Читать книгу "Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова"

Он притормозил, обернулся и за волосы поднял Витька. Тотсморщился и зашипел.

– Этот дом?

– Этот. Ну все, блин! Докатался ты!

Забор был красного кирпича и, как полагается, до неба.Архипов опустил стекло и посидел, приглядываясь и прислушиваясь.

Глухо падали в траву тяжелые летние капли. Осенние каплидождя никогда не падают с таким сочным и довольным звуком. Где-то лаяла собака,довольно далеко. Сосны за крепостной стеной стояли неподвижно, длинные тени,переломленные забором, доставали другой стороны улицы. Фонарь горел желтымсветом.

– Люблю природу, – сказал Архипов и потянулся – специальнодля Маши. – В этом мы с Анатолием Петровичем похожи.

Еще в одном вопросе они были точно похожи – пожалуй, Архиповтоже хотел бы с ней жить.

Когда он увидел ее в первый раз в залитой светом Лизаветинойкомнате, в этой штуке с горлом и без рукавов, он сразу все про себя понял. ЗряЛизавета приписывала ему благородство души. Нет никакого благородства и никогдане было! Маша Тюрина слишком выбивалась из “холостяцкого флэта”, в которыйпревратилась его жизнь. Он, Архипов, хотел ее и боялся за нее, и этого былодостаточно. Он хотел спасать ее, поражать ее воображение, убедить ее в том, чтоон и есть Нэш Бриджес – Дон Джонсон. Еще он хотел облагодетельствовать ее,разметать всех ее врагов, покорить ее сердце, заманить ее в постель – и этомуне было объяснений, просто так получилось, и все тут.

Лизавета наколдовала, черт ее побери!

– Володя, давай уедем отсюда! Пожалуйста. Ты правда непонимаешь, что делаешь!.. Ты не знаешь, на что они способны.

Она тряслась, хотя на улице стремительно теплело – ветер былвлажный и вкусный, как будто пришедший из тропических лесов.

Делать этого не следовало, но не мог же он сдерживаться всюоставшуюся жизнь!

Архипов обнял Машу за шею, притянул к себе и поцеловал вгубы.

Поцелуй должен быть просто поцелуем – без “продолжения”,какое уж тут “продолжение” перед боем и после плена!

Всего лишь поцелуй. Один. Не слишком долгий. Перед боем ипосле плена.

В голове загрохотало. Стало неудобно сидеть. Маша вздохнулаи обняла его за шею худыми руками, совсем девичьими с шелковой, и бархатной, ичерт знает какой кожей. Глаза она, конечно же, закрыла, а Архипов – нет, ипрямо перед собой он видел бледные веки, синие тени, веснушки. Ее пальцытрогали его затылок, возились, как будто пытались найти что-то на ощупь, и этошевеление у него в волосах возбуждало ужасно.

Всего лишь поцелуй. Один. Я смогу остановиться. Всего один.

Архипов перевел дыхание, перехватил ее поудобнее – ипоцеловал еще раз. Потом еще.

Тинто Брасс терпел-терпел, а потом все же кашлянул –приглушенно и деликатно гавкнул.

Маша с Архиповым стукнулись лбами.

– Мне надо ванну принять, – сказала она быстро, – и зубыпочистить.

– Я же говорю – идиотка, – ответил он, и они посмотрели другна друга.

– У меня дома твой брат и Расул Магомедов, – неизвестнозачем заявил Архипов. – Как ты думаешь, мы сможем их выгнать?

После чего Маша, ясное дело, смутилась до слез иотвернулась.

Прежде чем выгонять брата с напарником, нужно было “до концаисполнить свой долг”. Как-то Архипов в одну секунду позабыл об этом.

– Ну что? – спросил он у притихшего Витька. – Домофон естьили так будем кричать?

– Справа домофон.

– Вот и хорошо.

Выходить из машины Архипов не стал. Сдал назад, развернулсяи ловко притерся к самому забору. И нажал блестящую кнопочку.

– Охрана есть? – деловито спросил он у Витька и опять нажал.

– Полно тут охраны! А ты попал, блин!

– Да! – бодрым голосом отозвался домофон. Архипов снизувверх кивнул Маше. Она отрицательно покачала головой.

Значит, не Добромир.

– Добрый вечер, – произнес Архипов, – мне бы с господиномБезсмертным увидеться, с Анатолием Петровичем. Как мне это сделать?

В домофоне произошли серьезные волнения и даже отчастисмута, что было заметно по изменению тона – на предельно осторожный – и ещепотому, что послышались какие-то движения, как будто отвечающий гримасничал,махал руками и призывал остальных.

Очевидно, настоящее имя Добромира было строго засекречено.

– А вы… кто, простите?

– Я Архипов Владимир Петрович. Со мной еще Тюрина МарияВикторовна, ее-то Анатолий Петрович хорошо знает! И еще некая личность по имениВитек. Без фамилии. Его Анатолий Петрович знает еще лучше. Так что все свои.

Смута и движение в домофоне усилились, продолжались довольнодолго, а потом устройство отключилось.

Маша взялась за щеки.

Архипов снова нажал кнопку.

– Ну что? – спросил он. – Посовещались?

Другой, значительный и красивый голос – Архипов опятьпосмотрел вопросительно, и на этот раз Маша кивнула – сказал веско:

– Оставьте машину у ворот. Мы вас пропустим.

– Э-э, нет, – весело отказался Архипов, – без машины непойду. Спокойной вам ночи, господа и дамы.

После чего отпустил кнопку, включил задний ход и сталразворачиваться.

– Мы… уезжаем? – тревожно спросила Маша. – Ничего не вышло?

Архипов посмотрел на нее с сожалением, что нельзя еепоцеловать еще раз и прямо сейчас.

В мощном свете фар, выпукло осветившем забор и ворота, вдругприоткрылась небольшая калитка, из нее выскочил человек, посмотрел наархиповский джип и скрылся.

Ворота стали медленно открываться.

– Очень я это богатство люблю и уважаю, – пробормоталАрхипов, выкручивая руль. – Вот когда забор каменный до небес, домофон спипкой, ворота железные, а открывать их руками надо. Зимой, поди, всей сектойоткапывают, как снегом засыплет!

Маша посмотрела на него и неожиданно прыснула.

– А я знаю того, у ворот. Он был в “Мерседесе”, когда онитебя в Чертаново привозили.

– Да.

– Выходит, нет тут у него никакой охраны, иначе воротаохранник бы открывал! Только свои, друзья и подруги. Эй, Витек, ты чего же этообманываешь? Обманывать нехорошо!

Архипов нажал на газ и лихо перелетел через металлическийпорожек ворот.

За ними открылась забетонированная площадка, потом какая-толужайка с чахлым газоном, потом несколько деревьев, а чуть подальше дом –массивный, красный с розовым. На уровне второго этажа торчала белая конструкцияиз палочек и стекла – оранжерея.