Читать книгу "Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков"

Продолжая реветь, он сначала перевернул стол, затем распинал по углам табуретки, а в довершении схватил кочергу и одержимо заколотил ею по полу.

Хорошо, что пол в доме был из грубых досок, уже порядком исцарапанных и побитых. Так что оставленные на нем кочергой, новые выбоины не бросались в глаза на фоне остальных. Также хорошо, что у ван Бьера хватило сил выпрямить затем погнутую кочергу. И что разбросанная им мебель оказалась крепкой и ее не пришлось чинить. Короче говоря, нанесенный им Гверрне ущерб был незначителен по сравнению с тем, какой грозили нанести ей эфимские легионеры.

– Не бойся, все хорошо! – оповестил меня Пивной Бочонок, заметив, как я с опаской заглядываю в двери и не решаюсь вернуться в дом. – Заходи, мне уже полегчало. Давай-ка тут немного приберемся и перекусим. А то после этой дряни такой жор нападает, что впору начинать доски грызть.

– А что с тобой такое было? – спросил я, переступая через порог. Похоже, ван Бьер не врал. Остатки запойной бледности и опухлости полностью сошли с его лица. И на их место вернулся прежний здоровый румянец.

– Чтобы полностью оклематься, пришлось немного побыть берсерком, – усмехнулся кригариец. – Бахоры перед боем нюхают свой фирам, а хойделандеры пьют отвар из особых грибов и трав. От которого тоже впадают в бешенство и могут сражаться, даже если их проткнуть насквозь или отрубить им руку. Крайне вредная гадость. Если пить ее часто, можно сойти в могилу всего за пару лет.

– Ничего себе! Тогда зачем ты ее пьешь?

– Я пью «воскреситель мертвых» очень редко. Лишь когда мне надо срочно прийти в чувство и проветрить голову. К тому же он – не тот отвар, который лакают берсерки. В нем не хватает кое-каких грибов, а те, что есть, варились меньше положенного срока. Такое недоваренное пойло не вводит тебя в боевой раж, а лишь дает недолгую встряску.

– Так, значит, ты больше не будешь пить, раз принял такое серьезное лекарство? А я решил было, что у тебя горе и ты…

– Горе?! – перебил Баррелий. – Что еще за горе и почему я о нем не знаю? Я что, проспал вчера нечто ужасное?

– Нет, но… А как же? – растерялся я. – Тебя покинула любимая женщина, и неизвестно, встретитесь ли вы с нею вновь. Разве тебе не положено горевать и заливать тоску вином? Во всех песнях про любовь так поется: когда влюбленные расстаются надолго или навсегда, они горюют и пьют вино. А те, у кого не хватает сил терпеть такие муки, прыгают с утесов в море, закалываются кинжалами или глотают яд.

– А, вон ты о чем, – кивнул Пивной Бочонок, ставя на место опрокинутый стол. – Понимаю… Да, песни – это великая сила. Особенно те, которые поются трезвыми и не дрожащими голосами. Я тоже выслушал в своей жизни немало песен про любовь. Только ни в одной из них не говорилось, как надо правильно страдать от любви, когда у тебя полным-полно работы. Потому что когда ты берешься за работу, страдать тебе попросту некогда. А если тебе и хочется в это время пострадать, то получается уже не страдание, а что-то вроде изжоги. Которая и работать нормально не дает, и проку от нее никакого. Вот и выходит, что любовные страдания – удел бездельников. Или дураков, которым нравится сидеть и чувствовать себя страдальцем вместо того, чтобы пойти и заняться чем-то полезным.

– Да? И чем же полезным намерен теперь заняться ты?

– Как – чем? Буду готовиться ко встрече гостей. Слыхал вчерашние новости? Сдается мне, что после того, как на севере и на юге забурлило дерьмо, наши гости занервничают и прибудут сюда на пару дней раньше.

– Так кого ты все-таки ждешь? Курсоров или Вездесущих? – повторил я свой вопрос, на который намедни пьяный кригариец не дал мне ответа.

– Всех, кого мы до сих пор интересуем. И кому будет не лень переться из-за нас в горы! – Он сделал неопределенный жест рукой.

– И что произойдет, когда они сюда припрутся?

– Будем разговаривать. Или драться. Или сначала разговаривать, а потом драться. Откуда мне знать? Но мы должны ожидать и то, и другое. Если, конечно, ты не хочешь снова удариться в бегство. И бегать от храмовников до тех пор, пока они не перережут тебе глотку на каком-нибудь постоялом дворе, когда ты выйдешь на улицу отлить.

– Нам могут перерезать глотки и здесь. В чем разница?

– В том, что здесь мы знаем, когда это случится. И будем к этому готовы. А при бегстве нас почти наверняка застанут врасплох в незнакомом месте, где мы не сможем оказать сопротивления. Эту же мельницу и ее окрестности я изучил довольно неплохо. И представляю, что нам ждать от наших врагов, когда они сюда нагрянут.

– Когда это ты успел тут все изучить? – съязвил я. – Я думал, что всю минувшую неделю ты был занят по горло… другими заботами.

– Не надо думать обо мне плохо, парень, – порекомендовал ван Бьер. Без злобы, но настоятельно. – Если я пью вино и кувыркаюсь с красоткой на сеновале, это не значит, что я не держу ушки на макушке и не гляжу по сторонам. Поверь мне, я за эти дни увидел и услышал гораздо больше тебя, пусть ты, в отличие от меня, не брал в рот ни капли спиртного.

– А с чего ты взял, что сюда вообще кто-то заявится? – Уверенность кригарийца в том, что со дня на день на нас обрушатся новые беды, напрочь лишила меня покоя, который я вроде бы обрел в этой тихой вейсарской глубинке.

– Потому что я приложил к этому некоторые усилия, – ответил Баррелий, пожав плечами. – И почти уверен, что они окажутся не напрасными.

– Что, прямо вот здесь взял и приложил? Не сходя с места? Разослал из Фирбура гонцов с приглашениями для наших врагов, что ли?

– Конечно, не здесь. Еще в Кернфорте. Когда сломал ребра треклятой Псине.

– Так, значит, она была права: это сделал ты, а не громорбы! Странно, почему я не удивлен!

– Ур и его ребята изобразили по моей просьбе гнев. И слегка придушили Вездесущую, отчего она потеряла сознание. А потом положили ее на землю, я указал им курс на родину, и мы с ними мирно распрощались. Они подались на юг, а я… ну, в общем, сделал то, что счел нужным.

– Но зачем?

– Затем чтобы вынудить Псину плясать под нашу дудку. Теперь со сломанными ребрами ей самой у нас Книгу Силы не украсть. И потому она, немного оклемавшись, найдет того, кто ей в этом поможет.

– Другие Вездесущие?

– Уверен, что нет. Псина еще не теряет надежду решить эту задачу в одиночку. Она не захочет делиться победой и славой с братьями по Плеяде. Ей нужен человек со стороны. Который не будет знать, за чем она охотится, и у которого тоже есть повод искать со мною встречи. И здесь Канафирской Бестии повезло: как раз такой человек находится сегодня совсем неподалеку от нее – в Кернфорте.

– Вирам-из-Канжира! – осенило меня.

– В самую точку, парень! – закивал ван Бьер. – Возможно, в другое время Чернее Ночи не искал бы меня, как не искал он нас с братьями последние пятнадцать лет. Но сегодня он знает, что вместе со мною может отыскать и тебя. И знает, что мы побывали в банке Штейрхоффа, откуда, скорее всего, унесли сокровище, которое хотел найти там Капитул, но так и не нашел. Даже если Вирам и был бы рад избежать нашей встречи, теперь он не имеет на это права. И он явится в Фирбур, хочется ему того или нет.