Читать книгу "Судьба и другие аттракционы - Дмитрий Раскин"

— А вторая категория приходящих к вам? — Ветфельд сидел весь покрытый по́том.

— Те, кто приходит за другим вариантом судьбы. Они, в свою очередь, подразделяются на тех, кто хочет изменить судьбу, и тех, кто просто хотел бы посмотреть: как было бы, если… Из-за них, наверное, мы и стали называть происходящее здесь аттракционом.

— И что? — напряженное лицо Лидии.

— Чаще всего у них один вариант не-судьбы меняется на другой. — Управляющий обрывает самого себя. — Не хочу ёрничать здесь. Новый вариант часто оказывается «лучше», что ли, может быть, счастливее, но это опять же именно не-судьба.

— А вы что, так вот знаете, где одно, где другое, — перебивает Лидия. — Каким прибором вымеряли, на каких весах?

— Где уж нам, — вздохнул управляющий. — Но чего-то нет у всех у них во всех их вариантах. И если бы не было чего-то такого, недостижимого — нет того, что может, должно быть, они упускают… — Управляющий сбивается. — У них не получится никогда.

— Почему вы выбрали именно нас? — этот жесткий голос Лидии.

— Потому, наверное, что вы все трое не знаете сами, чего хотите от нашего аттракциона, зачем вообще приехали сюда.

— Но я-то знаю, — громко, но как будто сама себе говорит Лидия. — То есть я знала. — После короткой паузы. — И что? Эти мои рефлексии тоже учтет ваш аттракцион, когда будет решать: осчастливить ли меня воплощением мечты или порадовать правдой?

— Правда? — пожал плечами Ветфельд. — Что, я не знаю правды о себе?

— Она страшна или горька? — не зная сам почему поддел его Арбов.

— Она унизительна. — Ветфельд встал и вышел.

— Как было бы просто, если б наши аттракционы (во множественном числе будет точнее) наделяли счастьем, — сказал управляющий. — Но оказалось, далеко не всем на самом деле нужно было счастье.

6

— Какой чудный сад, — говорит Арбов. — И на такой небольшой, да что там, крошечной территории.

— Он ровесник отеля, — сказала Лидия. — Я спросила у портье. А и хорошо, что небольшой. У пространства надо брать пятачок, кусочек и обустраивать, а не притворяться, что соразмерны пространству всеми этими своими розами, клумбами, вазами.

— Смотрите! — в глубине сада Арбов обнаружил карусель. Деревянные лошадки, дельфинчик, ослик, пара оленей на небольшом круге. Карусель для самых маленьких в отеле, куда вообще не принимают с детьми.

— Это и есть их аттракцион? — улыбнулась Лидия, когда они подошли, погладила морду лошадки.

— А ведь она сделана тщательнее, чем это бывает обычно, — заметил Арбов.

— Да, действительно, — удивилась Лидия. — Ей пытались придать индивидуальность, кажется, и наделить лиризмом. Нельзя сказать, что так уж и получилось, но все равно, трогательно.

Арбов толкнул круг. Как ни странно, он поддался. Со скрипом, скрежетом сделал пол-оборота.

— Садитесь, я вас покатаю.

— Как-то вас жалко, — улыбнулась Лидия, — да и лошадок тоже.

— Надеюсь, в нашем случае, — Арбов еще раз толкнул, и фигурки проплыли еще где-то четверть оборота, — круг не метафора.

— Уж точно, «слезем не там, где сели». — Вдруг даже зло сказала Лидия. — Извините, конечно, за цитату.

— Раз мы приехали сюда, — Арбов не принял ее тона, — раз добились, выдержали заочный, но, должно быть, свирепый конкурс, согласились на все их тесты и сканирования, значит, надеемся . И почему мы вдруг должны стесняться надежды, не понимаю? — После паузы: — Я в саму поездку, в оплату, — погладил по голове карусельного дельфинчика, — здешних аттракционов вложил почти что все свои сбережения.

— Ну, если так, я замолкаю, — съязвила Лидия.

— Я не то говорю, я понимаю, но до меня дошло вдруг — у меня не было надежды никогда раньше. Я принимал за надежду то одно, то другое, но всё это было так — по инерции, из конформизма, от общего оптимизма (я оптимист, оказывается!) И вот сейчас впервые.

— На что вы надеетесь? — сухо спросила Лидия.

— Представьте себе заштатного литератора, к тому же дважды разведенного и прочее, да… Всё остальное легко дорисуете сами.

— Ну да, — кивнула Лидия, — самолюбие, энное количество яда в крови. Неужели вы попросите для себя вот у этого вот, — она кивнула на карусельку — шанс на новую «Войну и мир» какую-нибудь или же на «Братьев Карамазовых»?

— Я не настолько глуп, Лидия. К тому же, после сегодняшней вводной от нашего управляющего… Да и если бы это не было глупо, даже если бы очень умно — всё равно бы не попросил. Уже не попросил бы.

— Вот как? — глянула Лидия. — А на что же тогда надежда?

7

Вечер. Огни, ароматы, небеса вечера. Арбов, Ветфельд и Лидия заходят на веранду ресторана, что с видом на костел Марии Магдалины, занимают столик.

— Надо же, двадцать лет назад я сидел за этим самым столиком, — говорит Арбов. — Кажется, скатерти были другого цвета.

— Вы были счастливы? — спросила Лидия.

— Да, наверное, да, — ответил Арбов. — Только воспринимал это как данность. Как само собой разумеющееся.

— Кто бы мог подумать, — говорит Ветфельд, — после всего, что мы услышали от управляющего, взяли и пошли гулять по городу.

— Под сенью этих парков, пол мерный ток воды, — отвечает ему Арбов, — под мерный ток толпы разноязыкой, пестрой, поверхностной и человечной уж как-то очень верится, что жизнь превосходит смысл жизни…

— Что бытие чисто, лишь когда мимолетно, — согласилась с ним Лидия.

— Во всяком случае, сознание мизерности самого себя, всех своих, с позволения, истин, сейчас примиряет, — улыбается, кивает Арбов.

— Неужели с тем, что ждет нас завтра? — усмехнулся Ветфельд.

— Но вы же вот остались, — говорит ему Лидия.

— Это гордыня, наверное, — замкнулся в себе Ветфельд.

Подошедший официант положил перед ними пухлые папки меню.

— Я думаю, только мороженое, да? — Лидия вопросительно смотрит на своих спутников.

— На сегодня хватит, — соглашается Арбов, — в отеле нас явно перекормили. И давайте закажем чай… Здесь изумительный чай.

Официант кивает головой, отходит.

— Кто бы мог подумать, — говорит Лидия, — что на этом курорте, аляповатом, амбициозном, невсамделишном как будто.

— Вот эти деревья, — показывает рукой Арбов, — будучи саженцами, видели Гёте.

— Это ничего не меняет, — говорит Лидия. — Так вот, посередине всего этого — всех этих бесконечных уток на яблоках, кнедликов, штруделей, бехеровок и свиных колен в отдельно взятом отельчике нас ждет ад, сконструированный получается что специально для нас и из каких-то высших, гуманных соображений, если верить управляющему. Это настолько нелепо.