Читать книгу "Эйнемида I. Семена раздора. - Антон Чигинёв"

ласкового солнца Эйнемиды.

За Диомидом прошли победители, и толпа снова взревела. Сквозь цветочный дождь, атлеты шествовали по знакомым с детства улицам, радостно озираясь. Полной грудью вдыхая запахи родного города, Хилон на время забыл обо всём дурном. Нет эйнема, что не мечтает вот так же пройти в калаидском венке под крики сограждан.

Проследовав широкой улицей Анфо до агоры, торжественное шествие поднялось на священный Схиронский холм, откуда открывался восхитительный вид на залив Роз, полный кораблей порт и утопающие в цветочных садах дома, выкрашенные во все оттенки красного и розового. Некогда здесь жили ахелийские цари, теперь же в бывшем дворце заседала коллегия анфеархов. Справа от Анфеархии возвышался прежний гарнизон царской стражи, напротив – храм Аэлин Анфейской, а слева – дом Золотой Розы, священного братства Аэлин. Эти четыре здания соединённые арочными терассами, окружали площадь Золотое Яблоко, место важнейших собраний и празднеств.

Здесь атлетов уже ждали лучшие люди города. Над толпой зрителей возвышалась трибуна со скамьями, которую держали на плечах сорок юношей. Здесь, лучась от гордости, восседали отцы увенчанных победителей, в их числе и хилонов отец Анакрет – все в венках и дорогих одеждах, купленных за общественный счёт. Быть отцом победителя ещё почётнее, чем победить самому, а дожить до чествования сына ‒ величайшее счастье.

Возле храма Диомид спешился, и, в сопровождении атлетов, взошёл по широким ступеням. На вершине лестницы дорогу преградили семеро наместников, оставленных блюсти полис в отсутствие большинства должностных лиц: иерофантида Эафо, двое анфеархов из хилоновой партии, зять Фелеса Аристофеон, брат Анексилая Анексимандр, старейшина анфейских земледельцев Лампрокл и приятель Харидема Силан. За спинами наместников высилась статуя Аэлин из розового мрамора, волосы богини и яблоко в её руке сверкали чистым золотом.

– Привет тебе, стратопедарх Диомид, и добро пожаловать домой! – провозгласила Эафо, смуглая черноволосая женщина, чья завораживающая красота ничуть не померкла с годами, хотя жрица возглавила храм Аэлин ещё когда Хилон был ребёнком.

– Привет тебе, прекрасная Эафо, привет вам, почтенные наместники, привет вам, сограждане!

– Анфея вверила тебе своих лучших детей. Привел ли ты их домой в целости? – проскрежетал Силан. Его вытянутая высоколобая голова, поросшая кучерявыми седыми волосками, казалась почти лысой, что придавало облику советника несколько змеиный вид. На неприятном узком лице с острым крупным носом, бледными губами и густыми чёрными бровями застыло вечно презрительное и самодовольное выражение. Казалось, этот человек постоянно чувствует какой-то неприятный запах.

– Мы вернулись домой и вернулись с победой!

Толпа вновь заревела. Восторгу граждан не было предела. Следующие четыре года их полис будет считаться победителем Игр, хранителем священного символа Эйленоса, а это означает почёт среди людей и благословение богов для всех жителей.

– Как показали себя наши граждане? Прославили ли они свою родину, или были те, кто навлёк на неё позор? – спросил Лампрокл, седовласый муж с суровым лицом аскета, даже яркий праздничный гиматий казался на нём грубым крестьянским одеянием. Говоря про позор, Лампрокл посмотрел прямо на Хилона.

– Я поведаю о том не тая, – кивнул Диомид. – Я вынес суждение о каждом, а утвердили его досточтимые Бримий, Сперхон, Котисс, Хевастогет.

Названные четверо – анфеархи, сопровождавшие посольство, все бывшие атлеты – встали по обе стороны от Диомида. Он взял в руки свиток, скреплённый печатями принимавших решение, и начал читать:

– Прокл, сын Амфия, – молодой атлет вышел вперёд, – достоин наилучшего поощрения!

– Это так! – хором подтвердили четверо анфеархов, и вспыхнувший от радости юноша, поцеловав каменную ступню богини, прошёл в храм.

– Мелес, сын Хоя. Свершил малый проступок!

Парень понуро двинулся дальше. Проиграв состязание из-за глупейшей случайности, он напился до беспамятства и показался на людях в непристойном виде. Теперь гражданам следовало назначить ему наказание. Впрочем, учитывая причину проступка, вряд ли оно будет слишком тяжёлым.

– Иарай, сын Лекла. Антим, сын Крома... – Диомид выкрикивал всё новые имена, оценивая каждого названного, и атлеты один за другим проходили в храм – «достойные наилучшего поощрения» и «оправдавшие доверие» с радостными лицами, «приложившие недостаточно усилий» и «свершившие проступки» – с разочарованными. Последних набралось немного. Диомид был человеком вспыльчивым, но добродушным, да и прочие оценщики не отличались злым нравом.

– Анексилай, сын Анексилема! Победил в конных бегах, конных бегах с дротиком, колесничных бегах. Достоин наилучшего поощрения!

Менетеид, гордо выпрямившись, вышел вперёд. Венок за колесничные бега украшал его золотые кудри, а другие два висели на сгибе локтя. Все венки он нанизал на резной мраморный столб у ног статуи. Взамен, иерофантида надела ему на шею золотую табличку с его именем, годом калаиды и названиями выигранных состязаний. Анексилай облобызал ноги богини, но не прошёл внутрь храма, а встал неподалёку.

Таким же порядком стали вызывать остальных. Каждый атлет вешал свой венок на столб, получал взамен табличку и вставал рядом с Анексилаем.

– Хилон, сын Анакрета, победил в панкратионе! Достоин наилучшего поощрения!

Толпа закричала, но вместе с похвалами зазвучали свист и возмущённые выкрики. Хилону не требовалось оборачиваться, чтобы узнать свистящих – сторонники Харидема и Силана, наиболее крикливые и шумные из граждан, всегда готовые оставить любые дела ради смуты и склок в народном собрании. В этом они были настоящие умельцы, и свист малого количества смутьянов заглушил было хвалебные возгласы, но тут кто-то пронзительно запел «Анфейскую песнь». Площадь радостно подхватила, и злобные крики утонули в громогласном хоре. Под торжественный напев Хилон вышел к статуе.

– Свистеть, когда другой получает награду – есть ли лучший способ уподобиться свинье? – ухмыльнувшись, прошептал Анексилай, когда Хилон встал рядом с ним.

– Песнь – твоя затея? – в тон ему тихо спросил Хилон. – Спасибо.

– Мелочь. Ты понял? Они, кажется, переманили Лампрокла.

– Да. обсудим позже.

– Диомид, сын Илоста, – выкрикнул кто-то из анфеархов-оценщиков.

– Достоин наилучшего поощрения! – дружно воскликнули атлеты, и сияющий от гордости Диомид, водрузил свой зубчатый венок поверх всех остальных. Едва стратопедарх поцеловал подножие статуи, атлеты бросились к нему и, подняв на руки, понесли в храм. Стратопедарха поставили на алтарные ступени, и тот, сжимая в руке платиновый символ победы, поднялся к сработанной из белой слоновой кости и золота статуе богини, высившейся в глубине светящейся красным светом ниши.

– Спренсиэ Аэллейнэ, амарфиа, амарфэда! – провозгласил Диомид. – Узри, покровительница, умножающая любовь, дарящая радость – дети твоего города вернулись с победой! Дар Эйленоса справедливого, неподкупного, передаём тебе в сохранности. Славься,