Читать книгу "Убежище чужих тайн - Валерия Вербинина"

– Но вы же знаете, что моя семья тут ни при чем, – отозвалась Амалия. – Какая разница, что стало с кинжалом? Он пропал, вот и все.

– Потому что это было вам выгодно, – Луиза упорно гнула свою линию, которая становилась все более и более враждебной.

– По-моему, мадемуазель Делорм, вы бредите, – прищурилась Амалия. – В ту пору мне был всего год.

– Но это не помешало вам принять близко к сердцу мое дело, когда двадцать лет спустя я появилась на вашем пороге, – уже с раздражением промолвила Луиза, стискивая ручку сумочки. – Впрочем, теперь я знаю, почему вы так старались. Вы рассчитывали получить деньги моего отца.

Тут Амалия решила, что пора перестать быть вежливой и раз и навсегда указать мадемуазель Делорм на ее место.

– Отец он вам или нет, сие есть тайна, покрытая мраком, – сказала она, усмехаясь. – И я советую вам не забывать об этом, мадемуазель.

Метнув на собеседницу негодующий взгляд, Луиза направилась к выходу, но по пути зацепилась платьем за какой-то гвоздь, дернулась – и раздался треск рвущейся материи. На подоле образовалась дыра сантиметров в десять шириной. Вся красная, Луиза выскочила из вагона, прикрывая дыру сумочкой.

– Ты что-нибудь хочешь мне сказать? – сердито спросила Амалия у газетного листа.

– Ничего, – ответил из-за него дядюшка Казимир, но все же не удержался. – Честное слово, иногда я поражаюсь твоему терпению!

– Мне не следовало так себя вести, – проворчала Амалия, остывая.

– Ну, я-то тебя совершенно не осуждаю, – заверил ее собеседник.

Прошло несколько месяцев, и наступил студеный петербургский декабрь.

Незадолго до Нового года Казимир сидел в большой гостиной особняка на Английской набережной и задумчиво смотрел на рождественскую елку. Он не считал себя сентиментальным человеком, но елка, украшенная игрушками, свечами и золотой звездой, будила в его душе самые лучшие, самые светлые воспоминания. Впрочем, он не любил, когда в такие моменты его кто-то видел.

Скрипнула дверь, в комнату вошла Амалия. Не говоря ни слова, она приблизилась к Казимиру и положила на стол возле него золотую монету. Дядя взглянул на нее без всякого интереса.

– Это что?

– Золотой, который я проспорила. Держи.

Казимиру потребовалось время, чтобы вспомнить, о чем вообще идет речь.

– А-а, понимаю… Так она не прислала открытки?

– Ты оказался совершенно прав, – кивнула Амалия. – Зря я вообще для нее старалась.

Казимир пристально посмотрел на нее и подумал, что мадемуазель Делорм, как бы она себя ни вела, все же не может быть причиной такого расстроенного вида. Мысленно он перебрал все возможные причины, но в доме никто не болел, и все обстояло благополучно. И тут Амалия заговорила.

– Я не думала, что когда-нибудь скажу это, – она вздохнула. – Мне все надоело, понимаешь, все… И я хочу обратно в Особую службу. Я не могу больше ходить в гости, препираться с Полиной (так звали мать Александра), зарыться в мелочи, общаться с мелочными людьми, не видеть ничего, кроме мелочей, и делать вид, что это жизнь. Конечно, есть Миша, которого я обожаю, но… Мне нужно что-то еще, что-то настоящее… или хотя бы просто другое.

– Я надеюсь, – осторожно промолвил Казимир, – ты понимаешь, что муж никогда тебя не отпустит?

– Знаю. Но я хочу развестись.

Дядя Амалии был совершенно не готов к такому повороту и в первое мгновение даже растерялся, что с ним вообще-то случалось крайне редко. Кроме того, хотя он придерживался невысокого мнения о семейной жизни, идея развода устраивала его еще меньше.

– Ничего не понимаю, – проговорил он с досадой. – Что-нибудь случилось, что я пропустил? Вы поссорились?

– Нет, нам было очень хорошо вначале, и я ни о чем не жалею. Но сейчас… Он то на службе, то в поездке с государем, то еще где-то. И он перестал меня слушать. Я чувствую, что мы больше не понимаем друг друга, – медленно проговорила Амалия. – Его мать подстерегает каждый мой промах и доводит до него в десятикратном размере… И я все чаще задаю себе вопрос, ради чего я должна все это терпеть. С точки зрения общества мне не на что жаловаться, я сделала блестящую партию, на которую никто не рассчитывал… а потом проходит время, и ты обнаруживаешь, что живешь просто со скучным офицером, – безжалостно подытожила она.

– А тебе надо, чтобы он стоял на голове? – проворчал Казимир.

– Есть женщины, которые довольны своим положением, и я встречаю таких почти каждый день, – сказала Амалия, не отвечая на вопрос. – А у меня не получается. Я знаю девушек, которые полжизни бы отдали, чтобы только оказаться на моем месте. И мне бы радоваться надо, а мне все равно.

– Это просто петербургский сплин, – промолвил Казимир серьезно. – И он пройдет.

– Думаешь? – недоверчиво спросила Амалия.

– Ну конечно! – воскликнул ее собеседник. – И даже готов держать пари.

– Дядя, вы неисправимы… Ну хорошо. Пари на золотой?

– Почему бы и нет? Предупреждаю тебя, я всерьез настроен выиграть…

– Признаюсь, я была бы только за… Мне и самой не по себе от мыслей, которые приходят мне в голову. И я бы отдала… Не все, но, наверное, очень многое, чтобы вернуться в те дни, когда… когда ощущаешь это упоительное ощущение влюбленности и словно крылья вырастают за спиной… – Амалия говорила и улыбалась. – Так что я буду очень рада, если вы выиграете.

– Я всегда говорил, что у меня самая лучшая племянница на свете! – объявил Казимир.

Кольцо с тремя амурами

Пролог

– Я ничего не вижу.

– Осторожно, здесь ступенька…

– Куда мы идем?

– Сейчас увидишь.

– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».

– Слова из твоей роли?

– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.

– Скажи еще что-нибудь.

– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!

– «Здесь очень темно» – отсебятина.

– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.

– Не надо спичек. Дай руку.

– Уже пришли?

– Дай руку!

– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…

– Это дверь.

– Где?

– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.

– Ой!