Читать книгу "Непридуманная история Комсомольской правды - Александр Мешков"

Насчет того, что я уже взрослый мужик, это он очень проницательно заметил. А насчет риска и славы я тогда совсем не думал. Что греха таить: я наивно предполагал слегка развлечься, отдохнуть от суеты редакционных будней. А что: Сейшелы, креолки, йо-хо-хо, бутылка рома, яхта, Индийский океан, рыбалка, Персидский залив, Средиземное море.

Дело в том, что муж и продюсер певицы Вики Цыгановой, автор текстов ее песен, Вадим Цыганов решил перегнать свою яхту «Святая Виктория» из порта Сейшельского острова Махэ в Грецию. Двухмачтовая шхуна «Святая Виктория» спущена со стапелей в Дании в 1949 году и была изначально рыболовецким судном. Прошла все моря, океаны и была с почетом списана на заслуженный отдых по истечении положенного для кораблей срока. Мачты ей достроили во время реконструкции.

Яхта стояла в порту, и каждый месяц Вадим платил за место у причала по штуке баксов. Причем сам он вырывался на Сейшелы весьма редко, поскольку был занят различными проектами. Мало того, что он своей жене концерты и гастроли устраивал, так он еще и мебелью креативной, элитной занимался. У него мастерские мебельные. Когда тут на Сейшелы ездить? А в Грецию можно и на выходные слетать, порыбачить на своей яхте. Но на то он и продюсер и шоумен, что из перегона яхты он сделал общественно значимое событие. Он решил переправить через моря и океаны икону и мощи святого Федора Ушакова, как символ могущества российского флота и в память о святом. (Мощи висели на шее Федора Конюхова на веревочке, в мешочке.) В 2002 году героический адмирал Федор Ушаков был канонизирован русской православной церковью и является покровителем Российского военно-морского флота. Но не все об этом знают. Вадим Цыганов, планировал пройти на «Святой Виктории» от Сейшельских остовов до Греции по местам побед русского флота под командованием адмирала Федора Ушакова над французским, алжирским и турецким флотами. Мы собирались везти на корабле икону святого Федора Ушакова и частицу его нетленных мощей и предполагали собрать деньги на строительство храма в его честь в Сергиевом Посаде.

Кто не знает:

Ушаков Федор Федорович (1745–1817) — флотоводец, адмирал, политик и дипломат. Один из создателей Черноморского флота, с 1790 года его командующий. Одержал множество исторических побед в морских битвах с минимальными потерями. Разработал новую тактику морских сражений. Успешно провел Средиземноморский поход русского флота в войне против Франции, штурмом овладел крепостью Корфу. Канонизирован воин Ушаков православной церковью в 2000 году. На острове Корфу в честь святого установлен памятник, его именем названа улица.

Для придания значимости Вадим попросил возглавить экспедицию через Индийский океан Федора Конюхова. А с Федором Конюховым мы учились в одно и то же время в Одесском мореходном училище. В те далекие времена он был застенчивым и не очень общительным курсантом. Он стеснялся своего имени Федя и девушкам представлялся, как Николай. А знаете — почему? Потому что после выходя фильма Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» имя Федя было дискредитировано главным отрицательным героем одной из новелл. Помните? «А может, не надо, Шурик?» — «Надо, Федя, надо!»

А сейчас Федор Конюхов — это знатный российский путешественник, яхтсмен, заслуженный мастер спорта по спортивному туризму, член Союза художников СССР, автор более 3000 картин, член Союза писателей России, автор 11 книг. Первый россиянин, побывавший на Южном и Северном полюсах, на Эвересте. Совершил 4 кругосветных путешествия, 15 раз пересек Атлантику, один раз на весельной лодке. Православный священник (диакон).

Такие вот бывают совпадения. Мы созвонились с Вадимом, и он согласился взять меня в команду.

Я решил мужественно в течение трех недель переносить все эти напасти: рыбалку, креолок, ром. Полагаю, что я был не одинок в своей самоотверженности. Хотя, несомненно, были среди нас люди, которыми двигали патриотические и духовные интересы. Так что даже я, грешный, не обремененный добродетелью, мог впоследствии, насупив значительно брови, в умной и свободной беседе с какой-нибудь очаровательной крошкой, за бокалом сидра, прихвастнуть при случае, что вложил свою лепту в возрождение русской духовности.

3

Неожиданно-негаданно, приключения наши начались задолго до шторма в Индийском океане. Исполненная отваги и благородных, оптимистических планов команда: спонсор и шеф Вадим Цыганов, знатный путешественник Федор Конюхов и мы — случайные, неквалифицированные авантюристы, — Сашка Мешков, аспирант-океанолог, исследователь аномальных явлений, Леня Гаврилов, казак, военный историк, владелец антикварного магазина, Влад Середа — сели на самолет и полетели на Сейшелы через Катар. В салоне было много свободных мест. Я сел в кресло у окна. Рядом со мной вообще никого не было. А наши ребята скучковались в одном месте, в трех ярдах позади меня.

— Саня! — радостно окликнул меня Леня Гаврилов, двухметровый упитанный, паренек. — Пошли к ребятам! Там наливают!

Мне почему-то именно в полете хотелось побыть одному, медитировать, размышлять, смотреть на облака. Тем более что меня совершенно не интересовала фраза «Там наливают!». Подумаешь: наливают! Да что я, алкаш дворовый, что ли? Меня на «наливают», на фразу эту, не купишь! Потому что я загодя и сам, благоразумно, по традиции, затарился с запасом в дьюти фри своим любимым вискарем. Я переобулся (на катарских авиалиниях выдают одноразовую сменную обувь, зубную щетку, полотенце, мыло, шампусик), выбрал в телевизоре кровавый боевичок (там были фильмы на всех языках!) и приготовился к прекрасному, беззаботному досугу. Через пару-тройку часов принесли чудный обед с красным вином. (Я заказал паэлью.) Жизнь казалась мне прекрасной. Там, в Москве, мои коллеги ходят по редакции, суетятся, мучительно соображают: что делать? Как жить? Что писать? А я сижу в салоне катарского самолета, сытый, довольный, и скоро увижу мировой океан.

Однажды, проходя после посещения сортира мимо благородной компании моих друзей, я заметил, что они разговаривают несколько громче и оживленнее, чем раньше. Их общение постепенно становилось похожим на предвыборные телевизионные дебаты. А еще через час, я услышал со стороны моих дискутировавших друзей крики «Чурки! Бляди! Суки! Я вас всех….!», кряхтение борьбы без правил и глухие удары по плоти. Рядом со мной на кресло плюхнулся Федя Конюхов.

— Не ожидал я от него такого! — сказал он, тяжело дыша. Я оглянулся и увидел фрагмент скульптурной группы «Лаокоон и его сыновья» Агесандра Родосского. Только на этот раз, жреца Лаокоона скручивал удушающим приемом не змей, а его сыновья. Мой тучный друг, исследователь аномальных явлений Гаврилов, вскормленный салом с молоком исполин, сдерживаемый с двух сторон компаньонами, пытался вырваться из их цепких рук. Невыносимое страдание и гнев были написаны на его красном лике, обезображенном гримасой греческой трагедии.

— Давай держаться от них подальше, — сказал Федор. — Наверное, их заберут в полицию. В Катаре сейчас великий пост Рамадан. А он вишь-ты, как…

Естественно, подумал я, что для мусульманской полиции будет благом арестовать буйного, бухого неверного. По радио объявили о том, что самолет идет на посадку в столице Катара городе Доха. Попросили занять свои места, отключить телефоны и пристегнуть ремни. Но именно в это время схватка достигла своего апогея. Крик торжества вырвался из зева Гаврилова, он сумел на секунду вырваться из томительного клинча. Подбежали стюарды, чтобы усмирить бушующую плоть аномального исследователя. Некоторое время умиротворенный Гаврилов, уставший после схватки витязь, сидел молча, насупившись, словно обиженный Гаргантюа, у которого отняли чупа-чупс. Но едва только пассажиров пригласили к выходу, как он словно очнулся от комы.