Читать книгу "Мизери - Стивен Кинг"

— Да. — Уже не было смысла отрицать.

— Ну конечно. Ты хотел принять лекарство. Я должна былазнать, что ты что-нибудь предпримешь, но когда я выхожу из себя, то делаюсь.Ну, ты знаешь. — Она нервно хихикнула. Пол не засмеялся, даже не улыбнулся вответ. Он все еще слишком хорошо помнил ту изнурительную, болезненную,бесконечную борьбу, которую выдержал под воображаемый голос телекомментатора.

Да, я знаю, какой ты делаешься, думал он. Ты делаешьсясмрадной.

— Сначала я была не совсем уверена. Ну, я увидела, чтонекоторые фигурки на столике в гостиной стоят не на своих местах, но подумала,что могла сама переставить их; у меня иногда бывает не очень хорошо с памятью.Мне пришло в голову, что ты мог выбраться из комнаты, но я сказала себе: Нет,это невозможно. Он в таком тяжелом состоянии, и, кроме того, я заперла дверь. Ядаже проверила, лежит ли ключ в кармане юбки. Он был на месте. Потом явспомнила, что ты остался сидеть в кресле. Так что, возможно…

Если бы ты проработал десять лет медсестрой, как я, то ты бынаучился каждый раз проверять все возможности. Так вот, я проверила свои запасыв ванной: там у меня в основном образцы лекарств, я их приносила домой сработы. Если бы ты только видел, Пол, какие в больницах бывают лекарства! Такчто я время от времени прихватывала с собой… ну, кое-что… И не я одна. Но язнала, что лекарства на морфиновой основе брать нельзя. Их держат под замком.Их учитывают. Ведут записи. И если они начинают подозревать, что медсестра, ну,таскает — они именно так говорят, — то они следят за ней и наконец ловят. А потомбац! — Энни с силой хлопнула ладонью по колену. — Сестру вышвыривают, и скореевсего ей уже не надеть белую шапочку.

Я была умнее.

С теми коробками в ванной было то же, что и с безделушками вгостиной. Мне показалось, что лекарства перетряхнули, и я видела, что однакоробка, которая лежала внизу, оказалась наверху, но я не была уверена. Потомучто я могла сделать это сама, когда… когда я была взволнованна.

Прошло два дня, и я уже почти решила не обращать на все этовнимания. Но вот однажды я принесла тебе лекарство. Ты спал. Я нажала надверную ручку, а она не поворачивалась. Потом все-таки повернулась, и яуслышала, как внутри что-то щелкнуло. Ты начал вертеться, и я дала тебелекарство, как обычно. Как будто я ничего не подозревала. Я умею притворяться,Пол. Потом я помогла тебе сесть в кресло, чтобы ты мог работать. И, пересаживаятебя, поняла, что ощущал апостол Павел на пути в Дамаск.[30] Мои глазаоткрылись. Я увидела, какой у тебя здоровый цвет лица. Увидела, что ты можешьдвигать ногами. Пусть с трудом, пусть чуть-чуть, но ты ими двигал. И руки утебя окрепли.

Я увидела, что ты снова почти здоров.

И тогда я начала понимать, что, если никто на свете ничегоне заподозрит, мне все равно грозит опасность. Я посмотрела на тебя и подумала,что, может быть, не я одна умею притворяться.

Вечером я дала тебе лекарство посильнее и, когда убедилась,что тебя не разбудит даже разорвавшаяся над ухом граната, спустилась в погребза инструментами и разобрала замок. Посмотри, что я нашла внутри!

Она достала из кармана своей мужского покроя рубашкинебольшой темный предмет и вложила в онемевшую руку Пола. Он уставился на этотпредмет, хлопая глазами. Это был погнутый обломок женской заколки.

Пол захихикал — не смог сдержаться.

— Что в этом смешного. Пол?

— В тот день, когда ты уехала платить налоги, мне опятьпонадобилось выйти. Кресло едва прошло в дверь, и там остались отпечатки. Япопробовал их стереть.

— Чтобы я не заметила.

— Да. Но ведь ты их уже заметила раньше?

— Что? После того как я нашла в замке свою заколку? — Эннитоже улыбнулась. — Можешь с кем угодно спорить на свои мужские причиндалы, —заметила она.

Пол кивнул и рассмеялся еще громче. Он так смеялся, что унего потекли слезы. Весь труд… все тревоги… все напрасно. Можно посмеяться отдуши.

Наконец он заговорил:

— Я боялся, что у меня будут неприятности из-за этогообломка… а ничего не случилось. Я даже ни разу не слышал, чтобы он там звякал.А он не случайно не звякал, как выяснилось. Он не звякал, потому что тывытащила его. Ах, Энни, любишь же ты обманывать.

— Да, — подтвердила она, тонко улыбаясь. — Я люблюобманывать.

Она двинула ногой. И он опять услышал звук трения чего-тодеревянного о половицу.

22

— Сколько раз ты выходил?

Нож. О Боже, нож.

— Два. Нет, подожди. Вчера часов в пять я еще раз выходил.Чтобы набрать воды. — Он не солгал; он в самом деле наполнил кувшин. Но обистинной причине своей третьей экспедиции он умолчал. Истинная причина покоитсяпод матрасом. Принцесса на горошине. Поли на ноже мясника. — Три раза, считаяпоход за водой.

— Говори правду, Пол.

— Клянусь тебе, всего три раза. И не для того, чтобысбежать. Поверь ради Христа. Я как-никак пишу здесь книгу, ты, случайно, незабыла?

— Пол, не упоминай имя Спасителя всуе.

— Тогда перестань болтать чепуху. Первый раз мне было такбольно, как будто мои ноги ниже колен побывали в аду. Благодаря тебе, Энни.

— Заткнись, Пол!

— Во второй раз я хотел раздобыть еды и сделать небольшой запасна случай, если ты уехала надолго, — продолжал он, не обращая внимания на ееокрик. — Потом мне захотелось пить. Все. Нечего мне скрывать.

— И, надо полагать, ты ни разу не трогал телефон, и замки нерассматривал — ведь ты у нас такой хороший мальчик.

— Телефо?? я, конечно, трогал. И на замки, ясное дело,смотрел… Хотя на улице сейчас такой потоп, что недалеко бы я уехал, будь дажевсе двери распахнуты настежь. — Сон все сильнее накатывал на него, и ему оченьхотелось, чтобы она наконец умолкла и ушла. Она напичкала его наркотикомнастолько, что он сказал правду; вероятно, в свое время он за это еще заплатит.Но прежде всего ему хотелось спать.

— Сколько раз ты выходил?

— Я же сказал…

— Сколько раз? — Она повысила голос. — Говори правду!

— Это правда! Три раза!

— Сколько раз, черт тебя подери?

Теперь Пол испугался, несмотря на то, что Энни впрыснула емулошадиную дозу наркотика.