Читать книгу "Молот ведьм - Яцек Пекара"

– Боюсь ее даже переворачивать, – сглотнул слюну.

– Все так плохо?

– Очень плохо, господин. Она уже должна была умереть. Я видел, что с ней делали. – Медик был старым, седым и, должно быть, повидал в своей жизни много всякого, но я приметил, что плачет и не стыдится слез, которые ручьями лились по его щекам.

– Что делали? – спросил я глухо.

– Сами видите, как она выглядит. Но это еще не все. На первом допросе, – понизил голос, – он приказал ее обесчестить… А девушка была невинна.

– Кто? – рявкнул я. – Кто это сделал?

– Да эти его. – По лицу лекаря скользнула гримаса отвращения. – Что ходили с мечами, как личная стража. А он смотрел. Я сам видел. На втором допросе и слушать ее не хотел. Приказал вбить кляп, выгнал палача и сказал, что сам покажет, как жечь огнем, чтобы жертва не умирала слишком быстро…

– Что он сказал? – Я повернулся к лекарю и ухватил за отвороты кафтана. – Что он сказал?! – Я отпустил его и схватился за левое запястье пальцами правой руки, чтобы не заметил, как та затряслась.

– Как подкладывать дрова, чтобы жертва не умерла преждевременно… – Медик таращился на меня, словно зачарованный, глаза же его сделались от страха, будто плошки.

– Вот как, – сказал я и отвернулся, поскольку не хотел пугать этого человека еще больше.

– Перенести ее в госпиталь? – спросил я его через минутку. – Может, есть какие-то лекарства…

– Тут ничего не поможет, господин, – прервал он меня. – Слава Богу, она уже ничего не чувствует.

Я снова накрыл ее плащом и поднялся.

– Дайте ей что-нибудь, – чуть повысил голос, – чтобы заснула. Понимаете меня?

– Не знаю, правильно ли вас…

– Правильно, – ответил я.

– Не возьму этого на свою совесть, – сказал он неуверенно.

Я склонился над ним.

– Тогда возьмите на мою, – прошипел я. – А потом займитесь остальными узниками. Пусть их лечат, дадут есть и пить. Получите вознаграждение из городской казны. Поняли меня?

– Да, мастер. Вы забыли про плащ, – добавил он через миг.

– Не забыл, – сказал я и вышел из камеры.

В коридоре еще раз повернулся и в последний раз, сквозь решетку, взглянул на умирающую девушку. Вспомнил то, что говорила ее сестра, а потом переданные старым лекарем слова каноника. Слова, которые я слышал в другом месте, в другое время и из других уст.

Я перекрестился и отер глаза, поскольку вчера подхватил насморк и теперь они слезились.

– Тинталлеро, – сказал я в пустоту. – У меня к тебе должок.

* * *

Я полагал, мои братья-инквизиторы будут несколько озадачены таким жестким отношением к канонику, но тот, верно, столь сильно допек их, что не ощущали они ни малейшего опасения перед местью посланника Апостольской Столицы.

Впрочем, один лишь Кеппель знал, что в действительности я не был тем, кого отправил сюда епископ. Остальные братья искренне и радостно поверили, что я по праву принял власть над городом.

Конечно, милые мои, вы спросите, отчего ваш нижайший слуга проделал все столь неутонченно – пусть даже сделанное и принесло мне сладость удовлетворения. Дело в том, что с того самого мига, как я решился вступить в большую игру, в мире не было места, где я и каноник Тинталлеро могли бы сосуществовать. Конечно, речь шла не о том, чтобы его убить. Поступи я так, прикончи его открыто, – столкнулся бы с бунтом инквизиторов: даже разделяя мои чувства, они не закрыли бы глаза на столь явное нарушение закона. Тайное убийство тоже не было хорошим решением. Каноник ходил, окруженный стражей, и отдай я приказ арестовать его охрану – вина за покушение на его жизнь тотчас легла бы на мои плечи. Кроме того, смерть Тинталлеро должна была стать истинным финалом той пьесы, сценарий которой сложился в моей голове. И что важно: таким финалом, которому будет радоваться – всем сердцем! – всякий добрый христианин. Но к оному финалу вел неблизкий путь. Сцена же за завтраком обладала и еще одним смыслом: создавала мой образ как человека резкого и простодушного. Способного не к тонкой интриге – но исключительно к битью морд и непритязательным шуточкам. И вот, если стану теперь вести себя крайне осторожно, наверняка сумею сохранить голову.

Бесспорные успех и триумф (сиюминутный, но все же триумф) над каноником Тинталлеро мы решили отметить в трактире, где бьющий поклоны хозяин выделил нам целый зал на втором этаже. И при этом выставил нам наилучшие яства и наилучшие напитки, которые только сумела обеспечить кухня.

Мы как раз гремели поднятыми в веселом тосте кубками, когда я увидел идущую к нам девушку. Трактирщик тщетно пытался ее удержать, слуга пытался схватить ее за край плаща, но тот лишь остался в его руках. Когда она уже стояла почти у нашего стола, Йоханн Вензель молниеносно повернулся и схватил ее за талию.

– И куда это вы, госпожа? – спросил шутливо и только тогда заметил кинжал в ее руке.

Усмешка мигом сошла с его лица. Вензель выбил оружие из ее руки и отвесил пощечину. Девушка упала, сбивая табуреты.

– Вот же змея! – рявкнул Йоханн.

– Знаю ее, – сказал я и движением ладони приказал трактирщику со слугой удалиться.

Я же тщательно задернул портьеру в алькове.

– Знаешь? – удивился Вангард.

– И я ее знаю, – сказал Кеппель, всматриваясь в лицо лежавшей без сознания девушки.

– Расскажете нам? – засмеялся Йоханн.

Я взглянул на него – и смех застрял у него в горле.

– Каноник допрашивал ее сестру, – пояснил я. – Как понимаете, девушка была невиновна. Я ее видел, поскольку она пережила допрос. Вот только освободить ее я не смог, потому что некого было уже освобождать… – Я пожал плечами. – А она, – кивнул на лежавшую без сознания девицу, – наверняка думает, что смерть ее сестры – моя вина.

– Позову стражников, – пробормотал Вангард. – Пусть ее арестуют.

– Нет, – решил я.

Подошел к трактирщику.

– Забери ее отсюда и приведи в чувство. Пусть возвращается домой, сюда и носа не кажет. Но пусть никто ее и пальцем не тронет. И еще, – взял его за подбородок и приподнял так, чтобы смотрел мне прямо в глаза. – Пусть никто не треплется о том, что здесь случилось, уразумел? Держи рот на замке и парню своему прикажи то же самое. Понял?

– Как скажете, добрый господин, – выдавил он из себя и склонился в глубоком поклоне.

* * *

Сильвия сидела на постели и рыдала. Я видел, что разложила перед собой какие-то платья, платки, шали, маленькую шкатулочку со скромной бижутерией. Наверняка это были вещи ее сестры, которую она теперь вспоминала и оплакивала. Я встал за ее спиной и притронулся к плечу. Хотела крикнуть, но я прикрыл ее рот рукою.

– Ти-ихо, – проговорил ласково. – Я не собираюсь тебя обижать. Хочу просто поговорить. Не станешь кричать, верно?