был большим человеком с большим сердцем, которого наняли, чтобы он забирал меня каждый день в 5.30 утра из Уэст-Сассекса, отвозил на место съемок, приглядывал за мной в течение дня (не в последнюю очередь на случай, если один из старых дружков Бастера захочет пообщаться со мной) и отвозил домой. За все время съемок мы стали неразлучны и очень близко дружим до сих пор. После роли Бастера в моей жизни будет еще много событий и немало передряг – от натиска папарацци и слишком импульсивных фанатов до нападений грабителей в Австралии, – через которые мне удалось пройти только благодаря неутомимой помощи моего друга Дэнни.

Должен признаться, роль Бастера мне показалась довольно простой. Думаю, он был расширенной версией Доджера. Но нас ожидали некоторые проблемы вне съемок.

В ночь с 15 на 16 октября 1987 года в Англию пришла сильная буря. В ту ночь в «Лейкерс Лодже» я почувствовал, как шатался массивный георгианский дом, и слышал, как повсюду падали деревья. С моего участка унесло около двадцати деревьев, но у других дела обстояли гораздо хуже: всего по всей стране буря с корнем выдернула около пятнадцати миллионов деревьев, а причиненный ею ущерб оценивался примерно в два миллиарда фунта стерлингов.

На следующее утро мы с Дэнни не смогли приехать на место съемок, так как большинство дорог в пригородной части Сассекса заблокировали упавшие деревья. Наконец уже после полудня нам удалось выехать, и мы увидели кошмарное зрелище: разбитые в щепки деревья (даже в центре Лондона), разрушенные дома, раздавленные машины, множество пострадавших. Мы пытались поработать в тот день, но наши мысли были совсем в другом месте: большинство членов съемочной группы и актеров также пострадали из-за бури, и они пытались дозвониться до своих родных, аварийных служб, страховых компаний и так далее.

По этой причине мы переснимали неудавшуюся сцену спустя несколько месяцев, когда шел седьмой месяц беременности Джули. Но нам удалось сделать так, чтобы этого не было заметно.

Продюсеры не хотели, чтобы я встречался с настоящим Бастером перед началом работы над фильмом, так как тогда мне будет сложно сыграть своего героя – ведь сценарий в конце концов был всего лишь выдуманной сказкой, с юмором рассказывавшей о его жизни. Однако я все равно увиделся с ним на вечеринке перед началом съемок, во время которой актеры и съемочная группа должны были познакомиться друг с другом. Из-за того что мы были плохо знакомы с его жизнью, в фильме появились некоторые неточности. Я изображал его заядлым курильщиком, так как в шестидесятых казалось, что курили абсолютно все; к тому же это позволяло занять чем-то мои руки в кадре. Но я узнал, что Бастер был единственным, кто не курил в шестидесятых. Но гораздо хуже было другое. Мы снимали сцену в Мексике, где я должен был шлепнуть Джун/Джули. Когда Бастер увидел это, он пришел в ужас. «Я никогда так не делал с моей Джун», – сказал он мне. Он был явно оскорблен.

Более того, в итоге Бастер и Джун пришли к выводу, что фильм не имел ничего общего с их реальной жизнью. Бастер сказал мне, что она совсем не была так похожа на «Банду с Лавендер Хилл», как мы ее показали.

Брюс Рейнольдс, его напарник по ограблению, также пришел на вечеринку перед съемками и время от времени заходил к нам во время них. Мы начали довольно неплохо общаться с ним, и однажды, когда мы снимали сцену на ферме, похожей на ферму «Лезерслейд» (где настоящие грабители прятались после преступления), Рейнольдс тихо подошел ко мне и прошептал: «Отличное место, Фил. Я должен запомнить этот адрес». Создавалось впечатление, что он был не против снова пойти на дело.

Тем временем мы испытывали некоторые трудности с саундтреком к фильму. Сначала продюсеры хотели предложить мне спеть заглавную песню. Они хотели полный пакет Фила Коллинза: актер, певец, автор. Но я был непреклонен: «Нет. Я не хочу, чтобы люди думали обо мне как о певце, когда я играю в фильме». Я серьезно относился к этой работе. Было довольно сложно принимать в ней участие и не позволять своему сценическому образу поп-артиста появляться в кадре.

Я предложил несколько альтернативных вариантов. Я знал людей, которые могли написать нужную музыку. На тот момент я как раз встретился с одним из своих кумиров – Ламоном Дозье из Holland-Dozier-Holland – во время тура No Jacket Required. Он пришел ко мне за кулисы в ЛА, мы обменялись любезностями и номерами телефонов. Я также поддерживал хорошие отношения с продюсером The Beatles Джорджем Мартином.

По не ясной для меня причине продюсеры не хотели сотрудничать с Джорджем Мартином, но Ламон Дозье им нравился. В общем, я поговорил с ним, и он согласился написать пару-тройку песен для фильма. Он прилетел в Акапулько, где мы снимали несколько сцен из жизни Бастера в бегах, и привез парочку музыкальных набросков: инструментальную композицию Loco in Acapulco (без слов) и еще одну зарисовку, в которой не было ни текста, ни названия. За ночь я написал текст к обеим песням и назвал вторую из них Two Hearts, затем поднялся к Ламону в номер и спел их ему.

«Что ж, – улыбнулся Ламон, – теперь тебе придется их петь для фильма, ведь это твои песни…»

Я отказался петь Loco in Acapulco, так как она была вставлена в середину ленты. Я попросил The Four Tops сделать это за меня, и мы с Ламоном спродюсировали их. За эту песню я мог быть спокоен, так как ее исполнял Леви Стаббс – один из лучших голосов шестидесятых. Однако петь Two Hearts оказалось трудно для меня. В итоге я согласился: «Хорошо, я спою ее, но она ведь появится только во время титров, да? Я хотел бы, чтобы люди оценили меня как актера до того, как я начну петь».

Затем я и вовсе подписал себе смертный приговор. Я сказал: «Нам также нужна какая-нибудь любовная песня того периода, которую Бастер и Джун могли, например, услышать по радио – что-то вроде Энди Уилльямс, поющая, скажем, A Groovy Kind of Love».

«Отличная идея, Фил!»

«Да, но это не должен быть я», – добавил я, начиная паниковать.

«Хорошо, но не мог бы ты записать нам демоверсию, чтобы мы поняли, что ты имеешь в виду?»

Я позвонил Тони Бэнксу и попросил написать аккорды для песни, быстро записал получасовую демоверсию и отправил ее продюсерам.